Найо Марш - Семейка Лампри

— И что сказал лорд Чарльз?

— Его светлость напустил на себя таинственность. Говорил мало. Так, вставил несколько замечаний. На вопрос жены, какой ответ дал Гэбриэл, он справедливо заметил, что лучше им этого не знать. Представляю, как его слова смутили участников подслушивания. Но теперь-то им все известно от близнецов. — Он посмотрел на детектива. — Может, этот разговор подслушал кто-то из слуг?

— Дворецкого трясти бесполезно, — проворчал Фокс. — Этот тихий старик предан хозяевам всей душой. Может быть, горничная?

— Вот и поговорите с ней. Постарайтесь обаять. А я тем временем поработаю с мистером Генри.

Фокс отправился на кухню, а констебль привел Генри.

Аллейн не стал тянуть, а сразу перешел к делу:

— Дядя согласился помочь вам деньгами?

— Да, — не задумываясь, ответил Генри.

— То есть финансовые трудности закончились?

— Закончились.

— А почему мне никто об этом до сих пор не сказал?

— А зачем? — холодно спросил юноша. — К тому же речь об этом, кажется, и не заходила.

— Да, — согласился Аллейн, — речь идет о более серьезном. О причастности кого-то из вас к убийству. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что леди Кэтрин Лоуб сообщила мне о ваших финансовых затруднениях, а лорд Чарльз подтвердил, что в доме находится судебный пристав. Зачем убивать человека, который собирался спасти вас от разорения?

— Мы его не убивали.

— А кто, по-вашему, это сделал?

— Понятия не имею.

— Вы не разделяете уверенности вашей матери, что лорда Вузервуда убила его супруга?

— Мама в этом уверена?

— Она прямо так мне и сказала.

Генри молчал.

— Вы считаете леди Вузервуд сумасшедшей? — прямо спросил Аллейн. — Это она убила своего мужа?

— Насчет убийства не знаю, — ответил молодой человек. — А вот то, что она сумасшедшая, — это точно.

— Благодарю за искренность, — сказал инспектор, заставив Генри быстро вскинуть глаза. — Мне она тоже показалась ненормальной, но, как и вы, я не знаю, причастна ли леди Вузервуд к убийству. Интересно было бы выяснить, имеют ли наши сомнения одну и ту же причину. Для меня странно, когда убившая мужа женщина требует, чтобы ей отдали тело.

— Да, — согласился Генри, — но если она сумасшедшая, то…

— Конечно, — кивнул инспектор, — так можно объяснить все. Только мне этого недостаточно. Вам, думаю, тоже.

— Мне в этом деле все непонятно, — не выдержал Генри. — Но я знаю одно — мы тут ни при чем. И слуги тоже. Гигл служит у них с детства. Он мягкий, глуповатый, исполнительный. Не раз чинил Майклу его железную дорогу. Горничная Тинкертон, конечно, неприятная особа с лицом дохлой камбалы. Может быть, она убийца?

— Мы бы продвигались в расследовании много быстрее, — пробормотал Аллейн, — если бы все наши собеседники говорили правду.

— В самом деле? Вы считаете, что мы все говорим неправду?

— Пожалуй, все, кроме вашего брата Майкла. Конечно, нам приходится соблюдать приличия и вежливо кивать, но на самом деле все это сплошное вранье. Да вы и сами прекрасно знаете. Но давайте продолжим. — Аллейн посмотрел на Генри. — Почему вы не сразу вошли в гостиную вместе с остальными?

Юноша насупился.

— Хороший вопрос. Я зашел в прихожую посмотреть, ушли они или нет.

— Там кто-нибудь был?

Генри отрицательно покачал головой.

— А на лестнице или в коридоре?

— Нет.

— Сколько времени это у вас заняло?

— Недостаточно, чтобы найти шампур и убить дядю.

— А где находился шампур?

— Не знаю, — ответил Генри. — Он был нам нужен для шарады. Возможно, он лежал…

— Где?

— В прихожей, вместе с другими вещами.

— А может, в гостиной?

— Нет. Если бы он там был, а потом исчез, мы бы заметили.

Аллейн пролистал записи.

— Насколько я понял, лорд Чарльз некоторое время находился в гостиной один.

— Тем более, — твердо проговорил Генри, — он бы наверняка обратил внимание, если бы кто-то вошел туда за шампуром.

— Находясь в прихожей, вы посмотрели на стоящий там столик?

— Да, посмотрел, лежат ли там дядины вещи, пальто и шляпа. Но дядя, наверное, уже сидел в лифте, поэтому столик был пуст.

Аллейн посидел немного, молча разглядывая свои сцепленные на столе руки. Затем поднял голову и посмотрел на Генри.

— Столик был действительно пуст?

— Ну, там стояла ваза с цветами, но я имел в виду дядины вещи.

— А больше там ничего не было? Вы в этом уверены?

— Совершенно. Я очень четко помню, как выглядел этот столик. В нем отражался свет, падающий из окна. Возможно, кто-то толкнул вазу, потому что на столик пролилась вода. Вообще-то я постарался поскорее оттуда уйти. Не хотел встречаться с тетей В., она мне жутко надоела. Но на столе, кроме вазы, больше ничего не было.

— Вы бы могли подтвердить свои слова под присягой?

— Конечно.

— О чем говорили в гостиной?

Вот тут Генри впервые растерялся. Он посмотрел на инспектора пустыми глазами.

— О чем мы говорили?

— Да. Что вы сказали отцу и братьям, а они вам?

— Не помню. Хотя… я спросил, ушел ли Гэбриэл.

— И больше ничего?

— Нет. Тогда вообще все молчали.

— Надо же, — удивился Аллейн, — все молчали? Ведь такая хорошая новость должна была поднять настроение.

— Настроение? — Генри замялся. — Ах да… конечно.

— Вот я о том и говорю, — улыбнулся инспектор. — Ведь все теперь должно было наладиться. Лорд Вузервуд обещал спасти вас от разорения.

— Это верно, — кивнул молодой человек. — Чудесная новость.

— Однако вы, войдя в гостиную, лишь поинтересовались, убрался ли наконец ваш благодетель восвояси. И все. А ваша младшая сестра сказала, что они с леди Фридой в другой части квартиры в это время тоже молчали. Странная реакция на радостное известие, вы не считаете?

Генри задумался.

— Но иногда радость переполняет человека настолько, что у него нет слов.

— Да, такое бывает, — согласился Аллейн. — Ну что же, на этом все. Большое спасибо.

Генри встал и будто нехотя направился к двери, где остановился и после секундного колебания повернулся к инспектору.

— Это не мы, сэр. Говорю совершенно искренне. Никто из нас не способен на убийство.

— Рад это слышать, — спокойно отозвался Аллейн.

— Наверное, я вас разочаровал своими ответами.

— А вы были со мной полностью искренни?

Генри, уже довольно бледный, побледнел сильнее. Он постоял еще пару секунд, а затем, пробормотав: «Спокойной ночи», вышел.

Фокса все не было. Аллейн посмотрел на часы. Почти полночь. Ну что ж, эти четыре часа прошли не впустую. Кое-что удалось наработать. Инспектор добавил еще одну колонку в таблицу передвижений всех находящихся в квартире с момента, когда лорд Вузервуд впервые громко позвал жену, до возвращения лифта.

Сидящий у двери констебль Гибсон кашлянул.

— Все в порядке, — буркнул Аллейн, не поднимая головы. — Скоро продолжим. Кстати, вы следили за моими разговорами?

— Да, сэр.

— И что скажете?

— Я думаю, сэр, с пожилой леди что-то явно не так.

— Да, Гибсон, в этом нет сомнений. Но я до сих пор не могу понять, почему она требует передать ей тело супруга? Вы можете объяснить?

— Может, просто потому, что она сумасшедшая, сэр? — предположил Гибсон.

— Это не объяснение. Леди завопила как бешеная, когда обнаружила его смертельно раненным, и не пожелала увидеть, когда он испускал дух. Допустим, она его убила, так зачем ей нужно тело в доме? Чтобы устроить более пышные похороны? Это не исключено, но все же, все же… убийцы так не поступают. Впрочем, я не психиатр. — Он вздохнул. — Ладно, Гибсон, пригласите ко мне лорда Чарльза. Остальные могут идти спать.

— Да, сэр. Кстати, Мартин просил сообщить вам, что приехал мистер Батгейт и сидит там в гостиной. Хочет вас увидеть.

— Значит, ему все же позвонили. — Инспектор улыбнулся. — Так ведите его сюда, Гибсон, а уж потом пригласите лорда Чарльза.

— Хорошо, сэр.

Найджел не заставил себя долго ждать. Аллейн услышал его шаги в коридоре, а через пару секунд репортер влетел в столовую.

— Привет, Аллейн. Мне надо с вами поговорить.

— Говорите, пожалуйста, — произнес инспектор, — только не слишком громко и, главное, недолго. Я занят.

— Если можно, наедине. — Найджел показал глазами на констебля.

Аллейн с улыбкой кивнул Гибсону, и тот вышел.

— Ну, в чем дело? Вы пришли требовать, чтобы я не смел расследовать убийство в доме ваших друзей?

— Я пришел просить вас снять подозрение со всех членов семьи Лампри. Представить кого-то из них убийцей совершенно немыслимо. Они могут сказать что-то такое, что можно истолковать не в их пользу, но это не имеет значения. Я знаю Лампри всю свою жизнь. Да, они порой ведут себя легкомысленно, но насилие с ними несовместимо. Вы меня поняли? Просто невероятно.