Алина Егорова - Ангел-хранитель
От яств в доме Звиада ломился антикварный стол. Преобладали блюда кавказской кухни, многие из которых Фианитов не то что никогда раньше не пробовал, но и не слышал о них. Валера всегда считал Азию дикой, их кухню – чуждой, он был приверженцем европейской пищи. Кавказская кухня у Фианитова ассоциировалась с шаурмой и люля-кебабом, продававшимися в ларьках, от одной мысли о которых его начинало тошнить. Он был образованным человеком и понимал, что Кавказ – это нечто гораздо более широкое, чем рынок с его традициями, но все равно, душа его принимать Азию не желала. Пока Фианитов еще не попал под обаяние Звиада, хозяин казался ему плебеем, нахапавшим денежных знаков варваром. Он сам хоть и беден (по сравнению со Звиадом), но человек культурный, интеллигентный, можно сказать, аристократ. Коренной ленинградец, не из этих, понаехавших.
Несмотря на такой критический настрой, угощение Фианитову понравилось. «Есть можно», – снисходительно отметил про себя Валера, разомлев. Он блаженно развалился на диване, ноги его утопали в пушистом ковре – шкуре какого-то зверя. Ненавязчиво играли на флейтах музыканты, журчала вода в фонтане с откормленной форелью. «Умеют угодить, черти», – миролюбиво думал Фианитов, все больше симпатизируя Звиаду.
– Приглашаю на настоящую игру. Это все детские шалости, игры пацанов на щелбаны. Ты человек масштабный, тебе нужен размах, – лил бальзам на его сердце Звиад. – Алекс хороший парень, но несерьезный, с ним дела не сделаешь.
Замечание Звиада Фианитова умаслило, особенно сравнение с Суржиковым не в лучшую для того сторону.
В этот раз обошлось без церемоний, и застолье было куда скромнее. Предложили ему вполне европейский ленч: чай со сливками и круассанами. Кроме Фианитова, среди приглашенных были еще двое игроков, одного из которых он знал по прошлому визиту.
К игре приступили после чая. Звиад орудовал кием виртуозно, шары мелькали по столу, собирались в невероятные комбинации и один за другим попадали в лузы. Валера не мог скрыть изумления: такое мастерство он видел разве что по телевизору, на международных турнирах! Когда Фианитову наконец предоставили возможность ударить по шарам, ему показалось, что соперник нарочно ему поддался. От этого на душе стало противно: от уверенности, с которой он сюда пришел, не осталось и следа, рука дрогнула, и он смазал удар.
– Бей еще раз, Валера, этот не в счет, – великодушно позволил Звиад.
– Нет уж, игра должна быть честной. Ход сделан!
– Как хочешь, – пожал плечами хозяин и разнес напарника в пух и прах.
Сумма проигрыша оказалась астрономической. Фианитов не понимал, как он сумел столько проиграть. Валера с трудом удержался, чтобы не заспорить с хозяином. Но все же гордость взяла верх.
– Не сомневайтесь, Звиад Миндиевич, я с вами рассчитаюсь, – не уронил лица Валера.
Фианитов пока что не до конца осознал глобальность этой беды, все еще находясь под впечатлением от игры.
– Дай бог, дай бог. Три дня у тебя, – ласково произнес Звиад и отпустил Валерия с миром.
Фианитов проснулся после полудня. Продрал глаза и обнаружил, что находится в своей квартире, на любимом диване. На нем были туфли, смятый костюм и даже галстук, переехавший с груди на спину. События прошлого дня вспоминались с трудом и казались дурным сном, башка трещала невыносимо.
«Мигрень – болезнь аристократов», – отметил он, запивая таблетку. Рожа опухла, как после пьянки. Вчерашний день казался мозаикой из разрозненных эпизодов: работа, бар, библиотека, зеленый стол… В памяти отчетливо возникали несовместимые вещи: водка и книги. Если он вчера пил, то приехать домой на машине сам не мог, осенило его. Он выглянул в окно – серебристый «Вольво» стоял на месте. Приснилось, обрадовался он.
Принял душ, сварил кофе, приготовил яичницу и устроился завтракать. Жизнь была уже ничего, нормальная была жизнь.
– С пробуждением, генацвале, – телефонный звонок вернул его в реальность. Он с досадой сообразил, где видел книги и выпивку одновременно – в гостях у Звиада!
«Плебей проклятый! – выругался про себя Фианитов. – Дикарь! Верх пошлости – жрать водку на фоне классиков!»
– Надеюсь, ты помнишь наш уговор? Не дай в себе разочароваться, Валера!
Фианитов машинально отхлебнул глоток кофе. Напиток, еще минуту назад источавший бодрящий аромат, теперь показался ему безвкусным. Яичница не лезла в горло, от сыра воротило.
«Исчезнуть! – пришла спасительная мысль. – Куда? – возразил разум. – Найдут и на шаурму порежут, варвары!»
О том, чтобы расплатиться по предъявленному ему счету, и речи не шло. Таких денег у Фианитова не было. Разве что продать все имущество, и то если только на выгодных условиях. Но этот вариант Валера не рассматривал, поскольку он был для него невообразимым. Он привык к определенному уровню комфорта и расставаться с ним не желал, поскольку это равнялось для него расставанию с самой жизнью. По-любому получался замкнутый круг.
Решение пришло на исходе третьего дня, когда Валерий уже почти дошел до нервного срыва.
– Приятного вечера, генацвале, – проворковал бархатный голос Звиада. – Есть очень выгодное для тебя предложение. Приглашаю завтра обсудить дела.
– Да пошел ты! – он отшвырнул телефон, но Звиад уже отключился. Он был хозяином положения, и согласия Фианитова ему не требовалось.
Да что он себе позволяет! Азиатский плебей! Чабан неотесанный! Спустился со своих Кавказских гор и возомнил себя Всевышним! У Валеры не хватало слов, он был взбешен и крайне возмущен наглым поведением Звиада. Его раздражал тон, которым с ним разговаривал абхазец, но больше всего – то, что этот дикарь диктовал ему свои условия. Валерий привык всегда играть ведущую роль, а теперь он чувствовал себя ничтожеством.
– Ты окажешь мне одну услугу, и я прощу тебе долг. От тебя требуются сущие пустяки – принести картину из Русского музея. Вот эту. – И Звиад положил перед ним фотографию «Зимнего утра».
– Это же Кустодиев! – вырвалось у Фианитова.
– Сразу видно – образованный человек, – похвалил Звиад. – Картина находится в запасниках, и ее никто не хватится. Тем более что сто€ ит она копейки – гораздо меньше, чем ты мне должен.
– Но это же невозможно!
– Дорогой, в этом мире ничего невозможного нет. Поверь старому абхазцу. Я приехал в Москву еще пацаном, без гроша в кармане и крыши над головой, а теперь у меня несколько домов по всему миру, и этот не самый лучший из них.
Фианитов не сумел ему возразить. «Наворовал, сволочь, и нагло кичится этим», – подумал он, глядя на богатое убранство хором Звиада.
– Как вы себе это представляете? Я не взломщик, воровать экспонаты из музеев не умею.
– Тебе не о чем беспокоиться, дорогой, все уже продумано, – улыбнулся Звиад своей коварной улыбкой. – Никаких взломов и, боже упаси, воровства не будет. «Все сами принесут и отдадут», – неточно процитировал он Булгакова, отчего Валера поморщился, но поправлять дикаря не стал. – Твоя задача сводится к минимуму: знакомишься с сотрудницей музея и уговариваешь ее вынести картину. Такому красавцу, как ты, ни одна баба не откажет. – Звиад подмигнул Фианитову, чем окончательно его добил.
«Вот урод! – разозлился Валера. – Урод и сволочь! И меня тоже хочет сволочью сделать. Ну уж нет, пусть и не мечтает!»
Фианитов грозно засверкал глазами, набрал в легкие воздуха, чтобы достойно ответить Звиаду, но… не решился. Как бы это ни было противно, а заказывает музыку Звиад, и выступить против него – себе дороже.
Звиад знал, что Валерий не посмеет отказаться. Как только тот впервые появился в его особняке, он сразу понял, что это – его клиент. Звиад своим невероятным чутьем уловил внутреннюю сущность Фианитова. Хорохорится, пытается казаться значительной особой и очень боится выглядеть таким, каков он есть – слабым и неуверенным в себе. Абхазец искусно сыграл на этом и легко заманил Валеру в ловушку. Звиад подробно объяснил Фианитову, как ему следует действовать, чтобы познакомиться с Ариной. Его люди уже провели подготовительную работу, выбрали, кого из служителей музея удастся втянуть в эту махинацию. Самой перспективной оказалась Арина Калязина – наивная мечтательница, смотрящая на мир сквозь розовые очки. Она, как верно определил Звиад, – идеальная жертва. А Фианитов – великолепный подлец. Легче было бы справиться без участия Фианитова, но Звиад любил играть. Ему без подобной режиссуры было скучно жить. Он обожал манипулировать людьми и прекрасно умел это делать.
* * *Когда Арина передала Фианитову картину, он бурно обрадовался.
– Прелестно! Божественно! Чудо, а не пейзаж! Поэзия! Сказка! – разорялся он.
Картина, несомненно, была восхитительной, но ее красоты Валерий в ту минуту оценить был не в состоянии. Они с Ариной сидели в его машине, скрытые тонированными стеклами. Валерий украдкой развернул холст, чтобы убедиться, что девушка принесла именно то, что надо. Он был чрезвычайно рад, что все идет по плану, картина – вот она, в его руках, он ее отдаст Звиаду, и его злоключения скоро закончатся. В то же время Фианитов очень нервничал и пытался замаскировать свое состояние неумеренным красноречием. Все-таки авантюра с музейным экспонатом – это аттракциончик не для его психики. А если в музее уже заметили пропажу, и теперь за ними следят?! Валерий внимательно посмотрел по сторонам – не ошивается ли кто-нибудь поблизости? Он предусмотрительно припарковал машину в тихом переулке, где не было ни души. Но тем не менее Валеру трясло с головы до ног, ему казалось, что за ним наблюдают.
