Дональд Уэстлейк - Мокрушники на довольствии
Большинство деталей пойдет на запчасти для других пушек, но ствол будет уничтожен, поскольку именно он служит предметом изучения науки под названием баллистика.
Я посмотрел на Эда, и он кивнул мне, потом вместе с Тони и Джо Пистолетом отошел подальше, и все трое уставились в ночное небо. Чтобы не было свидетелей. Вообще никаких. Так оно лучше.
Я приблизился к Клэнси и стал над ним. Он сидел в грязи, в полубессознательном состоянии, опираясь одной рукой на землю, а другой машинально стирая кровь с лица.
Он должен был умереть, потому что попал в силки собственных чувств.
Клэнси поднял голову и посмотрел на меня. Глаза его выделялись на фоне мрака двумя белыми пятнами. Он наконец поверил, что это случится. А я отключил все чувства. Я превратился в машину, и рука моя стала одним из ее рычагов, а пистолет – просто ее деталью. Потом палец машины сжался, пистолет в руке машины с грохотом вздрогнул, и машина исполнила ту работу, для которой была предназначена.
Клэнси рухнул навзничь, неловко, будто марионетка, которой перерезали веревочки. Машина шагнула вперед, взглянула на сломанную куклу и увидела, что кукла лежит бездыханно, с простреленной головой.
Подошел Тони Борода и начал разбирать машину, отсоединив пистолет от руки. Я повернулся и зашагал к «роллс-ройсу». Когда я забился на заднее сиденье. Тони сунул пистолет под переднее, вернулся к трупу, поднял его и куда-то понес. Эд сел со мной сзади, а Джо Пистолет опять устроился впереди.
Спустя две минуты Тони Борода вернулся, вытащил из-под водительского сиденья две каких-то штуковины, похожих на веники, и приладил их к заднему бамперу над колесами. На проселке была всего одна колея, и, когда мы выедем на двухрядную дорогу с грунтовым покрытием, уже не будет наших следов.
На асфальте Тони остановил машину и снял веники, а потом мы поехали обратно на Манхэттен.
Глава 28
Они высадили меня перед домом. Когда я вылезал из машины, сидевший впереди Джо Пистолет обернулся и сказал:
– Хорошо работаешь, Клей.
– Спасибо, – ответил я.
– Ты славно потрудился, – поддержал его Эд. – Только вот теперь придется искать себе нового гребаного поверенного.
Я поднялся в квартиру, налил себе пива, уселся в гостиной и принялся размышлять. Было одиннадцать ночи. Через три часа предстояло забрать Эллу из «Тамбурина», что я делал каждую ночь вот уже почти три недели.
Но сегодня все было по-другому. Сегодня я убил человека. Я много болтал, что не хочу поддерживать внешнее благообразие, но значит ли это, что я расскажу Элле о сегодняшнем убийстве и поставлю вопрос ребром: либо будь любезна меня понять, либо уходи? Ничего ей не сказав, я начну вести двойную жизнь и пойду по стопам Клэнси (а вы знаете, куда это его завело), Эда и всех остальных женатых сотрудников нашего предприятия. А если промолчу, чего мне от нее ждать? Имею ли я право ждать от нее хоть чего-то?
До начала нашего разговора оставалось три часа, но я уже слышал слова и фразы. Элла спросит, как идет расследование, и я скажу ей, что нашел убийцу.
Она спросит, кто он, я отвечу, а потом Элла захочет знать, что с ним сделали, и я скажу: «Эд отвалтузил его, а потом я прострелил ему голову».
Тогда Элла потребует объяснить, почему я прострелил ему голову. Я отвечу «Потому что он был дураком». Элле захочется знать, какую глупость он совершил, и мне придется сказать «Он дал волю чувствам, а это глупо».
И я знал, что она мне на это ответит.
В конце концов я встал и отправился в спальню. Достав из шкафа чемодан Эллы, я уложил все ее вещи, отнес их в гараж, забрал «мерседес» и поехал в «Тамбурин». Заглянув в кабинет управляющего, я вручил ему чемодан и попросил передать вещи Элле, когда она кончит работу.
– Скажите ей, что мне очень жаль, – добавил я И ушел, так и не удовлетворив его любопытство. Я поехал домой. В гараже пуэрториканский мальчишка спросил:
– Есть какие-нибудь новости насчет работы, мистер?
– Да работай ты, где работаешь, шут безмозглый, – сказал я ему. – Все не так, как тебе кажется.
Он уставился на меня, разинув рот, а я пошел домой и позвонил Арчи Фрайхоферу.
– Арчи, – попросил я, – пришли ко мне девицу. Немедленно. Все равно, какую девицу, лишь бы наутро мне не было больно сказать ей «прощай».
Томясь ожиданием, я размышлял об убийстве и о своей неспособности втолковать Элле, что оно было необходимо. Что в интересах дела...
Стоп! Я осекся и опять задумался о только что совершенном мною убийстве. В интересах дела? Пришив Клэнси Маршалла, мы не заработали ни гроша. Не сберегли ни гроша. Не спаслись от полицейского преследования, поскольку власти отстали от нас еще раньше, когда легавые нашли труп Билли-Билли.
С точки зрения интересов дела у нас не было никаких причин убивать Клэнси Маршалла.
И тем не менее, я отключил все чувства, а вот Эд отдубасил его. Эд, именно Эд не сумел отключить свои чувства. Эд поддался чувствам, а не я.
Клэнси Маршалл. Не Билли-Билли Кэнтел, не какой-нибудь грошовый бездельник, смерть которого только обрадует легавых, а Клэнси Маршалл, адвокат, муж и отец двух детей, человек с виду вполне благообразный. Легавые наверняка начнут следствие. Им просто придется это сделать. Они станут копать. Они станут копать, и очень скоро...
Я бросился к телефону. Эд оказался дома.
– Контора, Эд! – воскликнул я. – Надо вычистить его контору!
– Молодец, мальчик, сообразил, – похвалил меня Эд, хотя все это, похоже, его ничуть не волновало. – Об этом уже позаботились, я все предусмотрел. Не волнуйся.
– А как быть с женой? С его женой.
– Она не была в деле, Клей, ты и сам это знаешь. Не беспокойся.
– Да, конечно, – ответил я и положил трубку.
Но жена Клэнси никак не выходила у меня из головы. Она видела меня вчера в час ночи. Полиция допросит ее, и она скажет: «Да, вчера в час ночи приходил какой-то незнакомец». Тогда легавые покажут ей фотокарточки...
Надо кого-то подставить. Надо подсунуть им какое-нибудь объяснение, иначе легавые будут копать и в конце концов извлекут на свет меня.
Необходимо дать им мальчика для битья.
Я опять потянулся к телефону, но рука моя замерла в воздухе. Я вспомнил последние слова Эда, сказанные им о Клэнси Маршалле: «Теперь придется искать себе нового гребаного поверенного». И все. И никаких сложностей.
И пистолет у него!
Но Эд не мог выкинуть меня, я был его мальчиком, его верной правой рукой. Проклятье, я слишком много знал, чтобы просто взять и выкинуть меня.
Мысли мои плескались подобно волнам, то накатывая, то отступая, то захлестывая меня с головой. И тут раздался звонок в дверь.
Наверное, это девица, которую должен прислать Арчи. Ну конечно. Кто еще может сюда прийти? Это девица, которую прислал Арчи.
В дверь снова позвонили.
