Джеймс Чейз - Том 11. Гриф — птица терпеливая. Невинный убийца. Лишний козырь в рукаве
Чалик сидел за письменным столом, положив руки на бювар.
— Здравствуйте, мистер Эдвардс, — сказал он, пока Гарри подходил к столу. — Достали кольцо?
Гарри молча уселся в кресло, стоящее возле стола, скрестил ноги и посмотрел на человека, сидящего перед ним.
— Примите мои поздравления. Надеюсь, что остальные трое присоединятся к вам в ближайшее время?
Гарри покачал головой.
— Они не придут.
Чалик нахмурил брови.
— Но они, конечно, рассчитывают получить свою долю?
— Она им больше не нужна…
Чалик нервно заерзал в кресле, посмотрел на кончик сигары, снова перевел взгляд на Гарри.
— Но почему, позвольте вас спросить, мистер Эдвардс?
— Потому, что их больше нет в живых.
— Вы хотите сказать, что мисс Десмонд мертва?
— Да. И двое других тоже.
Чалик пренебрежительно махнул рукой, мол, те двое мало его интересуют.
— Что же с ней случилось?
— Укололась о какую-то ядовитую колючку, каких много в джунглях.
Чалик встал и подошел к окну. Новость ошеломила его, а перед посторонними он не привык показывать свои чувства.
— Откуда я могу знать, что вы говорите правду? — спросил он, снова повернувшись к Гарри. — Как умерли остальные?
— Джонса сожрал крокодил. Как умер Феннел, я не знаю. Вероятно, его убил зулус. Я нашел мертвого зулуса, в лодке которого лежал рюкзак Феннела, а на палец было надето кольцо. Феннел выкрал у нас кольцо, компас и удрал… Мне удалось выбраться из этого ада, Гай — нет.
— Вы уверены, что она умерла?
— Абсолютно!
Чалик сел и вытер носовым платком вспотевшие руки. Он вложил много денег в свое дело и хотел и впредь работать с Гай. Что же теперь делать? Положение довольно неприятное. Придется искать другую женщину, а пока он будет заниматься этим, фирма понесет значительные убытки…
— Так где же кольцо?
Гарри вынул из кармана спичечную коробку и положил ее на стол. Чалик открыл ее, вытряхнул кольцо на поверхность стола и начал рассматривать. Да, это, несомненно, оно. Он почувствовал удовлетворение. Он хорошо организовал дело, заставив этих людей работать на себя, и заработал полмиллиона. Внимательно осмотрев кольцо, он кивнул.
— Понимаю, что операция была не из легких, мистер Эдвардс. И чтобы быть справедливым по отношению к вам, я удвою ваш гонорар. Вы довольны?
Гарри покачал головой.
— Достаточно девяти тысяч. Не желаю получать деньги за счет погибших. Так я буду чувствовать себя чище.
Глаза Чалика сверкнули, но он сдержался и пожал плечами. Открыв ящик письменного стола, достал конверт и бросил его на стол.
— Здесь девять тысяч долларов в Тревелер-банк.
Гарри взял конверт и, не проверяя его содержимого, положил в карман. Затем поднялся и направился к двери.
— Мистер Эдвардс.
— Да?
— Я буду вам весьма признателен, если вы представите письменный отчет о том, что произошло с вами за время операции. Подробный. Моя секретарша предоставит в ваше распоряжение магнитофон.
— А что вы будете делать с этим отчетом? Передадите в полицию? Кольцо у вас, и вы не вправе от меня чего-то требовать.
Гарри прошел мимо блондинки, даже не взглянув в ее сторону, и поспешил к лифту. Он хотел как можно скорее увидеться с Тони.
Какое-то мгновение Чалик смотрел на закрывшуюся дверь, потом пожал плечами.
Может, лучше и не знать, что там у них произошло… Но Гай жалко. Он знал, что семьи у нее нет, так что вопросов задавать не будут. Гай вошла в его жизнь, совершила ряд полезных дел и теперь ушла. Это печально, но, как говорится, незаменимых людей нет…
Он снова взял кольцо в руки и стал рассматривать. Потом, держа его в руке, потянулся к телефону и начал набирать номер. «Какие красивые бриллианты», — подумал он и погладил кольцо. Что-то кольнуло его в палец. Он положил кольцо на стол и поднес ко рту палец с выступившей капелькой крови. — «Кольцо Борджиа по-прежнему колется, — подумал он. — Разумеется, яд давно выветрился, ведь кольцу больше четырехсот лет. А все-таки оно колется», — подумал он еще раз с улыбкой.
Чалик прислушивался к телефонным гудкам. У него было прекрасное настроение: ведь клиент обрадуется, получив известие, что кольцо возвращается.
И Чалику было радостно сознавать это!
Невинный убийца
ГЛАВА 1
Туристы осторожно выбирались из автобуса: двадцать восемь старух со своими мужьями. Они столпились в кучу, как стадо баранов, и стали глазеть на собор с его тридцатью восемью остроконечными готическими башенками и двумя тысячами двумястами сорока пятью статуями. Английские туристы разглядывали собор высокомерно, потому что у них в стране имелись не менее величественные и древние постройки. Американцы были глубоко поражены и тотчас же хватались за фотоаппараты.
— Это моя группа. Ну, начинаются мои страдания, — вполголоса сказал Умберто. — Что за стадо! Не успеют они сесть в автобус, как забудут все, что я им говорил. А завтра утром они не будут помнить даже, как выглядел собор.
— Вполне согласен с тобой, — ответил я. — Человек с твоими талантами не должен растрачивать время на таких баранов. Если хочешь, я возьму эту группу на себя.
— Ты? — презрительно спросил Умберто. — А что ты знаешь о соборе? Лучше убирайся подобру-поздорову, пока я не переломал тебе ноги.
Он нахлобучил на голову фуражку официального гида и с широкой улыбкой двинулся навстречу своим экскурсантам. К стоянке перед собором опять подъехал автобус, и из него высыпала новая группа туристов.
— Это мои, — сказал Филиппо, гася сигарету и засовывая окурок за ленту шляпы. Он усмехнулся мне:
— Что за сборище уродов? Ну и скучища будет!
Я взял его под руку:
— Подожди немного. Ты сегодня утром выглядишь усталым. Мы с тобой всегда были друзьями. Отдохни и позволь мне провести по собору этих придурков. Я согласен сделать это за 500 лир, а все чаевые, разумеется, пойдут тебе.
— Пошел к черту, жулик, — сказал Филиппо, вырывая руку. — Ты скоро лопнешь от зависти.
— Я завидую тебе? — спросил я, мрачно глядя на него. — Да ты посмотри на себя. Рубашка грязная, в пиджаке полно дыр. Ты похож на бродягу. Неужели ты действительно думаешь, что я тебе завидую?
— Лучше грязная рубашка, чем вообще никакой, — с усмешкой отпарировал Филиппо. — И лучше дыры в пиджаке, чем на брюках. Взгляни сначала на себя, а потом осуждай других.
Я наблюдал, как Филиппо подошел к своим экскурсантам, а потом украдкой оглядел свои манжеты. Они были чистые, но слегка обтрепанные. Немало забот доставляли мне и ботинки. Только сегодня я вставил в них пару картонных стелек, но я знал, что в первый же дождливый день они расползутся, и я не смогу выйти на улицу и лишусь основного источника дохода. Рано или поздно придется покупать новые ботинки, если я не хочу жить на милостыню. Если бы я был итальянцем, а не американцем, мне было бы легче стать постоянным гидом, но, как американец, я не мог получить разрешение на эту работу. Разница между «официальным» и «диким» гидом была большая. Официальный гид имел постоянную работу от туристических агентов, и ему было обеспечено постоянное жалованье, а «дикий» гид, вроде меня, перебивался случайной работой, причем ему с большим трудом приходилось ловить своих клиентов, которые с подозрением смотрели на человека, предлагавшего свои услуги, но лишенного официального знака достоинства — служебной фуражки или повязки на рукаве. Однако, не имея официальной справки, только и можно было подработать в качестве «дикого» гида. Во всяком случае, для меня это была единственная возможность жить в Милане без полицейского разрешения. Этот день был для меня как раз неудачным. Уже два часа я терпеливо дожидался клиентов. В душе уже начинало шевелиться беспокойство: денег не было совершенно, а подходило обеденное время. Я был голоден и начинал уже подумывать о том, не найти ли мне Торчи — одного из самых ловких карманников, работавших в соборе, — не взять ли у него 100 лир. Он всегда был готов одолжить мне деньги, но отдавать уже приходилось 200 лир. В то время как я решал, что лучше — остаться голодным или занять деньги у Торчи, из темного переулка на залитую ярким, солнечным светом площадь вышла молодая женщина и легкой, грациозной походкой направилась к нашей группе.
У нее было лицо с широко расставленными глазами фиалкового цвета и большим ртом, накрашенным алой помадой. Ее волосы отливали медью. Красивую, стройную фигуру облегали коричневая юбка и зеленая шелковая блузка. Эта женщина не была красивой в обычном понимании этого слова, но ее внешность была броской, как сияющая неоновая реклама на темной улице. За несколько шагов до меня она остановилась и вынула из сумочки туристский путеводитель по собору. Не успел я оторвать взгляд от ее стройных, длинных ног в тонких нейлоновых чулках, как к ней уже бросились два других «диких» гида. В два шага я опередил их.
