Тайна богатой вдовы - Наталия Николаевна Антонова
– Я раздобыл кое-какую информацию о нём, – тихо сказал Морис.
– Какую именно? – тотчас заинтересовалась она.
– Павлов владеет консервным заводом, и бизнес его развивается, судя по всему, хорошо.
– Ага.
– Что ага?
– Ничего, – улыбнулась Мирослава.
– У него сын и маленькая дочка.
– А жена?
– Жена бывшая балерина.
– Давно она ушла со сцены?
– Вскоре после свадьбы. Вероятнее всего, когда забеременела первый раз.
– Значит, ради семьи пожертвовала карьерой?
Морис хмыкнул:
– Танцевала она в кордебалете. И ничего большее ей не светило.
– Но муж-бизнесмен мог бы подтолкнуть её карьеру.
– Скорее всего, он был в этом не заинтересован.
– Скорее всего, – без тени одобрения согласилась Мирослава. Ближе к вечеру она набрала номер телефона Павлова, и когда он отозвался, представилась и пояснила, что телефон получила от Прохоровой.
– Евгении Петровны? – уточнил он.
– Да.
– И что вы хотите? Я не имею дел с полицией.
– Я не полиция, а частный детектив.
– Тем не менее…
– Вы отказываетесь встретиться со мной?
– Нет, почему же, не отказываюсь. Приезжайте сейчас.
– Сейчас?
– Вас это удивляет?
– Слегка. Но это не важно. Куда мне подъехать?
– Ко мне домой. Адрес, как я догадываюсь, вам известен?
Мирослава была уверена, что он улыбается, и ответила:
– Да, известен. Я подъеду примерно через час.
– Одна?
– Нет с ОМОНом.
Он засмеялся и отключил связь.
– Морис!
– Чего вы кричите как в лесу?
– Мне надо уехать.
– Сейчас?
– Да.
– Если не секрет, куда?
– К Павлову. Он пригласил меня домой.
– Домой?
– Тебя это удивляет?
– Слегка…
– Меня тоже. Но раз пригласил, не отказываться же.
Он кивнул.
Не прошло и часа, как она остановила машину на стоянке перед элитным домом.
Едва она вышла из машины, как к ней подошёл охранник:
– Вы к кому?
– К Павлову Давиду Робертовичу.
– Он вас ждёт?
– С нетерпением, – дерзко улыбнулась Мирослава.
Охранник, кажется, не оценил её шутки и сразу принялся звонить Павлову. Судя по всему, тот распорядился пропустить её немедленно.
Когда она уже входила в подъезд, до неё долетели произнесённые ей вслед слова охранника: «Его жена тоже дома».
– Отлично! Познакомимся.
Теперь уже хмыкнул охранник, по-видимому, радуясь своей незамысловатой шутке.
Дверь Мирославе открыла пожилая, строго одетая женщина. Волгина предположила, что это домработница.
– Проходите, – сказала женщина, – Давид Робертович вас ждёт.
Мирослава последовала за ней и оказалась в большой светлой гостиной. Павлов сидел на диване рядом с миловидной женщиной, лет на десять моложе его. Мирославе понравилось доверчивое выражение её лица, светлые кудряшки и большие серые глаза. «Кажется, именно о таких глазах говорят – с поволокой», – на ходу подумала она.
И Павлов, и его жена поднялись навстречу детективу.
– Здравствуйте, – сказал Давид Робертович, – вы уже догадались, кто я, а это моя жена Анжелика.
– Просто Лика, – улыбнулась женщина.
– Мирослава.
– Я думаю, что самое время почаёвничать, – снова улыбнулась женщина, – я сейчас всё устрою.
– Подожди, Лика, не торопись, – Павлов удержал жену за руку, – я думаю, что сначала мы поговорим с Мирославой в моём кабинете, она же не на чай к нам приехала, – он ласково улыбнулся жене, – а потом уже и почаёвничать можно будет.
В это время дверь распахнулась, и в комнату буквально вкатилась маленькая девочка, такая же кудрявая и сероглазая, как мать.
– А вот и наша Екатерина пожаловала, – рассмеялся Павлов, подхватывая дочь на руки и подбрасывая её к потолку.
– Осторожно! – воскликнула Лика. Но тревоги в глазах молодой женщины не было, из чего Мирослава сделала вывод, что Лика полностью доверяла мужу.
А девочка радостно засмеялась.
– Папа ещё! – попросила она.
– Потом, – сказал он, опуская ребёнка на пол.
– Папа пока занят, пойдём, поиграем с тобой вдвоём, – позвала дочь Анжелика.
– Пойдём, – с некоторым сожалением согласилась девочка, видимо, она рассчитывала на компанию отца.
Павлов вывел Мирославу из гостиной, и они прошли по широкому, довольно длинному коридору почти до конца.
Он распахнул дверь:
– Проходите, это моя обитель, в которой я укрываюсь время от времени от бурных перипетий семейного счастья.
По его голосу и улыбке Мирослава поняла, что он шутит.
Кабинет был не большим и не маленьким. Он был явно предназначен не для того, чтобы производить впечатление на гостей. В нём работали и, может быть, отдыхали. Диван, кресла, мягкие стулья и во всю стену стеллажи с книгами. Мирослава успела заметить, что книги не только на русском, но и на английском и французском языках.
Перехватив её взгляд, Павлов пробормотал как бы в оправдание:
– Люблю в часы досуга почитать Шекспира и Вольтера в подлиннике.
– Хорошее дело, – ответила Мирослава и села в удобное кресло недалеко от стола.
Павлов разместился напротив.
– Ну что ж, перейдём к делу, ради которого вы приехали. – Он внимательно посмотрел ей в лицо.
– Вы, наверное, слышали о гибели актёра Артура Дарского.
Он кивнул:
– Да, мне очень жаль.
Мирослава выдержала паузу, и Давид Робертович прервал её первым, спросив:
– Но я не понимаю, какое это отношение имеет ко мне.
– К вам никакого, – заверила его Мирослава.
– Но тогда…
– Снежана Дарская – племянница вашей бывшей жены Аполлинарии.
– Ну и что?
– Возможно, ничего. Скажите, почему вы женились на Аполлинарии?
– Почему женился? – искренне изумился он.
– Да.
– А вы видели Аполлинарию?
– Конечно.
– И как?
– Что как?
– Вы не разглядели, какая она красавица?!
– Почему же, разглядела, – улыбнулась Мирослава.
– Тогда не понимаю, к чему ваш вопрос.
– То есть вы женились на ней исключительно из-за её красоты.
– Может, и не только, – вздохнул он.
– Но ваш брак распался.
– Многие браки распадаются, – ответил он философски.
– Однако у каждого брака для расторжения есть своя причина.
– Несомненно.
– Какой же была ваша?
– Не сошлись характерами, – пожал он плечами.
– Странно…
– Что странно?
– Вы расторгли свой брак с Аполлинарией, женились на очаровательной Лике, она родила вам двоих детей, но вы продолжаете по-прежнему любить Аполлинарию.
– С чего вы это взяли?! – воскликнул он со смесью удивления и раздражения в голосе.
– С того, что все эти годы вы поддерживаете Аполлинарию финансово.
– Бред!
– Вы хотите, чтобы я предъявила вам доказательства?
– Они у вас есть? – фыркнул Павлов, как сытый кот.
– Нет, – честно призналась Мирослава, – но я их добуду, – в её голосе не прозвучало и толики сомнения. – Оно вам надо?
Он думал довольно долго, чуть ли не целую минуту, потом сказал:
– Нет.
– К тому же ведь ваша жена ни сном ни духом о том, что вы обеспечиваете полностью первую супругу?
– Да, – признался он. – Лика ничего об этом не знает, надеюсь, вы не собираетесь открывать ей глаза на эту сторону моей жизни.
– Нет.
– Тогда, что вам от меня нужно?
– Назовите причину своего развода.
– Хорошо, – сказал Давид Робертович и принялся внимательно рассматривать свои идеально отполированные ногти.
Мирослава не торопила его.
– Видите ли, – выдохнул он через некоторое время, – Аполлинария оказалась не совсем обычной женщиной.
Мирослава не собиралась ему помогать.
И он продолжил, запинаясь на каждом слове:
– Она предпочитала всем окружающим её людям саму себя! Понимаете?
– Не совсем…
– Моя жена страдала комплексом нарцисса!
– Как вы об этом узнали?
Он повёл плечами и, вздохнув, признался:
– Наша интимная жизнь не складывалась с самого начала. Поля находила тысячу причин, чтобы отказаться от близости со мной. Я сначала подумал, что она фригидна, и предложил ей вместе пойти к доктору…
– А она?
– Она рассмеялась мне в лицо и выбежала из комнаты. Я был в полной растерянности. Мне даже не с кем было посоветоваться по этому деликатному вопросу. Но вскоре всё разрешилось само собой.
– Само собой?
Давид Робертович кивнул и проглотил слюну.
– Однажды я вернулся домой намного раньше обычного времени и застал Полю в постели. Она лежала абсолютно голая и, закрыв глаза, с упоением ласкала сама себя. Я настолько обалдел, что поначалу лишился дара речи! А потом стал кричать и топать ногами! Сцена была ужасная! А тут ещё пришедшая в себя Поля стала хохотать! Дико хохотать! Я не выдержал и разрыдался, – признал он с сожалением.
Мирославе было искренне жаль мужчину.
Он перевёл дыхание и продолжил:
– Тут-то она мне и призналась, что ей неприятны прикосновения других людей! Она, видите ли, нарцисс! И любит только себя!
