Джеймс Чейз - Том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка!
— Я останусь дома. Мне нужно подстричь лужайку.
Паркер скорчил презрительную гримасу.
— Вот как! Значит, вы погрязли во всем этом больше меня. Подстричь лужайку, и это когда жены нет дома! На вашем месте, я знал бы, что делать. Нет, Холанд, серьезно, есть же у вас обязанности по отношению к самому себе. То что не видит глаз, не ранит сердце. Это, может быть, ваша последняя возможность, еще несколько лет, и вы состаритесь.
— Я вполне доволен жизнью! — сказал Кен. — А вот вы меня удивляете: до сих пор сохранили мальчишеские замашки.
— И очень этим доволен, — возразил Паркер. — Когда занятия с лужайкой я предпочту всему остальному, знайте — Паркер состарился и скоро отбросит копыта!
Не дослушав, Холанд направился к лестнице служебного хода. Шуточки Паркер начали надоедать ему, и в то же время, где-то в глубине мозга теплилась мысль, что может быть сослуживец и прав. Действительно, старость не за горами, и тогда даже, если очень захочется, незачем будет идти куда-то свободным вечером. Да, такой возможности больше не будет: пройдут годы, прежде чем Энн уедет снова… Но хочется ли мне в самом деле поразвлечься? Он заспешил к ресторану, где перекусывал обычно в перерыв.
Впереди по тротуару шла высокая блондинка в белом платье, и Холанд почувствовал вдруг, что не может оторвать взгляда от ее плавно покачивающихся бедер. Он быстро отвел глаза. Женившись на Энн, Холанд ни разу не позволил себе посмотреть на женщину ТАК.
— Что со мной творится? — подумал Кен. — Я становлюсь похожим на Паркера. — И он снова уставился на блондинку, отгоняя мысль, что ночь с ней могла бы оказаться волшебной. Паркер сказал: то, что не видит глаз, не ранит сердце. Конечно, люди не страдают от того, чего не знают. Это так. Энн никогда не узнает, если даже он и позволит себе какую-нибудь вольность. И какой женатый мужчина, оставшись один, не позволит себе маленькое развлечение? Почему он должен быть святее Папы Римского? Решение было принято: он пойдет сегодня вечером в «Сигнал» и выпьет там стакан вина. И, может быть, какая-нибудь блондинка, вроде той, что идет сейчас впереди, уделит ему немного времени.
Нечего раздумывать. Последняя приятная прогулка. Кажется, это называется лебединой песней, не так ли?
День тянулся медленно. Впервые в жизни работа казалась пресной и даже неприятной. Холанд ловил себя на том, что без конца посматривает на настенные часы. Теплый воздух, просачивающийся сквозь оконные щели, шум проезжающих машин и красные лица клиентов раздражали его.
— Идеальный вечер, чтобы подстригать лужайку, — иронически усмехаясь, заметил Паркер, когда служащий закрывал двери банка. — Вы будете потеть, как сыр.
Кен ничего не ответил и стал проверять свою кассу.
— Вы не хотите проявить инициативу, — продолжал сослуживец. — Можно без труда найти человека, который займется этой лужайкой в то время как вы пойдете развлечься.
— Оставим это, — сухо сказал Кен. — Вы даже не оригинальны.
Паркер вздохнул и покачал головой.
— Упустить такой случай. Эх, если бы я был на вашем месте!
Они молчали до тех пор, пока не проверили всю наличность, а потом Паркер не выдержал:
— Если вы на машине, то могли бы подвезти меня до дома.
Паркер жил недалеко, перспектива везти его совсем не улыбалась Холанд, но отказать он не смог.
— Согласен! — сказал он, убирая книги и запирая кассу. — Только не копайтесь, а то мне надоело здесь болтаться.
В машине Паркер, просматривая газеты, стал обсуждать последние новости. Кен почти не слушал его. По дороге домой обычная осторожность взяла верх над желаниями. Надо быть идиотом, чтобы не ночевать дома! Один неверный шаг, и он рискует счастьем своей супружеской жизни, а может быть и карьерой.
— Пожалуй, не стоит везти меня до самого дома, — неожиданно сказал Паркер. — Высадите меня где-нибудь в вашем районе, и я пройдусь пешком: мне необходимо размяться.
— Мне совсем не трудно довезти вас.
— Нет, хочу пройтись. Или вот что, давайте заедем к вам. Если это не слишком вас обременит, я бы выпил у вас немного виски. Оно мне было бы сейчас очень кстати, а дома мы спиртного не держим.
Кену хотелось сказать, что он тоже не держит спиртного, но он сдержался. В конце концов, почему бы и нет?
Движение становилось все оживленней. Холанд сбросил скорость и остановился возле красивого дома, который, впрочем, почти не отличался от своих собратьев на этой улице.
— О, да ваша лужайка действительно нуждается в уходе! — воскликнул Паркер, выходя из машины. — Поздравляю. Вам предстоят очень приятные минуты.
— Здесь совсем немного работы, — возразил Кен, идя по дорожке к дому. Он открыл дверь и пропустил Паркера в маленький вестибюль с затхлым воздухом. Холанд кинулся в гостиную и широко раскрыл все окна.
— Пфф! Они были закрыты весь день, не так ли? — спросил Паркер.
— Весь день, — подтвердил Кен, снимая пиджак и падая в кресло. — Наша уборщица приходит только по утрам.
Ему не хватало Энн, шума ее шагов, милой болтовни… Дом казался мертвым и пустым. Он наполнил виски два стакана и достал сигареты.
— Нужно спешить, — проговорил Паркер, — жена удивится, что я так запаздываю. Чуть что не по ней — начинаются вопросы.
— Да, не повезло вам, — улыбнулся Кен.
— Могло быть и хуже! А то, чего не видит глаз… По правде говоря, у меня есть одна крошка, о которой я никому не говорю. Это довольно сложно, но все же я умудряюсь ходить к ней раз в месяц, когда жена отправляется навестить свою мать.
Кен изумленно посмотрел на него.
— Как это?
— Да очень просто. Нас познакомил один мой приятель. Все это происходит очень быстро и почти без всякого риска: они сами заботятся, чтобы никто ничего не знал. — Он вынул бумажник и, достав визитную карточку, что-то нацарапал на ней.
— Вот телефон. Ее зовут Фей Карсон. Позвоните и скажите, что хотите повидаться с ней, она сразу же назначит вам свидание. Берет она, правда, дорого, но стоит того.
— Я этим не интересуюсь, — сухо сказал Кен.
— Кто знает? — пожал плечами Паркер. Он допил свой стакан и встал. — Я обещал рекомендовать ее моим знакомым и стараюсь выполнять обещание.
Кен швырнул карточку на пол.
— Сохраните ее, — посоветовал Паркер. — Никогда ничего нельзя знать заранее. Малышка потрясающая! Иначе я не стал бы рекомендовать ее. Клянусь, девушка замечательная во всех отношениях.
— Не сомневаюсь, — резко сказал Кен. — Но меня такие вещи не интересуют.
— Тем хуже для вас. До завтра. Спасибо за виски.
— Заберите это, — показал Кен на карточку, лежащую на полу у камина. — Я не хочу, чтобы она лежала здесь. Приберегите ее для другого случая.
— Ну что вы! Не нужно меня обижать. До свидания. Не провожайте, я знаю дорогу, — и Паркер, пройдя через вестибюль, исчез за дверью.
Кен поднял карточку и невольно прочел номер телефона: «Риверсайд 33344». Он подумал немного, разорвал карточку и бросил в корзину, потом взял пиджак и, пройдя по коридору, вошел в спальню, которая показалась ему необыкновенно чистой и уютной. Кен бросил пиджак на постель и стал раздеваться. Сквозь полуопущенные шторы было видно, как косые лучи солнца заливают лужайку. Для садовых работ было рановато, и Кен решил принять душ.
Надев домашнюю рубашку с откидным воротничком и старые брюки, он почувствовал себя совсем хорошо, вернулся в гостиную и осмотрелся.
Было начало седьмого: до того часа, когда можно лечь в постель еще далеко, и Кен снова почувствовал себя бесконечно одиноким. Он подошел к столу, налил виски, потом включил радио и стал смотреть в стенку.
Итак, у Паркера есть подружка. Как странно. Холанд всегда считал его простофилей. По радио говорили о конференции по атомным бомбам, Кен щелкнул выключателем, подошел к окну и выглянул наружу. Действительно, нужно было подстричь лужайку или хотя бы прополоть клумбу с розами, она совсем заросла сорняками, но Холанд почувствовал, что у него нет ни малейшего желания заниматься этим.
Он спустился в сад. Воздух был жарким и тяжелым. Кажется, собиралась гроза, после нее будет свежей, вот тогда он и займется газоном. Лучше всего — завтра. Приняв такое решение, Кен успокоился. Он вернулся в гостиную, допил виски, налил еще и со стаканом в руке отправился на кухню, чтобы поинтересоваться содержимым холодильника.
Энн оставила ему холодного цыпленка, но его нужно было нарезать. На средней полке лежала ветчина, которой Кену совсем не хотелось. Он закрыл холодильник и заглянул в ящик с консервами, которые Энн покупала специально для мужа. Открыв банку с семгой, он намазал хлеб маслом и сел за кухонный стол. Кену не хотелось есть, но нужно же было как-то убить время! Через десять минут, закончив трапезу, он положил в мойку грязную посуду и вышел на площадку перед домом, чтобы покурить, с надеждой посматривая на пустынную улицу. Ему вдруг захотелось, чтобы там кто-нибудь появился. Впервые после женитьбы, Холанд остался дома один. Пожав плечами, он вернулся в гостиную и включил телевизор. На экране появилась девушка, она расхаживала по сцене в юбке с воланами. Холанд вспомнил блондинку, которую видел на улице, когда ходил в ресторан, и почувствовал, что его охватывает желание. Тогда он выключил телевизор и стал расхаживать по гостиной взад-вперед. Банальная фраза Паркера: «Чего не видит глаз, не ранит сердце» не шла из головы. Он еще раз посмотрел на часы. Скоро будет совсем темно. В бутылке оставалось на донышке, и Холанд решил допить виски. Не оставлять же такую малость? Проглоченная порция сделала свое дело — настроение Кена улучшилось. Он посмотрел в зеркало, висевшее на стене, и увидел перед собой высокого, красивого мужчину, в глазах которого горел озорной огонек. Холанд улыбнулся своему отражению и приветственно поднял руку:
