Светлана Алешина - Новая русская (сборник)
Журавленко посмотрел на него исподлобья и понял, что пора уходить. Информации все равно больше не накопаешь, а слюной изойдешь — уж точно.
И, одарив на прощание братьев крайне недоброжелательным взглядом, он направился в комнату напротив, где проживал самый молодой обитатель коммуналки, субтильный малый Саша с многообещающей фамилией Каменный.
Саша встретил милиционера недоверчиво и в то же время боязливо. С детства засевшая в нем боязнь к людям, облеченным властью, проявлялась самым наглядным образом. Взгляд его стал обреченным, как у мыши, косточки которой уже начал разминать зубами кот.
— Ну, рассказывай по порядку, что ты делал той самой ночью, — сказал Журавленко, с тоской поминая бутылку пива у металлистов. В комнате Саши стояла духота, а окна по непонятной причине были закрыты.
— Ну как? — начал Каменный. — Где-то в десять я пошел к знакомым. Там посидел с час и оттуда в бар… Я туда иногда заглядываю. Это могут подтвердить тамошние служащие. Потом я слегка перебрал, и друзья отвезли меня к бабушке. Где-то уже около двух часов ночи. А утром пришел сюда, когда труп… — Саша судорожно сглотнул слюну, — уже обнаружили.
— Стало быть, у тебя алиби? — сурово спросил Журавленко.
— Выходит, что так, — радостно согласился Саша.
— А как у тебя с наркотиками?
— Что — с наркотиками? — опять испугался Каменный.
— Употребляешь?
— Нет, что вы! Я один раз попробовал анашу покурить — потом целый час лежал, думал: помру или нет…
— И как?
— Как видите, — улыбнулся Каменный. — Жив-здоров, но с тех пор больше ни-ни.
— А что ты можешь сказать про Дебреву, медсестру? — вдруг, глядя в упор на Каменного, спросил Журавленко.
— Ничего, — пожал тот плечами. — Вредная она только и слишком достает своими глупостями.
— А ты не замечал, как она насчет наркотиков?
Саша пожал плечами.
— Если считать кофе наркотиком, то у нее все в порядке. Другую такую кофеманку еще поискать!
— Нет, я имею в виду, может, она приторговывает чем из больницы, а?
Каменный опять пожал плечами, выражая полное непонимание всего, о чем толкует Журавленко. Он знал, что Наталья чем-то там приторговывает, однако желание быть подальше от всех этих дел оказалось сильнее искушения напакостить соседке.
Покрутившись около Саши Каменного с вопросами еще минут десять и не выжав ничего существенного, Журавленко принялся за последнюю обитательницу коммуналки Наталью Дебреву. Ее он обнаружил на кухне рядом со своим любимым кофейником, извергающей свою патологическую страсть общительности на Ларису.
В присутствии Ларисы оперативник старался выглядеть наиболее солидно. Свой диалог с Дебревой он начал ужасающим своей конкретностью вопросом:
— Где вы были с одиннадцати до двух в ночь убийства?
— Как где? — удивилась зеленоволосая Наташа. — В больнице, естественно. На дежурстве.
— И никуда оттуда не отлучались? — повысил голос Журавленко.
— Отлучалась. В туалет…
Дебрева подняла кофейник с плиты и с обиженно-презрительным выражением на лице вышла из кухни.
— Вот так, Лариса, и приходится работать. Люди обижаются, а дела не раскрываются, — вздохнул «супнабор». — И у всех вроде бы алиби. Хотя в случае с братьями-меломанами и девчонкой из первой комнаты алиби хлипковато. Да и Дебрева эта весьма подозрительна. Но главное — непонятно, как наркоделец Михеев по кличке Мячик оказался здесь. Знакомство с ним все жильцы отрицают. И почему именно здесь произошла разборка?
— Вы уверены, что это разборка?
— Почти наверняка. С какой стати человеку незнакомому убивать этого самого Мячика? Понимаете, Лариса, на его лице в момент смерти застыло какое-то удивленное выражение, как будто он не ожидал ее. Пулю он явно получил из «воздушки» от знакомого человека, причем от хорошего знакомого, от которого она, по его мнению, никак не могла вылететь. Но кто этот знакомый? Наверняка он живет где-то здесь…
Журавленко вдруг нахмурился, посмотрев на открытую дверь на черный ход.
— А почему это мы все думаем, что к происшествию не могут быть причастны жители квартир с нижних этажей? — с серьезным видом задал он себе риторический вопрос, подражая Пал Палычу Знаменскому из «Знатоков». — Ведь если Мячик сначала попал на чердак, откуда его сбросили, то он мог попасть туда вместе с жильцом любой другой квартиры, имеющей дверь на черный ход!
— Нет, дело в том, что ключ от чердака есть только здесь, у нас, — отмахнулась Лариса. — Так, конечно, можно было бы сказать, что ребята, как говорится, забили стрелку, зашли в подъезд с черного хода, потом на чердак, повздорили там и порешили товарища из воздушки. Если бы Мячика нашли прямо на лестнице, все было бы просто — на черный ход попасть мог практически любой со двора. И одновременно очень сложно, потому что появлялась бы огромная масса подозреваемых. Нет, мне почему-то кажется, что ключ к разгадке здесь, именно в этой квартире…
— Что ж, за версию спасибо, — снисходительно улыбнулся Журавленко и глянул на часы. — Мне, кажется, пора. К сожалению, столько дел, не удается уделять внимание всему в той мере, в которой бы следовало.
«Этому делу ты, кажется, готов уделить много внимания», — подумала про себя Лариса. Заинтересованный мужской взгляд Журавленко она почувствовала сразу при их знакомстве и была уверена, что молодой оперативник так подробно записывает показания жильцов коммуналки не в последнюю очередь благодаря ее присутствию…
…Как и в прошлый раз, они вышли из подъезда вместе. Теперь Журавленко уже не отваживался предлагать Ларисе служебную машину, а лишь с завистью посмотрел на ее «Вольво». Сам же он и вовсе отправился в отдел пешком.
Глава 7
Братья-близнецы Кузьминчуки и друг их Игорь по прозвищу Макабр в тот вечер очень хорошо выпили. В их алкогольный репертуар входили пиво разнообразных сортов, портвейн и водка. Все это, помноженное на жару, царившую в маловентилируемой коммунальной квартире, дало весьма впечатляющий эффект.
Сначала Макабр, получивший такое прозвище (в буквальном переводе с английского «жуткий») за любовь к различного рода извращениям, присутствующим в названиях композиций металлических групп типа «Каркасс» и «Каннибал Корпс», всячески куражился по поводу недавно найденного на балконе трупа. Лежа на полу и посасывая портвейн, он восклицал:
— А классно было бы сейчас пойти на кладбище, где его похоронили, выкопать его и поглотить! Наверняка там уже образовалась трупная смола! Потом сделать паразитическую резекцию плоти и раздуть погребальный костер…
— Да пошел ты на хрен! — швырнул в него полотенцем Болек. — В такую жару только костра…
— Макабр, твою некрофильскую энергию, да с пользой для дела, — покачал головой Лелек и вдруг поднял вверх указательный палец. — Вау, я придумал! Сейчас это как раз и сделаем.
— Чего сделаем-то? — лениво бросил с кровати Болек.
— Чего-чего? — передразнил брат. — Санька пощипать слегка надо… Это же его приятеля на балконе мертвым нашли! Вот пусть теперь и пробашляет за наше молчание перед ментами.
— О, экселенц! — поддержал Макабр. — А если не согласится — превратим в грязную копошащуюся массу, и когда образуются вязкие остатки — затопчем их ногами, чтоб зафыркали!
— Он неисправим! Этому мастеру мортальной словесности место в психбольнице, — со вздохом констатировал Алексей. — Но сейчас он и составит нам как раз необходимый колорит.
Приятели, выпив еще по одной, вышли из комнаты и, придав своим лицам печать неизгладимой суровости, постучались в дверь напротив.
И так как ударивший в голову алкоголь требовал немедленного решения вставших перед ними проблем, а дверь открывать не спешили, Лелек — уже более настойчиво — ногой постучал в дверь Саши Каменного.
Испуганное лицо высунулось в коридор спустя полминуты. Саша был одет в жутко забавные трусы семейного типа с изображением петухов. Трусы очень рассмешили Болека, он схватился за живот и заржал на весь коридор. Лелек же, услышав доносившийся из глубины комнаты голосок Анжелики Варум, угрожающе нахмурился.
— Мужики, вы чё? — спросил Каменный.
Лелек, не склонный к насмешкам по поводу нижнего белья предполагаемой жертвы, пнул ногой брата и, выцарапав ногтем изо рта остаток закуски, сплюнул на пол и сказал:
— Да ничё. Пришли узнать, когда ты прекратишь небо коптить и станешь наконец правильным, уважаемым в обществе чуваком…
— А что? — не понял Саша.
— Ты хотя бы в комнату пригласил, что ли, а то неудобно как-то…
— Пожалуйста, — посторонился Каменный, с некоторой опаской впуская металлистов внутрь.
— Н-да, обстановочка у тебя, конечно, здесь, неправильная, — оглядев комнату с постерами поп-звезд и стендами видеокассет с порнофильмами, процедил Алексей. — Анжелика Варум и Маша Распутина не годятся в идолы для настоящего мужчины. Да и порнуху лучше не смотреть, а иметь в жизни… С любимым человеком… Так что неправильная тут у тебя обстановка.
