Ответ где-то рядом - Светлана Рощина
Здесь всегда было тихо и спокойно, и даже в ненастную погоду окружающие деревья защищали это место от ветра, и потому я продолжала прятаться здесь и после того, как наступили холода. Я бродила по заросшим дорожкам старого стадиона и ощущала в душе такое умиротворение, что иногда ловила себя на мысли, что почти счастлива здесь. Но только моему счастью не суждено было длиться долго, так как однажды, когда я, проводив сына на занятия, привычным путём отправилась на пустырь, мне встретилась неопрятная пьяная женщина, шедшая навстречу. Она окинула меня неприязненным взглядом, но ничего не сказала. Внутренний голос шепнул мне, что не следует сегодня идти на пустырь, так как в случае неприятной неожиданности, с которой я могу там столкнуться, помощи ждать мне будет неоткуда. Но та женщина шла в противоположном направлении и быстро удалялась от меня, и я решила, что опасность миновала. Я спустилась по дорожке к пустырю и зашла туда. Тишина и долгожданное уединение вновь приветствовали меня, и в течение какого-то времени всё было так, как всегда. Я ходила по пустынным дорожкам и ощущала себя единственным человеком на свете. Но затем мой покой был грубо прерван пьяными криками: «Отдай, что взяла!»
Я сразу поняла, что та пьяная женщина решила вернуться на пустырь, чтобы отобрать у меня какую-то вещь, которую её замутнённый алкоголем мозг принял за нечто, принадлежащее ей. Всем известно, что спорить с пьяными бесполезно, поэтому я побежала прочь из этого безлюдного места, прекрасно понимая, что сейчас стремление к уединению может обернуться против меня. Но беда состояла в том, что для того, чтобы вернуться в цивилизацию, требовалось пройти мимо той женщины, которая с воинственным видом шла на меня, продолжая выкрикивать свою фразу: «Отдай, что взяла!».
Я надеялась, что окажусь шустрее и проворней её, но не подозревала, что пережитые беды слишком сильно сказались на работе моего сердца. К тому же мне пришлось бежать по дороге, идущей вверх, тогда как пьяная женщина спускалась вниз. В руках у неё была пустая бутылка из-под пива, которой она размахивала как оружием. Она направлялась прямо ко мне, и избежать этой встречи я не могла.
– Отдай, что взяла! – в очередной раз прокричала она, приблизившись ко мне.
– Вы ошибаетесь! Я ничего у Вас не брала! – ответила я и продолжила убегать, но силы мои были на исходе. Я задыхалась.
– Отдай, говорю! – прокричала пьянчуга и ударила меня бутылкой по голове, и я ощутила вкус крови у себя во рту.
Голова закружилась, и я еле удержалась на ногах. Но она продолжала бить меня бутылкой по голове. Я пыталась оттолкнуть её от себя, но она оказалась такой сильной, что я не могла сдвинуть её с места.
– На помощь! – выдавила я из себя, но никто не услышал мой призыв.
Я очень хотела дать ей отпор, хотела убежать, хотела вернуться к детям, но силы подозрительно быстро оставили меня. Раньше я с лёгкостью могла пройти пешком десяток километров и без лифта поднималась на двенадцатый этаж. Но после смерти мужа расстояние даже в двести метров, если его требовалось преодолеть быстрым шагом, становился для меня непосильным испытанием. Вот и сейчас я оказалась не в состоянии пробежать по дороге, идущей вверх, и пятидесяти метров, которые могли бы меня спасти. Добежав до трассы, я оказалась бы среди людей, которые, вероятно, помогли бы мне избавиться от преследования пьяной женщины. Но этого не случилось. Избитая и ограбленная, я осталась лежать на сырой земле, а та, что сотворила со мной это, оттащила меня в сторону, подальше от случайных глаз, чтобы окончательно лишить меня шансов на спасение. И когда пошёл снег, я уже знала, что надеяться мне не на что и не на кого. И последнее, что я увидела в свой жизни, было потемневшее небо, с которого обильно сыпался первый снег.
Эпилог
В солнечный июльский день Борис Елисеев, его супруга и сын сошли с поезда и начали искать глазами знакомое лицо человека, который должен был встретить их.
– Может, автобус опоздал, и Тимофей Савельевич не успел приехать? – с лёгкой ноткой волнения произнесла Катя, вопросительно глядя на мужа.
– Может быть, – задумчиво произнёс в ответ Борис, потому что отсутствие на железнодорожной станции отца серьёзно обеспокоило его.
И зачем он только вздумал заниматься этим расследованием? Лучше бы поехал с ними на курорт! И здоровье бы подправил и сам был бы под присмотром!
Мобильный телефон Тимофея Савельевича не отвечал, и это ещё сильнее расстраивало Бориса.
– Поехали домой! – решительно произнёс он, подхватывая чемодан. – Там разберёмся!
– Наверное, он просто проспал, – высказала новое предположение Катя, пытаясь этими мыслями успокоить и себя и мужа.
– Сомневаюсь, – с тревогой в голосе проговорил Борис. – Весь последний год он постоянно жаловался на бессонницу.
– Значит, есть ещё какая-то уважительная причина, – продолжала лепетать Катя, следуя чуть ли не бегом за мужем.
За руку она крепко держала сына и оттого не могла идти быстрее.
– Знал же, что не стоило позволять ему заниматься этим расследованием! Наверняка, набегался, переутомился, и ему стало плохо! И сейчас он лежит в больничной палате, потому что скорая подобрала его где-нибудь на улице! И это в лучшем случае, – угрюмо рассуждал Борис, продолжая двигаться быстрыми шагами к автобусной остановке и совершенно не глядя по сторонам.
– Деда! – внезапно выкрикнул Тима и, вынув свою ручонку из рук матери, побежал навстречу своему деду.
А Тимофей Савельевич, живой и невредимый, с огромным букетом цветов, спешил навстречу семье сына.
– Я уже начал волноваться по поводу твоего отсутствия, – со вздохом облегчения проговорил Борис, подходя к отцу.
– Совершенно напрасно, – тут же ответил Тимофей Савельевич и вручил цветы Кате. – Я приехал, как договорились, но потом решил отойти на минуточку, чтобы купить цветы. Выбрал самые симпатичные, но у продавца не оказалось сдачи. Вот мне и пришлось добежать до супермаркета, чтобы там разменять деньги.
– Не нужно было ничего покупать! – сказал Борис, чувствуя лёгкую обиду на отца, который заставил их всех поволноваться.
– Но мне захотелось! – ответил Тимофей Савельевич, обнимая внука. – Стою
