Эллери Куин - Тайна исчезнувшей шляпы. Тайна сиамских близнецов

Наконец Квин дошел до кресла Лл 32 с левой стороны от того, где умер Монте Филд. С обреченным видом он внимательно осмотрел мягкое сиденье и спинку, что-то пробормотал и медленно прошел по ковровой дорожке к кабинету Панзера. Несколько мгновений спустя он оттуда вышел и направился в комнатку Гарри Нейлсона, заведующего службой информации. Здесь он пробыл подольше. Затем прошел в кассу. И наконец, спустился по лестнице, ведущей в подвальное фойе, где обшарил каждый угол, каждую нишу в стене, каждую урну для мусора, — и снова ничего не нашел. Затем со вздохом открыл дверь, на которой было написано «Комната отдыха для дам», и вошел внутрь. Через минуту вышел оттуда и зашел в мужскую уборную.

Закончив тщательный обыск нижнего этажа, он опять поднялся по лестнице. В зрительном зале его ждал несколько запыхавшийся, но торжествующе улыбающийся Луи Панзер. В руках у него был пакет в оберточной бумаге.

— Значит, все же нашли Кронина, Панзер? — спросил инспектор, поспешив ему навстречу. — Очень вам благодарен. Это он дал вам пакет?

— Он. Очень славный парень. Появился вскоре после моего звонка вам. С ним были еще двое — Стоутс и Левин. Он задержал меня всего на десять минут. Надеюсь, я сделал для вас что-то важное, инспектор. Мне хочется верить, что в разгадке этого дела будет и мой маленький вклад.

— Важное? — отозвался инспектор, забирая у Панзера пакет. — Вы и не представляете, как это важно. Когда-нибудь я вам расскажу. А сейчас извините, мне надо идти.

Панзер кивнул. На лице его промелькнуло выражение разочарования. Инспектор ухмыльнулся и пошел в дальний угол. Панзер пожал плечами и зашел в свой кабинет.

Когда он вышел, сняв шляпу и пальто, инспектор засовывал пакет себе в карман.

— Все в порядке? — осведомился Панзер.

— Да, в полном порядке, — ответил Квин, потирая руки. — А теперь давайте пройдем к вам в кабинет и там подождем Эллери.

Они зашли в кабинет и сели в кресла. Директор зажег длинную турецкую сигарету, а инспектор достал табакерку.

— Если это позволено, могу я осведомиться, как идет расследование? — словно между прочим спросил Панзер, закинув одну толстую ножку на другую.

Квин горестно покачал головой:

— Не очень хорошо, не очень. Мы пока не получили доказательств вины ни одного из подозреваемых. Более того, могу вам сказать, что, если мы не найдем один предмет, нам грозит полный провал… Мне никогда не приходилось вести столь головоломное дело.

Озабоченно хмурясь, он защелкнул табакерку.

— Неужели дела так плохи? — сочувственно спросил Панзер. — А я надеялся… Что ж, нельзя ставить личные интересы выше требований правосудия. А какой именно предмет вы ищете, инспектор, если это не секрет?

— Отнюдь. Вы мне сегодня помогли, и я… Черт, как я об этом не подумал раньше! — Панзер с готовностью наклонился вперед. — Сколько времени вы работаете директором Римского театра, Панзер?

Директор поднял брови:

— С тех пор, как его построили. До этого я был директором старого театра «Электра» на Сорок третьей улице. Он тоже принадлежит Гордону Дэвису.

— Да? — Инспектор как будто задумался. — Тогда вы должны знать помещение театра снизу доверху — наверно, не хуже, чем его архитектор.

— Да, я хорошо знаю архитектуру театра, — признал Панзер, откидываясь на спинку кресла.

— Прекрасно. Тогда разрешите задать вам загадку, Панзер. Допустим, вам надо спрятать где-то в здании театра некий предмет, скажем цилиндр, так чтобы его было невозможно найти. Где бы вы его спрятали?

Панзер напряженно нахмурился.

— Довольно необычный вопрос, инспектор, — наконец сказал он. — И ответить на него нелегко. Я хорошо знаю план театра: мы обсуждали его с архитектором еще до строительства. И могу точно сказать, что чертежи не предусматривали каких-либо тайников, скрытых ходов, прочих средневековых хитростей. Я могу назвать несколько мест, где можно было бы спрятать небольшой предмет, такой, как цилиндр, но ни одно из этих мест не дает гарантий от действительно досконального обыска.

— Понятно. — Инспектор разочарованно разглядывал свои ногти. — Значит, вы не можете мне помочь. Как вы знаете, мы обыскали театр сверху донизу, но не нашли и следа лишнего цилиндра.

Тут дверь отворилась, и вошел Эллери. У него был несколько запыленный, но довольный вид. Инспектор выжидающе посмотрел на него. Панзер неуверенно поднялся со стула, явно намереваясь оставить отца с сыном наедине. Квины обменялись понимающими взглядами.

— Не уходите, Панзер, — сказал инспектор, — у нас нет от вас секретов. Сядьте.

Панзер сел.

— Ты не думаешь, отец, — заметил Эллери, присаживаясь на край письменного стола и доставая пенсне, — что сейчас было бы самое время известить мистера Панзера, что он может сегодня вечером возобновить спектакли? Помнишь: пока он ездил по твоему делу, мы решили, что театр можно открывать.

— Как же это я забыл? — озадаченно замигал инспектор, хотя об этом мифическом решении он услышал в первый раз. — Мы готовы снять запрет со спектаклей, Панзер. Нам здесь больше делать нечего, и нет причин лишать вас сборов. Можете давать спектакль сегодня. Нам даже необходимо, чтобы спектакль состоялся сегодня, да, Эллери?

— Не просто необходимо, а настоятельно необходимо, — зажигая сигарету, поправил отца Эллери.

— Вот именно, — подтвердил инспектор. — Мы на этом настаиваем, Панзер.

Директор театра вскочил с места с просиявшим лицом.

— Это замечательно, джентльмены! — воскликнул он. — Я немедленно позвоню мистеру Дэвису и сообщу ему эту радостную новость. Правда, — упавшим голосом добавил он, — вряд ли публика успеет об этом узнать. Осталось так мало времени.

— Об этом можете не беспокоиться, Панзер, — сказал инспектор. — Я закрыл ваш театр, я же и позабочусь, чтобы вы сегодня получили компенсацию за свои убытки. Позвоню в газеты и попрошу издателей в дневных выпусках раззвонить о возобновлении спектаклей. Эта бесплатная реклама плюс естественное любопытство публики даст вам аншлаг.

— Это очень любезно с вашей стороны, инспектор, — сказал Панзер, потирая руки. — Вам не нужно, чтобы я еще что-то для вас сделал?

— Ты забыл одну важную вещь, отец, — сказал Эллери и повернулся к директору. — Проследите, пожалуйста, чтобы кресла Лл 32 и Лл 30 никому сегодня не продавали. Мы с инспектором придем посмотреть ваш спектакль. Мы ведь так его и не видели. Разумеется, мы хотим сохранить инкогнито — нам ни к чему восторги толпы. Вы об этом, конечно, будете помалкивать, Панзер.

— Как вам угодно, мистер Квин. Я прикажу кассиру отложить для вас эти два билета, — с готовностью отозвался Панзер. — А вы, кажется, собирались позвонить в газеты, инспектор?

— Обязательно.

Квин кратко переговорил с редакторами нескольких крупных газет. Когда он положил трубку, Панзер торопливо с ними попрощался и принялся сам звонить по телефону.

Отец и сын вышли в зал, где их ждали Флинт и два детектива, которые только что закончили обыскивать ложи.

— Весь день оставайтесь в театре — мало ли что, — приказал им инспектор. — Будьте особенно внимательны ближе к вечеру… Ничего не нашли?

Флинт скорчил гримасу.

— Мне не в полиции работать, а добывать мидий на Канарских островах, — недовольно сказал он. — И в понедельник оплошал, и сегодня тоже ни черта не нашел. В ложах на полу ни пылинки не осталось. Наверно, я гожусь только патрулировать улицы.

Инспектор хлопнул его по плечу:

— Чего это ты расхныкался, как малое дитя? Что ты мог найти там, где находить нечего? А вы, ребята, тоже ничего не отыскали?

Детективы уныло покачали головами.

Через несколько минут отец и сын остановили проходящее такси и отправились в управление. Инспектор задвинул стеклянную панель, отгораживающую их от водителя.

— А теперь, сынок, — свирепо сказал он беззаботно попыхивающему сигаретой Эллери, — может, объяснишь мне, что это за фокус-покус ты учинил в кабинете Панзера?

Эллери минуту глядел в окно.

— Скажем так, — наконец начал он. — Сегодняшние розыски ничего не дали, как мы все ни старались. Тебе надо уяснить главное, отец: шляпы, в которой Монте Филд пришел на спектакль, в которой его видели в начале второго акта и которую убийца, видимо, после совершения преступления унес с собой, сейчас в театре нет и не было с вечера понедельника. Скорее всего, она больше не существует. Готов поставить своего Фальконера против твоей табакерки, что она ушла из жизни и превратилась в пепел, выброшенный на свалку. Это — пункт первый.

— Ну-ну, — подстегнул его инспектор.

— Пункт второй настолько элементарен, что должен быть очевиден и ребенку. Однако позволь мне оскорбить наш фамильный интеллект сомнением. Если шляпы Филда сейчас в театре нет и не было с понедельника, значит, ее как-то вынесли из театра в понедельник вечером.