М Коллинз - Двойник (Настоящий преступник)
Пурвин мрачно засмеялся.
- Как забавно.
Он посмотрел на "Рукери", а потом на часы. А Коули промолвил:
- У вас была уже эта версия, и вам нужно было только убедиться в своей правоте. Я пожал плечами.
- Наверное, так.
- Вы учились в колледже?
- Некоторое время.
- Занимались научной работой? Какого черта, что ему нужно?
- Немного.
Коули наклонился, сложив руки на груди, пытаясь выглядеть, как добрый и мудрый папочка.
- Вы не задумывались, что будет, если научный работник ищет заранее определенный ответ вместо того, чтобы просто получать объективные результаты?
- Вы считаете, что у меня сложилось навязчивое мнение, что парень не был Диллинджером? И я искал подтверждение этому?
Коули утвердительно кивнул.
- Черта с два. Мне бы очень хотелось, чтобы он оказался Диллинджером. Мне нечему радоваться. Я не чувствовал бы себя таким кретином. Это значило бы, что парочка продажных полицейских из Восточного Чикаго использовали меня, чтобы помочь поймать врага народа номер один за вознаграждение. Мне тоже было бы неприятно, но это лучше, чем подставить какого-то беднягу под пули, чтобы Джон Диллинджер мог пить текилу, трахаться с мексиканскими бабами, спокойно дожить до старости. Нет, у Диллинджера глаза - серые, а у мертвеца - карие. И так далее. Вам лучше признать это, парни.
Пурвин развернулся и направил на меня свой указательный палец, словно я был подозреваемый, которого он допрашивал. Он хотел, чтобы все выглядело очень драматично, но этого не получилось.
- Предположим, вы правы, и во всей той чуши, которую вы несете, есть доля правды. И что же нам теперь делать?
Я снова пожал плечами.
- Расскажите о совершенной ошибке. Хотя понимаю, вам будет неудобно, ведь заголовки одних газет провозглашают: "Диллинджер - мертв!", а других "Пурвин - герой!". Все это не так просто. И жутко неудобно. Маленькая Богемия была весенним пикничком по сравнению с этим.
Пурвин задрал вверх подбородок и посмотрел на меня сверху вниз. Маленькие мужчины иногда делают так. Особенно, когда вы сидите, а они стоят.
- Почему я стану это делать? Если убитого признали Диллинджером, зачем мне говорить противоположное? Отпечатки пальцев совпадают, и...
- Меня это и поразило, - заметил я, - но я также обратил внимание, что во время расследования отпечатки пальцев не рассматривались как свидетельство. Какой-то агент подтвердил, что они совпадают, вот и все. Так? Кто снимал их?
- Снимал что? - спросил Пурвин.
- Отпечатки пальцев! Кто из ваших людей снимал отпечатки пальцев?
Пурвин и Коули обменялись взглядами, Коули ответил:
- Отпечатки снимал ночью в морге один офицер из чикагской полиции.
- Офицер чикагской полиции?
- Да.
- Вы хотите сказать: полицейский из Восточного Чикаго?
- Нет, из Чикаго.
- Как фамилия этого копа?
Они оба пожали плечами.
- Подождите, дайте мне разобраться. До сих пор в этом деле не были задействованы силы полиции Чикаго. И вдруг не люди из ФБР, а какой-то безымянный чикагский коп берет отпечатки пальцев! Как это объяснить!
На этот раз плечами пожал Коули.
- Это был морг Кук Каунти. Что я могу сказать?
- Почему бы вам не пойти туда и не снять еще раз отпечатки пальцев, пока есть время!
- Зачем? - раздраженно поинтересовался Пурвин. Коули покачал головой.
- Мне кажется, уже поздно. Наверное, отец Диллинджера едет из Индианы за телом, если уже не приехал.
- Черт, тогда нужно поехать в Индиану и поговорить с Диллинджером-старшим еще до похорон, чтобы не тратить деньги на эксгумацию, а также проверить отпечатки пальцев.
- Зачем это нужно? - заметил Пурвин.
- Зачем нужно? Вы же сами повторяли много раз, что чикагские копы способны продать свою бабушку за сигару.
Пурвин, посмотрев на часы, сказал:
- Мне нужно заехать домой за багажом, скоро мой поезд. Джентльмены, придется вас покинуть.
Он подошел к двери, затем повернулся и сказал:
- Сэм, встретимся через несколько дней. Мистер Геллер, благодарю вас за то, что вы поделились своими соображениями. Они достаточно интересны, хотя и несколько притянуты за уши. Мы вам благодарны за то, что вы поделились ими только с нами.
- О, Мелвин, - сказал я, - Вы, конечно, можете уехать, но провороните свой шанс. Он хмыкнул и вышел. Оставшись с Коули вдвоем, я спросил:
- Куда он отправился?
- В Вашингтон, - тихо ответил он.
- Будет пожимать руку своему шефу?
- Он встретится с директором ФБР и высшим чиновником органов юстиции.
- Наверное, в прессе появится масса фотографий?
Коули пожал плечами, но потом утвердительно кивнул.
- Мелвин Пурвин заработал себе репутацию за счет этого мертвеца. Мне интересно, сможет ли малыш Мел спокойно спать в течение двадцати или тридцати лет, зная, что человек, которого он вроде бы убил, может снова появиться в любое время, - сказал я.
Коули промолчал.
Я поднялся.
- Желаю вам удачи, именно вам, Коули. Вы мне кажетесь порядочным человеком.
Он тоже встал и пожал мне руку.
- Геллер, вы хороший специалист. Но я не думаю, что вы во всем правы... Но ценю, что из чувства долга, чести или чего-то еще вы пришли к нам и все рассказали.
- Это что-то новенькое. Мне никогда не говорили о моем чувстве гражданского долга, чести или чего-то еще. Между прочим, мне положены деньги в качестве вознаграждения, не так ли? - засмеялся я.
- Наверное, - ответил Коули, но казалось, что его поразила моя фраза.
- Ну, если в течение следующих дней не разразится скандал и если им удастся похоронить мертвеца и написать на камне, что здесь лежит Диллинджер, вы знаете, по какому адресу послать для меня чек.
Коули кивнул головой.
Через несколько дней прислали чек. Я получил пять сотен. Болтали, что Анна Сейдж получила пять тысяч долларов, но некоторые утверждали - десять тысяч. Заркович тоже, по слухам, получил пять тысяч. Но это были деньги от правительства. Кто знает, сколько они получили от Джона Диллинджера или от Нитти.
Что последовало после стрельбы у "Байографа", я узнавал из газет и других источников, слушал радио. Кроме того, были разговоры в барах и кафе.
В последующие несколько дней многие любопытствующие толпились у маленького похоронного бюро в Муресвилле, в штате Индиана, родном городе Диллинджера. В газетах сообщалось, что еще пять тысяч человек посмотрели на мертвеца, лежавшего на парче в зале для прощания. Газеты также писали, что многие, знавшие Джонни, "с трудом" узнали его, так он сильно изменился. Его сестра Одри, которая помогала воспитывать его, не сказала, что признала брата в этом человеке, просто попросила: "У меня нет вопросов - похороните его".
Отец Диллинджера, приехав в Чикаго за трупом, в первых интервью плакался, что у него нет денег на похороны сына. Но чуть позже, после встречи с адвокатом Пикетом, он повеселел и заявил, что денег на похороны хватит, как будто нашел чей-то бумажник на Ла-Саль-стрит.
В эти дни случилось еще одно интересное событие - Анна Сейдж вышла из подполья и стала раздавать интервью направо и налево. "Леди в красном" купалась в лучах славы. Старые истории, распространявшиеся Пурвином и Коули, чтобы защитить ее и Полли, были забыты. И Анна постоянно беседовала с прессой до тех пор, пока Пурвин и Коули не отправили ее отдохнуть за казенный счет.
Чикагская полиция сделала открытие, что с Анной в квартире жил какой-то мужчина. В газетах делались намеки, что полиция считает, что это был Диллинджер. Но дальше таких предположений дело не пошло.
В пятницу после стрельбы в "Байографе" некий Джеймс Пробаско, как сообщалось в газетах, упал с девятнадцатого этажа из окна "Бэнкерс билдинг" и приземлился в аллее у этого здания. Летел он головой вниз и задел пешехода. Выпал он из той же самой комнаты для допросов, где я беседовал с Коули и Пурвином. В этой комнате он был с Коули и какими-то агентами, которые его допрашивали (Пурвин в это время нежился в лучах славы в Вашингтоне), и, как сообщили газетчики, он сумел выпрыгнуть из окна. Коули заявил, что Пробаско выглядел очень подавленным. Никто в здании, стоявшем напротив - "Рукери" - не видел, как прыгал этот человек. Одной из причин подавленности Пробаско, кроме боязни своих "дружков" из преступного мира, которые считали, что он может "заговорить", было заболевание герпесом и плохое состояние нервной системы.
Я никогда не слышал о Пробаско и не встречался с ним, но говорили, что он был связан с "горячими деньгами", с гангстерами и Диллинджером. Были у него связи даже с политиками. Через свою жену он породнился с бывшим членом муниципалитета Томасом Дж. Боулером, ставшим недавно президентом санитарного управления района. Он был старым дружком Сермэка.
Пробаско было уже за шестьдесят, и ему грозил год пребывания в тюрьме по обвинению в помощи беглецу. Но он не был человеком, способным на самоубийство. Среди бандитов и копов разнеслись слухи, что агенты ФБР постоянно подвешивали заключенных за ноги из окна, чтобы те разговорились. В случае с Пробаско они, наверное, старались заставить его признаться в участии в пластической операции Диллинджера, слухи о которой они начали распускать.
