Морье Дю - Полет сокола

Альдо стоял спиной к нам, но, несмотря на гул голосов, слова Карлы Распа, произнесенные тоном, более подходящим для студенческой аудитории, к которой она привыкла, чем для официального приема, долетели до его ушей. Он обернулся и увидел нас обоих. На мгновение он растерялся -- с моим братом такое случалось крайне редко. Неужели два приглашения попали не по адресу? Но мое замешательство и попытка уйти, должно быть, его успокоили. Меня он полностью проигнорировал, но довольно вежливо поклонился моей спутнице. Затем отошел поприветствовать вновь прибывшего гостя -- профессора Риццио, одного, без сестры. У заместителя ректора вид был усталый и очень напряженный. Он пожал руку Альдо и что-то пробормотал, я не расслышал, что именно, в ответ на заботливый вопрос о здоровье его сестры. Измученный вид профессора Риццио пробуждал во мне невольное беспокойство, и я с трудом мог на него смотреть. Чтобы не слышать их разговора, я из вежливости отошел в сторону и стал наблюдать за прибывающими гостями. Всех их я видел впервые. В толпе незнакомцев я опознал только Джузеппе Фосси, который, как перестоявшее тесто, выпирал из своего чересчур узкого смокинга, и его жену, больше чем когда-либо похожую на клюющую зерна курицу. Я украдкой вышел на улицу к выстроившимся у тротуара машинам и, миновав их, подошел к шумной толпе, глазеющей на отель . Наизнанку вывернулся, разумеется, не весь Руффано, но значительная его часть, как горожане, так и студенты.

Я вернулся в холл. Джузеппе Фосси уже успел заметить Карлу Распа и теперь старательно направлял свою жену в противоположную сторону. Альдо по-прежнему беседовал с профессором Риццио. Время от времени он поглядывал на свои часы и хмурился. Моя спутница боком подошла ко мне.

-- Второй почетный гость опаздывает, -- сказала она. -- Уже почти без десяти девять. Естественно, он делает это специально. Чтобы своим прибытием произвести больший эффект, чем профессор Риццио.

Я совсем забыл о профессоре Элиа. Целью приема было публичное примирение. И как следствие -- триумф Альдо.

В холле стоял оглушительный шум голосов. Звенели бокалы. Мне предложили третий мартини, но я жестом отказался.

-- Может быть, пойдем? -- шепнул я Карле Распа.

-- И пропустим встречу гигантов? Ни за что на свете, -- ответила она.

Минуты казались часами. В холле стрелки часов показывали без трех девять. Альдо прервал разговор с профессором Риццио и нетерпеливо постукивал ногой по полу.

-- Ему далеко ехать? -- спросил я свою спутницу.

-- Три минуты на машине, -- ответила она. -- Знаете большой дом на углу пьяцца дель Дука Карло? Ах, нет, все совершенно ясно. Это его способ показать свое превосходство.

У конторки портье зазвонил телефон. Я стоял близко, потому и услышал звонок. Я видел, как портье снимает трубку, слушает, затем берет блокнот и что-то торопливо пишет. У него был смущенный вид. Знаком попросив служителя, который стоял рядом, посторониться, он торопливо подошел к моему брату и протянул ему записку. Я наблюдал за лицом Альдо. Он прочел записку, затем повернулся к портье и о чем-то его спросил. Портье, явно смущаясь, повторил то, что услышал по телефону. Альдо поднял руки и призвал всех к тишине. Все мгновенно смолкло. Все лица обратились к нему.

-- Боюсь, с профессором Элиа что-то случилось, -- сказал он. -- Мы получили анонимный телефонный звонок. Звонивший предлагает мне немедленно отправиться к профессору домой. Не исключено, что это розыгрыш, но возможно, и нет. С вашего разрешения, я сейчас же поеду. Если все в порядке, позвоню немедленно.

Из уст всех гостей вырвался вздох ужаса. Профессор Риццио с еще более напряженным выражением лица дернул Альдо за рукав. Он явно просил разрешения поехать вместе с ним. Альдо кивнул, уже быстро идя через переполненный холл. Профессор Риццио последовал за ним. Другие тоже оторвались от своих жен и направились к выходу. Карла Распа схватила меня за руку и потянула за ними.

-- Идем, -- сказала она. -- Это либо очень серьезно, либо вообще ничего. Но что бы то ни было, пропускать этого нельзя.

Следом за ней я вышел через вращающиеся двери отеля, и до меня сразу донесся рев моего брата, который развернулся и помчался вверх по холму по направлению к пьяцца дель Дука Карло.

ГЛАВА 14

Наша позаимствованная машина почти не отставала от , но другим пришла в голову та же идея. Те гости, чьи машины, как моего брата и наша, стояли в парковочной зоне отеля, отъехали раньше других. Толпа глазеющих студентов и горожан по всеобщему смятению догадалась, что происходит что-то неладное, и тоже бросилась бежать вверх по холму. Воздух наполнился ревом гудков, визгом и скрежетом моторов, взволнованными голосами.

-- Вон дом Элиа, там, на углу, -- Карла Распа указала рукой через ветровое стекло. -- Свет горит.

уже подъехала к дому, который стоял в собственном саду на правой стороне пьяцца дель Дука Карло. Я видел, как Альдо выскочил из машины и бросился внутрь; профессор Риццио, правда не столь проворно, последовал за ним. Я сбавил скорость, не совсем зная, что делать дальше. Не могли же мы остановиться сразу за машиной Альдо. Машины у нас на хвосте дружно гудели.

-- Объеду площадь и вернусь снова, -- сказал я.

Я рванул вперед, но Карла Распа, высунув голову в окно, сказала:

-- Они выходят. Наверное, его там нет.

Позади нашей машины, рядом с домом, начинало твориться что-то невообразимое. В зеркало светили огни фар. Люди истошно кричали.

-- Донати снова садится в машину, -- сказала Карла Распа. -- Нет, это не он. Подождите, Армино, подождите. Остановитесь вон там слева, рядом с общественным садом.

Пьяцца дель Дука Карло заканчивается муниципальным садом с гравиевыми дорожками, деревьями, кустами и возвышающейся над ними статуей герцога Карло. Я припарковал машину ближе к деревьям, и мы вышли.

-- Почему включены прожектора? -- спросил я.

-- Их всегда включают на фестивальную неделю, -- сказала моя спутница. -- Разве вы не заметили вчера вечером? О Господи...

Она крепко сжала мою руку и показала на статую герцога Карло: спокойный и величественный, он милостиво смотрел на гравиевую тропинку внизу. Освещенный лучами прожекторов, он представлял собой внушительную фигуру, но далеко не столь внушительно выглядел человек, который сидел прямо под ним на ступенях, ведущих к цоколю статуи. Сидел или, скорее, раскорячился, поскольку его руки и широко разведенные ноги были привязаны к тяжелым гирям, отчего он не мог пошевелиться. Он был совершенно голый. Даже на расстоянии примерно двадцати пяти ярдов, которые меня от него отделяли, я без труда узнал мощное сложение и копну черных волос профессора Элиа.

Моя спутница с трудом сдержала истерическое рыдание. Но вот мы увидели Альдо, в сопровождении человек двенадцати или пятнадцати он бежал через площадь по направлению к статуе. Почти мгновенно злосчастная жертва была скрыта от наших глаз теми, кто пришел ей на выручку. Тем временем подъезжали и останавливались все новые и новые машины. На площадь хлынули первые толпы прибежавших студентов. Со всех сторон раздавались крики: , ,

Влекомые ужасным инстинктом, с которым не в состоянии совладать ни один смертный, мы подошли ближе. Инстинктивное стремление быть там, где произошло несчастье. Страстное желание знать. Хотя Альдо и подоспевшие вместе с ним гости из отеля частично заслоняли от нас несчастного профессора, мы имели определенное преимущество перед нашими не менее любопытными соседями, так как первыми оказались на месте происшествия.

Кто-то перерезал ремни, руки и ноги согнулись. Все тело поникло, словно готовое упасть. Жертва подняла голову. Кляпа во рту у него не было. Если бы он захотел, то мог бы закричать, мог бы позвать на помощь и гораздо раньше получить свободу. Почему он этого не сделал? Глаза без очков, всматривавшиеся в лица тех, кто из сочувствия и страха пытались заслонить его от любопытных зевак, ответили на мой вопрос. Профессор Элиа не позвал на помощь потому, что ему было стыдно. Стыдно за тот жалкий, шокирующий, нелепый вид, в котором он предстал бы пред взорами совершенно посторонних людей. Теперь же человеком, который стоял перед ним, который смотрел на него с жалостью, почти с болью и который первым протянул коврик, принесенный из машины услужливым доброхотом, чтобы прикрыть обнаженное тело, был его соперник, заместитель ректора университета профессор Риццио, чья сестра подверглась не менее жестокому обращению каких-то сорок восемь часов назад.

-- Помогите ему сесть в машину, -- сказал Альдо. -- Заслоните его.

Он и профессор Риццио помогли жертве подняться. На миг мы увидели его во всей неприглядности, уродливые белые члены являли резкий контраст с жесткими волосами. Затем спасительный коврик, наброшенный заботливыми руками, скрыл наготу профессора. Друзья повели его в машину, и смущенные зрители расступились, давая дорогу. Я оставил Карлу Распа смотреть вслед команде спасателей, отошел к купе молодых деревьев, и там меня вырвало. Когда я вернулся, моя спутница стояла у машины.