Марина Серова - Страсти оперной дивы
Стас попрощался и в задумчивости побрел к своему подъезду, а я, вырулив из двора девятиэтажки, на всех парах помчалась обратно в гостиницу.
Пока я ездила то туда, то сюда, проводя безрезультатные опросы и тратя напрасно драгоценное время, Миша, наверное, уже вернулся, и я очень рассчитывала застать его либо на входе, либо еще более-менее трезвого – в номере. Во время своих загадочных путешествий он навряд ли рискнет потерять контроль, а вот вернувшись в гостиницу, может снова нализаться, и тогда толку от него не добиться, даже применив физическое воздействие. Говорить с пьяным – занятие бесполезное, тут Стас совершенно прав. А побеседовать, в свете последней информации, не помешало бы весьма и весьма.
«Этот мог. Мог без сомнения. Стопроцентно, – думала я, немилосердно подрезая на поворотах и проскакивая перекрестки на желтый свет. – Мог смыться с банкета так же незаметно, как и Изольда, и так же незаметно вернуться. Мог подговорить кого-то придушить эту Ольгу – дружков-то у него здесь, чай, навалом, и наверняка в самых разных… сферах. Мог заказать, а мог сделать и сам. Толкнул же он Изольду в этот бассейн. Сам же все подстроил, сам и осуществил. А главное, он как человек, вхожий в тусовку, мог знать, куда это вздумалось Изольде отлучиться в самый разгар праздничного вечера, устроенного в ее честь. Кстати, сам же мог эту отлучку и спровоцировать».
Припоминая все последние события и происшествия, я подумала, что Миша на роль «серого кардинала» во всем этом действе подходит как нельзя лучше, и если это действительно он задумал таким замысловатым способом подставить Изольду, надо признать, ему это вполне удалось.
Вернувшись в гостиницу, я не стала подниматься, а узнав у Маши, что Михаил еще не возвращался, вышла на улицу и, присмотрев живописные и достаточно густые кустики, располагавшиеся недалеко от пути следования всякого, кому захотелось бы войти в гостиницу, спряталась за ними в ожидании героя дня.
Ожидать пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как я увидела Мишу. Непривычно серьезный и задумчивый, он продвигался в направлении входной двери, сосредоточившись на своем и не глядя по сторонам.
Поэтому, думаю, для него оказалось большой неожиданностью, когда я, выскочив из-за кустов, сбила его с ног и, взяв за горло так, что для доступа воздуха в трахею оставалось не больше миллиметра, нежно спросила:
– Любишь животных?
– Ты… ты чего? Сдурела? Пусти! – задыхаясь и выкатывая глаза из орбит, просипел ошалевший собеседник, но ослабление хватки пока не входило в мои планы.
– Ты подставил Изольду? Ты?! Говори или… – И я еще немного сжала пальцы.
По-видимому, это был уже перебор, так как лицо Миши стало покрываться синюшной бледностью и говорить он был уже не способен.
Я отпустила руку и, пока, заглатывая воздух, Миша откашливался и приходил в себя, я параллельно с этим восстановительным процессом затащила его за кусты. Там, хорошенько врезав по коленной чашечке, чтобы ему, чего доброго, не вздумалось куда-нибудь побежать, я продолжила беседу.
– Ну что, голубь сизокрылый, – ласково, по-матерински глядя на согнутого в три погибели, стонущего над своим коленом Мишу, спросила я. – Мне расскажешь или сразу в полицию поедем?
– Идиотка тупорылая!.. Охренела совсем!.. Ой-ой! Ой, как больно! – перекатываясь по земле, вопил Миша.
– Ну, это еще что… – успокоила я. – А вот когда удавку на шею накидывают… вот это действительно… это, говорят, и вправду больно, так больно бывает!..
– Какую удавку?! С ума сошла?! Проспись иди!
– Послушай, Миша, давай начистоту, – доверительно проговорила я, присаживаясь рядом с ним на корточки. – Ты ведь Изольду ненавидишь? Ведь так?
– Твое какое дело… – заметно сбавив тон, буркнул он.
– …прославилась за твой счет… – не слушая, продолжала я. – Авторство себе присваивает… Ты гениальные композиции сочиняешь, а она пользуется. Да тебя же еще шпыняет на каждом шагу. Это ведь обидно. Ведь так?
– Не твое дело.
– Дело, конечно, не мое. Только вот незадача – я сейчас на службе. И представь – у этой самой Изольды. Меня наняли охранять человека, и человек этот то и дело подвергается каким-то непонятным напастям. То в бассейн падает, то собаки на него бросаются. А то и вовсе в тюремную камеру норовят упечь – ни больше, ни меньше. Меня это как-то, понимаешь, нервирует. Беспокоит как-то.
– А я здесь при чем?
– Ты-то? Ну, не знаю… У того ротвейлера уже не спросишь…
Миша косо ухмыльнулся и, потирая колено, с каким-то самодовольством проговорил:
– А ловко вышло, да? Дверь открываешь, а тут тебе… сюрпризец… хе-хе-хе… Что, пацанчик этот слил? Ну да, да, я завел собаку! На!! Подавись!! Бе-е-е… – Кривляясь, Миша замотал головой и высунул язык. – И чего ты мне сделаешь? Убьешь? Покалечишь? А? Чего?!! Убьешь – сама же и сядешь. А калечить… калечить меня уж поздно… искалечили уже…
– И поэтому ты решил, что можешь калечить других?
– А ты в душу мне не лезь, – сразу вздыбил шерсть Миша. – Ты вон пойди руки сначала вымой, Никита безмозглая. Других она охраняет… Кто она такая? Подстилка, шлюха подзаборная. Обрадовалась, что купили за четвертной. Изольда… Какая она Изольда? Светка! Светка Попова – шавка дворовая. Певица… мать ее… Узнала, что этот с Ольгой поссорился, – обрадовалась, подскочила… Вот она я – тут как тут! Красавица… Только убийство тебе на меня не повесить… девушка. – Взгляд Миши стал жестким, осмысленным и пугающе умным. – Я тебе сто человек приведу, которые меня в этот момент видели и водкой поили, а будешь выпендриваться, сто первого такого приведу, что он на тебя и укажет. И докажет, и надпись напишет. Ты возле Изольды все время крутишься, ты и подстроить могла. По-ку-ше-ние.
– Как собаку завел? – решила я сменить тему, тем не менее отметив про себя, с каким нажимом было произнесено последнее слово, и припомнив вчерашний случай на дороге.
– Хе-хе… – снова расслабился и повеселел Миша. – Да очень просто завел. Они меня когда из кабака-то выперли, я в гостиницу поехал. Приезжаю, смотрю, какой-то жлоб заселяется, а с ним псина. Здоро-о-овая… И тут сразу как-то мне… подумалось. Думаю, а занятно было бы Изольду в честь праздничка… взбодрить. Ну, я номер-то просек, куда его заселили, а потом смотрю – он отваливает. Меня, говорит, до утра не ждите и номер не открывайте, там, дескать, собака не привязана.
– Но ты открыл?
– А чего мне? Пока я тут, в кабачке-то сидел, смотрю – там и дежурный сменился. То девушка была, а вышел, гляжу – парень какой-то сидит. Ну, я ему и скажи – дай, мол, мне ключи от номера Изольды, она там просила вещь одну, ценную для нее, припрятать. Да номер этот, собачий-то, и назвал. А тот, на вахте, – не знаю, новенький, что ли, – и не проверил даже. Ну, я собаку-то вывел, у себя закрыл и бегом к нему – ой, говорю, не та цифра, перепутал немного. Ну, он другой ключ дал. Добрый. Только в этот раз уж с журналом сверился. Так что я не ошибся – точно туда, куда надо было, завел, – ухмыляясь, проговорил Миша, совершенно довольный собой, таким ловким и оборотливым.
– А собака как? Тоже добрая оказалась? – поинтересовалась я, вспомнив несущуюся прямо на меня клыкастую пасть.
– А чего? Песик ничего, спокойный такой, понимающий… Был. Воспитанный, сразу видно. Правда, пришлось ему бифштекс из ресторана скормить, но… ладно уж… пожертвовал. Ради Изольды чего не сделаешь. А тут и вы скоро приехали… ну и ты тут… влезла. Отважная такая, смелая… Никита. – Цинично смерив меня взглядом, Миша снова ухмыльнулся.
– Где ты был во время убийства?
– В Караганде.
– Значит, алиби тоже нет? Как и у Изольды? Может, вы вместе где-нибудь тусовались?
– Ага. В стогу кувыркались.
– Почему ты ржал, как конь, когда узнал, в чем ее обвиняют?
– Хе-хе… – Лицо Миши снова приняло глумливое и презрительное выражение. – Слышь, Никита, ты вот на вид не совсем вроде дура. Ты сама-то на нее посмотри внимательно. Ну какая из нее убийца? Вот у тебя получилось бы… Как ты пса-то этого… раз-раз! В момент на жаркое разделала. Четыре сбоку – ваших нет. Хе-хе…
– Ну, а кто тогда? Если не Изольда, то кто?
– Да я-то почем знаю?! Я в эти их дела вообще не суюсь. Была охота… Сами пускай разбираются. А то накрутят сами себе, а потом… Олька вот эта тоже… туда же. Гришка – нормальный парень, пришел, как человек, предложил… Так нет! Надо было ей…
– Гришка? Погоди… ты сказал – Гришка?
– Ну да. А что?
– Тенор, да?
– Ну да.
– А ты знаком, что ли, с ним?
– А чего ж мне не быть с ним знакомым? Я тут со всеми знаком. Банда придурков. Гришка-то – он хоть нормальный. С ним и выпить, и поговорить можно… как с человеком. Только дурак. Тоже, не хуже тебя, – говорит, что это Изольда все подстроила. Ну, убийство-то.
