Фридрих Незнанский - Операция "Фауст"
Я тут лазил—свидетелей искал. Зашел в сельпо, с ребятами болтал, с пенсионерами. Пенсионеров здесь полно: дачи у них тут, правда, летнего типа, — рассказал мне местный оперативник. Мы сидели с ним на поваленном дереве, а Грязнов присоединился к следственной группе и ползал по траве с фонариком. — Старичок один, Варавва — фамилия, сказал, что вроде бы видел этого парня с девкой, незнакомой, нездешней, в зеленой косынке. И как раз в тот день, когда он исчез... Я записал себе в записную книжку адрес этого Варавы. Вопросов оперативнику задавать не надо, он старый волк, все сам знает.
—...Еще вот у меня курсант на примете, он в одной комнате с Морозовым проживал и уехал в отпуск к родным, как раз в тот день. Я проверял — сел на поезд в семь часов вечера, еще когда Морозов был жив. Завтра должен вернуться...
Заношу в книжку фамилию этого курсанта и слышу голос Грязнова:
— Товарищи криминалисты, я пульку нашел! Вот она блестит — под милицейским «газиком»!
Я вижу по лицу оперативника, что он еще не все мне поведал, поэтому остаюсь на месте,
— Да. Ребятишки тут одни, близнецы, значит, озорные очень, ну это ничего, в нашем деле даже лучше, во все щели свои курносые носы суют. Сегодня вечером, то есть уж это вчера, когда, значит, труп нашли, ну, сразу разговоры... Так вот эти близнецы вроде видели ту деваху, но только с другими парнями. Вроде бы «чужая тетя» была в зеленой косынке. Ну, для десятилетних ребятишек все «тети» и «дяди», кому больше шестнадцати... Вот, значит, тоже пометочку сделайте... А так вроде все...
Маленькая пожилая женщина — судмедэксперт — выносит первое заключение: проникающее пулевое ранение в височную часть черепа, выстрел произведен с близкого расстояния — волосы обожжены, опалена кожа вокруг раны, смерть наступила около семи суток назад.
Я присоединяюсь к рязанскому коллеге, и мы осторожно — метр за метром — осматриваем еле заметный след волочения трупа, Он ведет к другой поляне, более открытой, где валяется пустая бутылка из-под кагора, два бумажных стаканчика.
— Кто нашел его? — спрашиваю я следователя, пользуясь тем, что он ждет, пока схватится гипс — слепок со следа ноги преступника.
— Пенсионер один гулял с собакой. Она вытащила из-под куста пиджак, в кармане — удостоверение курсанта Морозова. Он принес его в отделение милиции, а там ваша ориентировка. Ну, мы выехали на место, нашли вот его в канавке. Вам позвонили — вроде дело-то ваше. И потом ждали часа четыре. Зачем ждали — неизвестно...
Я сочувствую рязанскому собрату по оружию и понимаю его недовольство. Сейчас-то ясно, что они могли произвести осмотр и без нас. На расстоянии всегда кажется, вдруг сделают что-нибудь не так.
— Завтра все равно повторный осмотр при дневном свете будем производить. Если останетесь ночевать, то прошу ко мне, у меня мезонин пустой и как раз три кровати.
Часам к трем утра следственно-оперативная группа начала складывать свои пожитки.
— Слава, — обратился я к Грязнову — ты поезжай домой, если хочешь. Я завтра поездом доберусь. Мне тут нужно кое-что проверить. Хорошо?
— Никак нет, ваше благородие. Ничего хорошего. Вас одних оставь, так ведь умыкнут, поди. Я слышал, следователь чердачок предлагает для ночлега, да и водитель наш подустал.
— Я-то ничего, Вячеслав Иванович, я часа три поспал, пока вы тут ползали, но рулить сейчас, по правде говоря, не в дугу...
Ребятишек-близнецов и пенсионера с фамилией Варава взял на себя Грязнов. Я же в общежитии Рязанского высшего воздушно-десантного училища беседовал с соседом Альберта Морозова по комнате. Я задавал ему одни и те же вопросы по нескольку раз, и он терпеливо на них отвечал. Потом мы вместе с ним осматривали тумбочку и шкаф, перетряхивали постель. Затем я снова задавал вопросы начальнику курсам телефонистке на телефонной станции,преподавателям, начальнику училища и его замполиту и опять соседу Морозова. И слушал ответы до тех пор, пока не вернулся Грязнов, и мы уже вместе с ним заезжали на автобусную станцию, в магазин и в клуб, и по дороге в Москву повторяли всё заданные нами вопросы и полученные ответы, и старались нарисовать себе картину беды, случившейся с курсантом Морозовым...
Около часу дня 18 июня, во вторник, Морозова вызвали к телефону. Звонила женщина, голос молодой, судя по выговору — московский. Откуда звонили — сказать трудно, телефонная связь со многими городами, в том числе с Москвой, автоматическая. Начальник курса ответил, что курсант Морозов на занятиях, но женщина настаивала, чтобы его пригласили к телефону, сказала, что дело очень важное. Морозова вызвали с урока по электротехнике, он был очень взволнован этим звонком и сразу же обратился к начальнику курса с просьбой разрешить увольнение в город, сказал, что ему необходимо встретиться в пять часов с одним человеком, что это дело не только личное, но он сейчас не может ничего рассказать. Морозов хотя и прибыл в училище недавно, был уже на хорошем счету, да и характеристики из Афганистана у него прекрасные, и отзывы других курсантов положительные. Начальник курса пошел ему навстречу и разрешил внеочередное увольнение.
Соседу по комнате Морозов сказал, что к нему в пять часов приедет девушка из Москвы и что она — подруга его погибшего друга. Без двадцати пять он ушел, а приблизительно в половине шестого вернулся, очень расстроенный, искал какие-то бумаги. На вопрос — «что-нибудь случилось?» — махнул рукой и продолжал поиски. Потом сказал, что та девушка не приехала, но ему надо найти одно письмо, а он куда-то его задевал, а там был один очень важный телефон. Около шести часов он ушел, и больше они не виделись.
Пенсионер Варава подтвердил свои показания, что как будто бы Морозов стоял на автобусной остановке в семь часов с минутами, как раз возле дома, где этот Варава проживает, с девицей в яркой зеленой косынке и темных очках и брюках. Лица ее он не разглядел, но здоровенная вроде девка. У него в руках была газета, в которую была завернута бутылка, а у девицы — белая сумочка и два пакета.
Продавщица магазина сельпо, расположенного около автобусной остановки, подобострастно доложила, что молодой человек в синем в полосочку костюме купил у нее во вторник, восемнадцатого, бутылку кагора, колбасы и еще чего-то. Она это запомнила, потому что было уже семь часов вечера и спиртные напитки не отпускались, но он сказал, что к нему девушка из Москвы приехала, и просил продать хоть кагор.
Водитель автобуса по маршруту номер шесть припомнил, что пара—парень лет двадцати трех в темном пиджаке и девица в зеленой косынке и в темных очках— просила остановить автобус на остановке «по требованию» возле поселкового клуба. Это в десяти километрах от Рязани (и в двухстах метрах от того места, где был найден труп).
Работники клуба парня в синем пиджаке и девушку в зеленой косынке не приметили, зато видели двоих ребят в черных куртках возле машины «Москвич» красного цвета с московским номером, не то МОГ, не то МОЕ.
Близнецы видели «чужую тетю» в зеленой косынке и в темных очках в половине пятого недалеко от клуба. Она вышла из красного «Москвича» и с нею были два «дяденьки», в руках у них были мотоциклетные «куртки».
— Убрали все-таки суки парнишку, — сказал Грязнов после долгого молчания. — Значит, твой Халимов был не в курсе. Эти «афганские братья» знали, что Морозову известно о Дубове и... ФАУСте.
— Тогда почему они не убрали его сразу, Слава? Ведь сам Ивонин был одним из тех, кто подписал ему направление в училище. Следовательно, он его не подозревал...
— Да, Сашок, судьба наша копейка. Жил себе парень в таежной деревне, родители дали ему заграничное имя—он у них, мол, особенный будет, и вот тебе...
Грязнов продолжал невесело философствовать, а я сопоставлял факты.
В понедельник, семнадцатого июня, мы с Моисеевым открыли почтовый ящик Лагиных. До ночи мы сидели в его квартире, а утром Меркулов дал мне читать газеты, и перед тем как ехать в военную прокуратуру, я дал секретарше Меркулова Клавдии напечатать поручение Грязнову.
— Слава, ты можешь вспомнить, когда ты получил от меня задание найти Халилова, Смирнова и Морозова? Я имею в виду — точное время.
— Пакет пришел с нарочным сразу после обеда, часа в два с минутами. На плохую память пока не жалуюсь, гражданин начальник. Засургученный пакет с грифом «Совершенно секретно», все честь по чести.
Звонили Морозову около часу дня, еще до того, как Грязнову стали известны имена разыскиваемых.
— Только почему ты говоришь—«от меня»? Поручение в порядке статьи 127 УПК было подписано Гречанником.
Гречанником! Ну да, мы с Меркуловым спешили, и он сказал — пусть Клава перепечатает черновик и даст это поручение подписать Гречаннику... Гречанник ведет дело о взрыве в метро вместе с КГБ, они там химичат с доказательствами, агент ГРУ Сержик у них на подхвате, а спецназ подчинен ГРУ. Я был уверен — почти уверен — это Гречанник!
