Уилл Мюррей - Последний крестоносец
- Да тут пахнет настоящим заговором! Ты специально подстроила, чтобы эта вонючая посудина ожидала поблизости!
- Честно говоря, все случилось немного раньше, чем я предполагала, но, в общем, ты прав.
- Я не могу плыть в Иран! Ты же знаешь, что со мной сделают, если захватят в плен!
- Тогда постарайся не попасться им в руки, - хладнокровно посоветовала Виктория Хоур.
Преподобный-Генерал Слаггард побагровел.
- Так ты все это время дергала за веревочки, словно я - простая марионетка?
- Не знаю, как насчет дергания, но на некоторые прикосновения ты реагировал с первого раза. А сейчас, по-моему, самое время потренироваться перед твоей высадкой на берег.
- Ты хотела сказать, перед высадкой крестоносцев?
- Да, но с тобой во главе. Не хочу показаться занудой, но помнишь, я как-то говорила, что поняла, из-за чего провалился первый крестовый поход? Так вот, у мальчишек не было предводителя, способного воодушевить их личным примером. Так что, на этот раз тебе придется постараться.
- Ни за что, черт меня побери!
- Наконец-то найдется применение твоим блестящим ораторским способностям, - продолжала Виктория Хоур, не обращая внимания на крики Преподобного-Генерала, - поскольку, так или иначе, первым на берег сойдешь ты. И, я думаю, целиком в твоих интересах обеспечить себе надежную поддержку с тыла - было бы крайне неприятно остаться там в гордом одиночестве.
На широком лице Слаггарда отразились все чувства, обуревавшие его в эту минуту.
- Если бы я умел плавать... - прошипел он.
- Но ты же не умеешь, - ответила Виктория Хоур и, повернувшись, зашагала к трапу.
- Сучка! - сказал Элдон Слаггард, на этот раз вслух.
В ответ до него донесся мелодичный смех.
Глава 23
Когда генерал Аднан Мефки вошел в дворцовый сад аятоллы, на лице его застыло решительное выражение.
Оторвавшись от чашки чая с изюмом, аятолла знаком показал, что генерал может говорить. Легкий ветерок, прилетевший со стороны гор, колыхал розовые кусты, наполняя воздух сладковатым ароматом.
- Мне сообщили, что делегация Дома Синанджу просит аудиенции у вашего святейшества.
- Никогда не слышал о таких, - сухо проговорил аятолла.
- Синанджу, о имам, это деревушка в Северной Корее, откуда берет начало род могущественных ассасинов. Они оказывали различные услуги шахам, а до этого - персидским калифам. Я слышал об этом Доме с малых лет. Многие считали, что их род давно уже вымер.
- Я не собираюсь иметь дело с людьми, прислуживавшими безбожникам-шахам. Запретите им въезд в страну.
- Боюсь, это невозможно. Они уже в Тегеране. Понятия не имею, как им это удалось, но с Домом Синанджу всегда было связано много таинственного. Так или иначе, но они дали знать, что будут во дворце через час, и ожидают встречи с вами.
- А кто они такие, чтобы выступать с подобными требованиями? - спросил аятолла.
Генерал помедлил с ответом, он был явно ошеломлен. Хотя ни один Мастер Синанджу не ступал на иранскую землю вот уже много веков, несколько лет назад представитель этого Дома оказал последнему шаху услугу. Нет, Синанджу нельзя было пренебрегать.
- Они - Синанджу, - ответил наконец генерал, как будто в этом слове заключался ответ на все возможные вопросы.
И в ту же секунду далеко в горах прогромыхала обрушившаяся под лучами солнца снежная лавина.
Мастер Синанджу важно шествовал по улице Лалезар, по самой середине проезжей части. Подбородок его был горделиво приподнят.
- Видишь, как перед нами расступается толпа? - высокомерно заметил он. - Давние услуги, оказанные моими предками, все же не забыты.
- Не обижайся, папочка, - отозвался Римо, - но, я думаю, все дело в том, как ты разобрался с теми двумя гвардейцами.
- Головорезы, - проворчал Чиун. - Эти негодяи явно не получили никакого образования - они даже не узнали меня в лицо!
- То же самое ты говорил и про пограничников. Да и вообще, такие люди встречаются на каждом блокпосту отсюда до границы с Пакистаном. Из-за нас им придется объявить очередной набор добровольцев, чтобы пополнить ряды своей армии. Судя по всему, никто не удосужился рассказать им о вкладе Синанджу в культурное наследие Персии.
- Вот увидишь, правители отнесутся к нам совсем по-другому. Они встретят нас цветами и старинными песнопениями. Потом мы передадим им просьбу Смита, и дело будет решено буквально за несколько минут. В качестве вознаграждения мы, возможно, предложим избавить эту прекрасную страну от выскочек-головорезов.
- В таком случае, я думаю, тебе придется перебить половину населения Ирана, - заметил Римо, осторожно поглядывая по сторонам. - И, кстати, я что-то не замечаю вокруг ничего прекрасного. Ты только посмотри на эти развалины!
- Новый правитель, конечно же, пытается расчистить столицу от этих уродливых современных домов-коробок. Насколько я понимаю, он придерживается старых традиций.
- То есть политики застоя и экономических авантюр? Это же не город, а мусорная куча! И, судя по всему, над расчисткой города поработали иракцы, а не местные власти.
- Ирак когда-то тоже был замечательной страной. Может быть, мы заедем туда на обратном пути. О! - проворковал Чиун, заметив невдалеке уличного торговца. - Продавец дынь! Пойдем же, Римо, я столько лет мечтал отведать вместе с тобой настоящую персидскую дыню!
- Стоит ли?
- До прибытия корабля Слаггарда у нас еще уйма времени, а все дела с персидским правителем мы решим за несколько минут.
Чиун поспешил к продавцу дынь. Его товар, лежавший в грубо сколоченных деревянных ящиках, на вид казался не слишком привлекательным. Мастер Синанджу принялся придирчиво осматривать дыни, время от времени поднося очередной плод к уху и тихонько тряся.
- Ну как? - терпеливо поинтересовался Римо.
- Эти дыни неспелые. Возможно, я ошибся, и сезон еще не в самом разгаре. А, постой, вот эта будет в самый раз. Заплати ему, Римо.
Римо выудил из кармана двадцатидолларовую купюру и протянул торговцу. Сдачи он так и не дождался.
Прижав к себе дыню обеими руками, Мастер Синанджу впился в корку длинными ногтями.
- Смотри, не урони ее, - предупредил его Римо, - Все-таки мы заплатили за эту дыню двадцать долларов.
Чиун развел руки в стороны, и дыня с легким треском распалась в его ладонях на две аккуратные половинки. Одну из них он протянул Римо.
Взглянув на свою порцию, тот пожаловался:
- Она внутри как вата - явно переспевшая.
Через секунду Чиун убедился, что его ученик прав, и, кипя от ярости, понес возвращать дыню продавцу. До Римо донеслись обрывки гневной тирады на фарси. В результате Мастер Синанджу принялся хватать дыни одну за другой, разбивать и выкидывать в близлежащую канаву. Торговец в отчаянии рвал на себе волосы, оглашая окрестности горестными стонами.
Через некоторое время Чиун подошел к Римо и заявил:
- Забери свои деньги. У этого человека нет ни одной хорошей дыни.
- Наверное, какой-нибудь селекционер-неудачник, - ответил Римо, поленившись отбирать у торговца двадцатку; в конце концов за них все равно платил Смит.
Они снова зашагали вперед, пока не наткнулись на продавца фисташек. Сникший было Чиун снова воспрял духом.
- На вид эти фисташки очень неплохи, - радостно объявил он.
Однако, заглянув в один из пакетов, Чиун обнаружил там мелкие сморщенные орешки, совсем не похожие на те, что воспевались его предками в летописях Синанджу. Мрачный как туча Чиун двинулся вперед.
- Для этой страны настали тяжелые дни, - пробормотал он. - Дыни порченые, а эту мелочь язык не повернется назвать фисташками. Что же случилось?
- Вот это, - ответил Римо, показывая на двоих проходивших мимо мулл.
В плащах из верблюжьей шерсти те были похожи на сложивших крылья грифов.
В здании иранского парламента генерал Мефки приветствовал Мастера Синанджу вполне подобающим поклоном. Не совсем до земли, но все же достаточно почтительно отметил про себя Чиун.
- Сейчас мы пройдем к вашему правителю, - объявил старый кореец.
- Тысяча извинений, - проговорил генерал, - но Великий аятолла отказался вас принять. Я пытался его убедить, но...
Внезапно генерал замолчал, увидев, какое впечатление произвели его слова на Мастера Синанджу. Глаза Чиуна горели, чувствовалось, что он едва сдерживает свой гнев.
- Да, это выражение лица мне знакомо, - сказал Римо по-английски. - На вашем месте я привел бы аятоллу, даже если бы пришлось тащить его за бороду.
- Пойдемте со мной, - пригласил генерал, внезапно осознавший, что боится старого корейца больше, чем роты Революционной гвардии.
Великий аятолла, сидевший на молитвенном ковре, при звуке шагов поднял голову. Глаза его сузились, когда перед ним предстала парочка, которую генерал привел в комнату для молитв.
- Да восславится Аллах, сострадательный и милосердный! - пробормотал аятолла.
- Что это он промямлил? - поинтересовался Чиун.
