Борис Бабкин - Киллера заказывали?
– Хрен его знает! – огрызнулся Степанов. – Непонятно, почему мне позвонили? Я ведь не при делах.
– Может, просто решили припугнуть? – предположил Эдуард. – Ведь ты вроде как с Лизкой хороводишься, а она сейчас имеет немало.
– Думаешь, это директора меня решили припугнуть? – взглянул на него Степанов.
– Да они сами напуганы, – Эдуард усмехнулся, – и не станут так шутить. Хотя вполне могли всех, кто к этому делу интерес имеет, пугануть. А если кто-то со стороны, то непонятно это…
– В том-то и хрен, что непонятно, а от этого страх берет. – Степанов вновь выругался.
– Может, Рыжего потрясти? – предложил один из парней. – Он наверняка в курсе, если Лизка что-то затеяла.
– Надо с ней говорить, – отозвался Степанов. – Тем более я хотел с мужем ее сестренки кое-что перетереть. На золото собираюсь лапу наложить. Металл этот всегда в цене. К тому же сейчас разрешено частной добычей заниматься, к артельному промыслу вернулись. Государственных приисков осталось хрен да немножко, частники все выкупают. А тут этот звонок… Ведь раньше я бы просто рассмеялся, а сейчас это как последнее предупреждение. Словно слышишь лязг передернутого затвора – и ты уже на мушке. – Он невольно посмотрел на окно и отпрыгнул в сторону.
Эдуард усмехнулся. Бросив на него раздраженный взгляд, Степанов хотел что-то сказать, но в кармане Эдуарда прозвучал вызов сотового. Он достал его и, нахмурившись, посмотрел на Степанова. Откашлялся.
– Да? – поднес телефон к уху.
– В общем, Либертовичи трупы, – услышал он, – и Клипа вместе с ними уделали. От тачки только колеса остались. Клип же на Либертовичей работал. Похоже, мужик был серьезнее, чем мы думали.
– Понятно! – недовольно бросил Эдуард.
Отключив сотовый, он взглянул на выжидательно смотревшего на него Степанова.
– Хозяев хаты, из которой стреляли, замочили, в тачке взорвали. И Клипа вместе с ними.
– Значит, Клип и вывел киллера на Либертовича… Как же мы раньше об этом не подумали?
– Да базарили мы с Клипом, – вздохнул Эдуард. – И я с ним тер, и Саид. А он, значит, сучонок не в сознанку нам уши тер. А ведь ему и бабки неплохие предлагали. Падаль!..
– Выходит, этот умелец не только стреляет, – вздохнул Степанов. Повернувшись, взглянул на перепуганную Дашу: – Иди к себе и запомни: если кому-нибудь вякнешь хоть полслова о том, что слышала, сдохнешь. Ясно?
– Да… – Даша кивнула и быстро ушла.
– А может, ей горло вскрыть? – посмотрел ей вслед длинноволосый парень.
– Не высовывайся, когда не спрашивают, – одернул его Эдуард.
– Ладно, – решил Степанов, – остаюсь тут и жду Лизку с сеструхой. Может, все-таки удастся мне в золотые дела влезть. Тогда умотаю на Дальний Восток, и пусть этот телефонист, чтоб ему печень ребром пробило, меня поищет.
– И что? – Отпив пива из банки, Капрал посмотрел на грузного пожилого мужчину.
– Да ничего, – усевшись на стул, ответил тот. – Никто не то что не слышал о таком, но даже и предположить не может. Короче, есть мнение, что это самоучка. Видать, он что-то свое имеет к этим директорам хреновым, вот и мочит их.
– Вот сука! – воскликнул Капрал. – Я сначала мыслил, что Эдик и Саид пургу гонят. А оказывается, в натуре такой спец имеется. Звонит жертве, предупреждает ментов и мочит. Дает стране угля, – хохотнул он, – жаркого и до хрена!.. Но побазарить с ним хотелось бы. Ты с ветеранами чеченской войны говорил?
– Конечно. И с теми, кто Афган прошел. И с теми, кто из спецслужб в киллеры подался. Двое тут таких. Никто даже приблизительно не знает, и ничего подобного никто не слышал. Базар идет по столице, все сходятся в одном – не новичок этот телефонист и работать умеет. Нагло, конечно, но…
– А никто не обращался насчет этих директоров? – перебил Капрал. – Может, было кому предложение?
– Тут одну бабу вспоминали. Ментовка бывшая, в угро работала. Та еще сучка!.. Она вроде как искала киллера. Правда, ее давно в столице не видел никто… Валюха-Змеюха – так ее в блаткомитете дразнили. И товарила подследственных, и взятки брала – за это ее и вышибли. В столице хату мает…
– Так. Поточнее о ней узнай. Где она сейчас и все остальное. Понял?
– Конечно. Кроме одного – тебе-то это на кой хрен сдалось? Что-то не въеду я…
– А тебе, Боровик, и не треба въезжать ни во что. Делай то, что говорю. Я тебе за это бабки отстегиваю. В общем, я должен об этой чуве знать все. Ясно?
– Здравствуй! – Елизавета шагнула к стройной симпатичной брюнетке.
– Привет, сестричка, – кивнула та.
Они обнялись.
– А где твой? – спросила Елизавета.
– Дела у него. Ты на машине?
– Конечно.
Стоя у входа в здание аэропорта, темноволосый мужчина сквозь темные очки смотрел на идущих женщин. Взглянул на часы и вышел.
– Ты что-то говорила о своем приятеле, – сказала сестра. – Он вроде собирался…
– Я все тебе расскажу дома, – перебила Елизавета. – И о муже, и еще кое-что.
– Так ты развелась с Ильей?
– Какая ты нетерпеливая, Анька! Приедем домой и поговорим.
– А эта молоденькая стерва все еще у вас? Горничная ваша.
– Да. Когда узнала, что ты приезжаешь, не очень-то обрадовалась.
– Я помню, – усмехнулась Анна, – как она моему Гришке глазки строила. А когда я ей по роже залепила, драться полезла… Я ведь ее убила бы, если б вы не появились.
– Когда мы вошли, вы катались в холле. И кого от кого спасли, еще неизвестно.
– Ты так говоришь, потому что тебе от меня частенько доставалось.
– Еще посмотреть, кому больше, – сердито воскликнула Елизавета.
Помолчав, обе рассмеялись.
Сидевший в „восьмерке“ темноволосый проводил их взглядом. Женщины подошли к зеленому „опель-кадету“.
– Растешь, – заметила Анна. – Видно, без мужа дела в гору пошли?
– Еще не пошли – улыбаясь, ответила Елизавета, – но к этому уже очень близко. Правда, есть, как говорят, одна довольно серьезная проблема, но, надеюсь, вплотную меня это не коснется.
– Ты можешь говорить яснее? – недовольно спросила Анна.
– Дома обо всем узнаешь, – повторила Елизавета.
– Кто там? – облизнув губы, хрипло спросил Макарыч жену.
– Из ателье звонили, – ответила она. – Платье готово.
– Фу-у! – облегченно выдохнул он. – Ты скажи портнихе, пусть тебе на сотовый звонит.
– Хорошо, – удивленно отозвалась жена.
– Погоди, – нахмурился Ларин, – а при чем тут Степанов?
– Вот и он удивляется, – сказал Эдуард. – Если, говорит, мочат директоров, то при каких тут я… Но ему звонил тот же киллер.
– Кто же он? – раздраженно спросил Ларин. – Мои знакомые из МВД даже не слышали о таком. И уголовники не знают. И заказов на нас не было. Никто не искал киллера, чтобы убрать хоть кого-то из нашей команды. Кто же этот стервец?
– Черт его знает, – пробормотал Эдуард. – Никто ничего сказать не может. Правда, есть базарок, что какая-то баба, ментовка бывшая, вроде искала киллера. Правда, на кого, никто не знает. Но такое мнение есть.
– А подробнее об этой женщине узнать можно?
– Попытаемся…
– Уж попытайтесь! – Ларин отключил телефон. – Степанов, – пробормотал он. – Почему позвонили ему? Я верю Эдику, – значит, звонок был. Такими вещами, впрочем, никто шутить не станет. Но почему Миха? – вспомнил он уголовную кличку Степанова. – Странно… Интересно, когда его убьют? – усмехнулся он. – Значит, пока никого другого убивать этот киллер не собирается. Хотя Поварова и Буркина убил в один и тот же день и час. Миха, конечно, тот еще типчик. Правда, он немало сделал для меня, да и для нашего товарищества, но сейчас начинает мешать. Да и чем мы ему можем помочь? Каждый из нас до одури боится звонка. Ведь на совете многие были близки к обмороку. Особенно Макарыч, – хихикнул он и тут же тяжело вздохнул. – Но что же делать? Как найти хоть какую-нибудь зацепку? Эдик сказал про какую-то бабу. Конечно, баба здесь ни при каком раскладе заинтересованной быть не может, но все равно надо на нее выйти. Стоп, – он нахмурился, – Лизка Буркина. Она вполне способна на это. Она работала в милиции, хотя и недолго. В отделе работы с несовершеннолетними. С Ильей они разводились, и она вполне могла его ухлопать. У нее акции наших производств… Черт возьми, а ведь Лизка подходит! А Степанова она хочет убрать, потому что он может что-то знать. Точно! Ай да Лизка! Вот, значит, откуда ветер дует… Надо прижать ее и выяснить имя этого стрелка…
Он взял сотовый телефон и набрал номер, но тут же отключил аппарат.
– А если нет? – задумчиво пробормотал он. – Я попаду в очень неприятное положение. Могут даже подумать, что я пытаюсь отвести от себя подозрение. Макарыч прав, каждый из нас подозревает остальных. А на кого грешу я? – Ларин закурил. – На Вениамина Викторовича думал, даже уверен был, что это его рук дело. Но он убит. А больше никто не подходит на роль организатора. Буркин убит, Повар тоже. Но ведь кто-то заинтересован в том, чтоб другие сдохли. Баба, – он снова вспомнил слова Эдуарда, – надо выяснить, кто она. Почему-то я грешу на Лизку. Баба она сильная, жесткая и деньги любит. Рисковать умеет и не боится ничего. Вполне возможно, она заказала Илью, чтоб все оставить себе, а остальных – чтобы отвести подозрения. Все на ней сходится, но Эдик говорил, что баба, которая киллера искала, уехала. Все-таки сначала надо выяснить, кто она такая…
