Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей
– А любовница? – спросили мы с Веркой хором.
– У него не было постоянной любовницы, – поспокойнее сказал Афганец. – Вспомните: он поставлял в город цветы. Масса ларьков. Девочки-продавщицы…
– А эти девочки-продавщицы не могли? – опять спросили мы с Веркой, потом сами поняли, что сказали глупость.
По всей вероятности, для того, чтобы сдать амазонкам мужика (для каких целей, нам еще предстоит выяснить), требовались деньги. Ведь даже для доставки в замок клиента нужно приложить усилия – и рисковать. Стали бы амазонки заниматься этим бесплатно? Поскольку никто из нас в благотворительность не верил, ответ был однозначным: нет.
Если только они сами не хватали мужчин, руководствуясь соображениями, о которых мы пока не могли догадаться. Карен Мовсесян не бедствовал, Витя… У Вити имелась богатая жена, с которой, возможно, и хотели получить выкуп. Ну и что, что при мне она никогда не упоминала мужа? Я бы такого тоже не упоминала. По-моему, она не знает о существовании моего брата. Мы ведь не были с ней близки. А то, что поручила мне цветы и попугая… Так не рассчитывала она на Витю, зная, что он в ее отсутствие вполне может уйти в загул. А может, она его выгнала перед своим отъездом. Амазонки же его почему-то прихватили.
Хотя девушка в зеленой форме говорила бабке про профилакторий, где лечат от алкоголизма… Но мало ли что она несла бабке? Ей требовалось поймать Витю, пока он не успел слишком многим растрепать о своем пребывании у амазонок. Возможно, от них никто не выходит живым…
А ведь Витя говорил, что остальные, томившиеся вместе с ним, были богатыми людьми… Значит, все-таки выкуп? Все из-за бабок, как и обычно. А там, где фигурируют большие деньги, обязательно появляется кровь. Этакая химическая реакция. Но если бы точно знать, кто томится в застенках…
– Ни у родственников, ни у друзей Карена никакого выкупа не требовали? – уточнила я у Афганца.
Он покачал головой.
– По крайней мере, пока – нет. С другой стороны, его взяли месяц назад. Если бы дело было в выкупе – уже точно запросили бы. Но тогда зачем он им понадобился?!
В это мгновение у нас с Лешкой одновременно зазвонили трубки.
Я со своей отскочила в угол комнаты, чтобы мы с Афганцем не мешали друг другу. Верка осталась за столом – слушать, что говорит Лешка.
Я же в первое мгновение потеряла дар речи, потом обрадовалась, что сейчас выясню хоть что-нибудь на волнующую нас тему.
– Лана, это Марина Садовникова, – сказала жена погибшего Вити. – Я к тебе с огромной просьбой. Не знаю уж, как тебя и просить… Мне так неудобно. Но я задерживаюсь на две недели. Встретила тут такого мужчину… Мэн – супер! Закачаешься. Автогонщик из Франции. В общем, все при встрече. Ты уж, пожалуйста, поливай цветочки и корми Яшеньку. Как он там?
– Яша у меня, – было первым, что я сказала.
– Так у тебя же кот! Мальчик же нервничает!
– Кот его не тронет. Марина, Витя умер!
– Туда ему и дорога, – резко ответила собеседница. – Небось под машину попал по пьяни?
– Марина, ты сдавала его в профилакторий?
– Куда?!
– Ты отдавала его лечиться от алкоголизма?
– Да я сто раз водила его подшиваться. Он всегда сбегал по дороге! А когда ему все-таки вшили ампулу, попросил друга вынуть ее у себя из задницы. Потом опять же я его по врачам таскала: боялась заражения крови. А ему все нипочем! Он мне миллион раз обещал, что бросит пить. Всему терпению приходит конец. Я его вышвырнула месяц назад. Или полтора. Не помню уже. Значит, допрыгался?
– Да, но…
– Ланка, честно, мне сейчас не до Вити. Грешно, наверное, но… Годочков-то нам с тобой по сколько? Осталось не так много. Бабий век короток, сама знаешь. Прости, что напрягаю тебя, но полей цветочки, а? И о Яшеньке не забывай. Вернусь – отблагодарю.
– Как тебе можно позвонить?
– Да никак, – Марина усмехнулась. – Ты сама-то хоть помнишь, куда меня отправила? Я в Африке. И мы тут собираемся немного попутешествовать… Ладно, все, закругляюсь. Чао! Любви и бабок!
Я тоже отключила связь и вернулась за стол. Лешка что-то записывал на салфетке. Верка вопросительно посмотрела на меня, я показала глазами на Афганца. Когда он закончил разговор, я первой передала суть своего и спросила:
– А у тебя что?
– Наконец получил данные по покойникам.
– По которым? – спросили мы с Веркой. – Их так много было в последнее время.
– Бывает больше, – заметил Афганец.
Лешка раздобыл информацию о мужчине и женщине, похороненных на старом кладбище рядом с замком – о тех, за чьими могилами тщательно ухаживали.
Мужчина, Олег Леонидович Макаров, оказался бывшим мужем владелицы замка – той, чье имя числилось во всех документах и с которой в свое время общались менты, отправившиеся в замок по просьбе Валентина.
– Ипполиты?
– Да, Ипполиты, – кивнул Лешка. – Это ее настоящее имя. Как мне сообщили, отец мечтал о сыне, которого собирался назвать Ипполитом. Родилась девочка, ну и назвали Ипполитой, так что к царице амазонок она не имеет никакого отношения. Это кто-то уже придумал в последнее время.
Олег Макаров имел строительную фирму, неплохо зарабатывал. Потом на Ипполиту свалилось наследство иностранной родственницы. После этого он с нею развелся.
– После того, как она получила наследство?! – воскликнула Верка.
– Я понимаю, Вера, что ты на его месте никогда бы не развелась, – заметил Афганец, – но я могу понять мужика. То он был кормильцем семьи, а тут становится чем-то вроде альфонса… Или у него сформировался комплекс неполноценности… Или вообще дело шло к разводу, он не решался бросить Ипполиту, а тут решил, что вправе это сделать. С такими деньгами она не пропадет.
Более того, Макаров (вернее, его фирма) и строил этот замок. Вскоре после развода Олег женился на другой женщине, с которой был знаком давно и у которой от него уже был ребенок. Общих детей с Ипполитой у него не было.
Два года спустя эта женщина, Ольга, убила мужа.
– Это она похоронена рядом? – спросила я. Признаться, не помнила имени, указанного на могильной плите.
– Нет, – Афганец покачал головой. – Она на зоне. Так и не признала свою вину. До последнего твердила, что ее подставили. Но улики были неопровержимыми. Ей, правда, дали не так много: адвокат делал скидку на состояние аффекта, у нее маленький ребенок. Ребенок сейчас живет у ее матери. Она должна освободиться в следующем году. Я хочу, девки, чтобы вы к ней съездили.
Мы с Веркой одновременно вылупились на Лешку.
– Куда? – наконец выдавила из себя подружка. – На Север? Или за Уральский хребет? Нет Сибири края краше, если сидишь не у параши, – продекламировала Верка. – Думаешь, нам в Питере очень жарко? Охладиться захотели? Так Лана в состоянии организовать тур в Южное полушарие. Там сейчас зима. Но мы как-то обе никогда не любили лыжи.
– Считаешь, нам больше отпуск проводить негде? – прошипела я. – Да мне не вырваться на курорт на недельку, все лето вкалываю, как проклятая, а ты…
– Зона под Питером, – спокойно сказал Лешка. – Это раньше по всей стране зэков возили. Теперь денег нет. Наши мотают срок у нас. Из региона отсылают, только если нужной зоны нет. У нас, например, нет бээсовской[2]. Для них в России шесть колоний. Про Нижний Тагил слыхали? Чурбанов там сидел. Наших отправляют в Коми, а могут оставить в хозобслуге «Крестов» – если не тяжкое, не рецидив и срок до пяти лет, ну и если бабки хорошие дадут. Девочек у нас нет несовершеннолетних, особого режима, например, для осужденных, отбывающих пожизненное заключение. Женская колония у нас одна – в Саблине. Денек потратите. Как раз посмотрите, куда попасть можете, если и дальше будете стрелять куда попало и гранатами кидаться по чужим машинам.
Лешка многозначительно посмотрел на меня. Правда, две Лешкины машины взорвали Сашка и Костя, я тут была ни при чем, но тем не менее…
– А нас к Ольге пустят? – спросила Верка, как и я, совсем не мечтавшая посмотреть своими глазами на жизнь за колючей проволокой. – Мы же не родственники и вообще никто.
– Это мои проблемы, – сказал Лешка.
– А не родственников пускают? – встряла я.
– По спецразрешению начальника учреждения, – буркнул Афганец.
– А ты его знаешь? – подала голос Верка, потом повернулась ко мне: – Лана, ты разберись с Лешей. Откуда у него связи с женской колонией и зачем они ему? Я бы на твоем месте…
– Помолчи! – гаркнули мы вдвоем с Лешкой, потом Афганец более спокойным тоном добавил:
– На послезавтра рассчитывайте.
Мы с Веркой переглянулись. Но Лешка еще не закончил. Следующая информация, на мой взгляд, оказалась самой убойной.
Афганцу, конечно, хотелось побеседовать со строителями, возводившими уродливое строение из красного кирпича на пригорке у кладбища. Ведь не один же мертвый Макаров его выложил? На это ушло бы немало времени и сил. Да и не под силу это одному человеку.
Но фирма распалась. Более того, все, кто был каким-то образом связан со строительством замка, погибли. Это были несчастные случаи: злого умысла не удалось доказать ни разу. Строители – народ такой: любят выпить, в особенности после работы на морозе. Один по пьянке попал под машину, другой свалился с лестницы и сломал себе шею, третий утонул в озере на глубине по колено, как обычно и тонут пьяные. Строители погибали, пока Макаров еще возглавлял фирму. Она во всех случаях брала похороны на себя, платила семьям пособие. После того как Макарова зарезала жена, фирмы не стало.
