Валерий Карышев - Абсолютная защита (Сборник)

Потом прокрутили еще одну запись телефонного разговора. Все складывалось далеко не в пользу Марины. Когда вся эта процедура закончилась и суд хотел уйти на совещание, чтобы вынести решение, я встал и громко сказал:

– У меня есть реплика.

– Да, слушаем вас! – сказала судья.

– Я прошу внести в протокол, что все эти записи, которые здесь были продемонстрированы, сделаны незаконно, так как не имеют санкции прокурора.

Судья кивнула секретарю, чтобы та отметила это. Затем они ушли на совещание. Марину увели в комнату.

Минут через двадцать судья вернулась вновь. Тут же ввели Марину. Я посмотрел на нее. Глаза у нее были испуганными. Она знаками показывала мне, что хочет со мной переговорить. Что же случилось за эти двадцать минут, почему она так волнуется?

Наконец судья стала зачитывать свое решение, суть которого заключалась в том, что в жалобе адвокату отказать, а мотивы: подозреваемая может скрыться от следствия, так как обвиняется в совершении тяжкого преступления. Что же касается жалобы адвоката в отношении видеозаписей и подслушанных разговоров, то суд не учитывает это как доказательства, а берет только во внимание.

«Ничего себе формулировочка! – подумал я. – Только принимает во внимание! Вроде бы это не доказательства, и в то же время, извините, выпустить ее мы не можем». Конечно, я прекрасно понимал, что прокурорский работник и судья – люди из одной упряжки. Конечно, они вместе обедают, общаются. И вряд ли можно было ожидать другого решения.

Мне стало не по себе. Я подошел к Марине, но конвоир сразу же сказал:

– Не положено!

– Как это не положено? – запротестовал я. – Я же адвокат!

Судья услышала наш разговор и сказала конвоиру:

– Да, ему можно, это ее адвокат.

Марина прошептала мне:

– Будьте осторожны! Там, в коридоре, враги Андрея! Он должен им крупную сумму денег! Я очень боюсь! Они могут меня убить!

Теперь я понял, почему те люди так посмотрели на меня.

– Не волнуйтесь, – сказал я, – завтра к вам приду, и мы придумаем новую защиту!

Вскоре Марину увели. Я подошел к столу, стал собирать свои бумаги. Тут я увидел, что в зал судебных заседаний зашел следователь Самохин. Лицо его было веселым, он выглядел победителем. «Ничего, – подумал я, – это еще не последняя наша встреча! Мы с тобой еще повоюем!»

Собрав свои вещи, я вышел на улицу. Только подошел к своему автомобилю, как неожиданно на мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся. Передо мной стоял парень в кожаной куртке, с короткой стрижкой, с типично бандитским лицом.

– Молодой человек, – сказал он мне, – с вами поговорить хотят. Пойдемте!

Я попробовал было отказаться, но парень крепко взял меня за руку и потянул в сторону от машины.

Пройдя несколько шагов, мы подошли к серому «Мерседесу» четыреста двадцатой модели, очень похожему на «шестисотый», только другого класса. Стекло медленно опустилось, и на заднем сиденье я увидел двух крупных мужчин, которых я встретил в коридоре суда. Один из них вышел и, обратившись ко мне, сказал:

– Я так понимаю, что вы адвокат?

– Да, адвокат. А в чем дело?

– Можешь ее вытащить? – неожиданно перешел на «ты» мужчина.

– Я, собственно, и стараюсь это сделать…

– Слышь, вытащи ее обязательно! Мы тебе бабок пришлем, хороших! Нам она тут живая нужна!

– А зачем она вам нужна? – осторожно спросил я.

Первый мужчина хотел, наверное, сказать, что это не мое дело, но второй, упреждая его, неожиданно вступил в разговор:

– Нам поговорить с ней нужно по серьезной теме. Бабки ведь пропали. Вы, наверное, знаете об этом? Так что она нам на свободе нужна, а не там, в зоне… Впрочем, мы ее и в зоне найдем, – добавил мужчина.

– В общем, это, адвокат, давай работай хорошо, – снова заговорил первый. – Мы тебе еще позвоним.

«Ничего себе, – подумал я, когда "Мерседес" уехал, – хорошенькое начало! Кто эти люди? Конечно, мафия. На обычных бизнесменов они совершенно не похожи…»

Я сел в машину и поехал в сторону дома. Однако вскоре почувствовал, что за мной кто-то едет. Вишневая «девятка» с тонированными стеклами пристроилась сзади и все время тащилась за мной. Господи, конечно же, за мной пустили слежку!

Я свернул на другую улицу. «Девятка» шла за мной. Я начал лихорадочно соображать, чего от меня хотят. Может, меня и дома ждет какой-нибудь сюрприз – засада, и со мной там будут разбираться? Но, с другой стороны, зачем меня трогать? Наоборот, они заинтересованы, чтобы я освободил Марину. Нелогично получается…

Вскоре я заметил, что «девятка» свернула в другой переулок. У страха глаза велики…

Но, подъехав к дому, я обратил внимание, что во дворе стоит незнакомая машина, «Ауди-80», в которой сидят два парня. Мне почему-то показалось, что они ждут меня. А может, это киллеры? Ладно, совсем ты, адвокат, запаниковал! Соберись, все будет нормально!

Утром позвонили с работы и сказали, что следователь Самохин ждет меня в прокуратуре на процессуальные действия. Теперь, как я понял, он решил все свои вызовы проводить официально. Да ради бога!

Вскоре я подъехал к зданию прокуратуры. Отыскав на первом этаже кабинет Самохина, я заметил, что рядом в коридоре сидит молодая девушка в темном плаще и темной косынке. Наверное, к нему… Да мало ли кто к нему ходит, наверняка он не одно дело ведет.

Я постучал.

– Входите! – раздалось из-за двери.

Я вошел. Самохин посмотрел на меня и тут же отвел взгляд в сторону.

– Вызывали? – спросил я, специально подчеркивая значимость его фигуры.

– Я попросил вас прийти, чтобы ознакомить с заключением экспертизы, – сказал Самохин. – Пожалуйста, прочтите и распишитесь.

Я взял листок, лежащий на столе. По результатам экспертизы было установлено, что взрывное устройство, в котором находилось столько-то граммов тротила – заряд был достаточно большой, – управлялось дистанционным управлением. Я подписал.

– И что из этого следует? – спросил я.

– Во-первых, то, что заряд был слишком большой и практически невозможно определить, кто погиб…

– Я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что банкир Солодовников жив?

– Нет, в том, что Солодовников мертв, сомнений нет. А вот в том, что погиб Сергей Ломакин, у нас сомнения…

– Почему?

– Никто не смог его опознать. Я вызвал его сестру, она в коридоре сидит, вы, вероятно, ее видели… Так вот, я допросил ее, и у меня возникли сомнения, что Ломакин погиб.

– Так кто же тогда погиб?

– Не знаю. Это только мои домыслы. Но самое главное, как вы видите, – это дистанционное управление, – сказал следователь с ехидной улыбкой.

– И что из того?

– Кто-то же им управлял!

– И кто же?

– Если Ломакин жив, то он и управлял. А может быть, и не Ломакин. А может, и ваша подзащитная им управляла!

– Ну, вы такие смелые предположения делаете! – улыбнулся я. – Кстати, вы нашли пульт дистанционного управления?

Самохин опустил глаза:

– Не нашли, но ищем.

– Ну что, я могу быть свободен? – спросил я.

– Конечно, – кивнул Самохин.

Я хотел уже выйти из кабинета, но неожиданно услышал его голос:

– Надеюсь, вы ничем особенным со своей подзащитной в тюрьме не занимаетесь?

– А что вы имеете в виду? – оглянулся я.

– Да ничего… Просто я предполагаю, что там все записывается или прослушивается. Так что, господин адвокат, будьте поосторожней…

Что за намеки? Чем я не должен заниматься? Или не должен что-то ей носить?

Я закрыл дверь. Девушка в трауре. Она подняла на меня глаза.

– Извините, пожалуйста, – обратился я к ней, – я адвокат жены погибшего Андрея Солодовникова. Как я понимаю, вы – сестра Сергея Ломакина?

– Да, – тихо сказала девушка.

– Можно вас спросить?

Девушка кивнула.

– Вы были на опознании своего брата?

– Да, была.

– Вы определили, что это он?

– А что можно было определить? От него ничего не осталось… Так, одежда кое-какая, часы его да цепочка с перстнем каким-то образом уцелели, которые он носил…

«Да, не густо», – подумал я.

– Я хочу вам сказать, господин защитник, – неожиданно заявила девушка, – что я вам не союзник. Я не любила эту фифочку. Это из-за нее Сережа погиб, – девушка стала вытирать носовым платком мокрые от слез глаза.

Господи, кто же мои союзники, где они? Везде одни недоброжелатели…

Прошло некоторое время, я был вынужден заниматься своими старыми делами и клиентами. Марину несколько дней не посещал, но на следующий день после освобождения одного моего старого клиента я поспешил к ней в следственный изолятор, дабы поставить в известность о результатах недавней экспертизы.

Поднявшись на третий этаж, я быстро заполнил требование вызова. Написав номер ее камеры, я передал листок женщине, сидящей в картотеке. Та сверила данные с карточкой, неожиданно зачеркнула написанное, пометив красным карандашом «Карцер», и вернула листок мне.

– Что это значит? – удивился я.