Аркадий Гендер - Траектория чуда
Это позвонят, а не позвоню, как-то очень резануло мне слух.
— Опять этот, что в первый раз? — усмехнулся я. — Кто он, если не секрет?
Задавая этот вопрос, я вообще-то никакого особенного смысла в него не вкладывал, — да мало ли кто мог это быть, все равно голос был изменен до неузнаваемости. Сам Лорик, к примеру, и мог. Но его на реакция на безобидную вроде бы фразу оказалась неожиданной. Глаза его потемнели, собравшись в два черных пистолетных дула, направленных на меня, и он ответил зло и жестко:
— Больно любопытный ты, кореш! Тебе сказано — позвонят, значит твое дело — держать мобильник постоянно включенным, и ждать звонка. Еще вопросы есть?
Вон оно как! Похоже, сейчас я получил четкий ответ на вопрос, который подспудно интересовал меня с самого начала: один или, что называется, по предварительному сговору с другими лицами наехал на меня Лорик? Ясно, что не один. Но все равно — чего это он так занервничал?
— Есть вопрос, — настырно нахмурил брови я. — Ну, а если звонка все-таки не будет, что мне делать, ждать у моря погоды? Как хочешь, я буду тебе звонить.
Лорик пожал плечами:
— Звони, только я ведь буду не в курсе. Я что? Я охраняю твою семью на время твоего отъезда. Не думаешь же ты, что я буду обсуждать с тобой реальные дела, чтобы ты меня записал, и потом сдал? Так что дождись звонка. Позвонят обязательно.
В этот момент из подъезда появились Галина с Юлькой.
— Ладно, все понятно, — быстро заговорил я. — Все сделаю по твоим инструкциям, можешь не сомневаться. Но и ты помни, что я тебе сказал в пиццерии.
— Я помню, — как и тогда, серьезно ответил Лорик, распахивая перед моими дверь джипа.
Галина, проходя мимо меня, остановилась. Ни я, ни она не любили долгих прощаний, и просто чмокнули друг друга в щеку.
— Ну, с Богом, — сказал я.
— И тебе с Богом, позвони сразу, как прилетишь, и возвращайся скорей, ответила Галина, подсадила Юльку в машину и полезла сама.
— Пап, привези мне из-за гланицы жвачку, а то мама мне не покупает, высунувшись из-за матери, сказала мне уже из машины Юлька.
Я улыбнулся, а Лорик встрял:
— Я подарю тебе жвачку, хорошо? Какую ты любишь?
Юлька не ответила и, насупившись, спряталась за рельефную мамину грудь. Насколько я знаю свою дочь, дядя очень ей не нравился. Лорик добродушно рассмеялся, закрыл за ними дверь, и тонированные стекла скрыли моих девочек от меня.
— Ну ладно, мы поехали, — сказал Лорик. — И ты поезжай, а то опоздаешь, не дай Бог. Я надеюсь, что к тому времени, когда ты вернешься, мы с твоей дочкой успеем подружиться.
— Я не собираюсь отсутствовать так долго, — парировал я, но Лорик, кажется, иронии не понял.
Джип взревел глушителем, развернулся и уехал, а я долго смотрел ему вслед. Конечно, я сознавал, что пребывание моей семьи вне дома — не более, чем страховка Лорика и иже с ним от моих возможных действий супротив договоренностей, которые я нарушать и так не собирался. Почему же на душе так неспокойно? От раздумий меня оторвал взгляд на часы — половина восьмого, пора ехать. Но сначала я заглянул в бумажку, которую дал Лорик напечатанные на компьютере строчки цифр и разрозненных латинских букв стандартный набор банковских реквизитов. Так, куда там они хотят перегнать деньги? Где тут адрес банка? Ага, вот — какая-то там "St." — стрит, улица, стало быть. А город? Какой-то Road Town, — Город Дороги, что ли, по-нашенски? Что это за город такой? Вроде, по географии у меня твердая пятерка всегда была, а города такого не слыхал. Названия страны вообще нет, только аббревиатура какая-то — BVI. Ладно, черт с ним, потом разберемся.
А еще я позвонил в ЭмТэЭс и, выслушав информацию, даже присвистнул — на моем телефонном счете невесть откуда взялось пятьсот баксов! Да, видимо, кому-то на самом деле очень нужно, чтобы у меня не возникло проблем со связью! Я вздохнул, последний раз взглянул на окна своей квартиры, мысленно присел на дорожку, и тоже поехал.
***Не успел я подъехать к месту встречи, как Таша, одетая в совершенно потрясающий брючный джинсовый костюм и в тон ему небольшой дорожной сумкой через плечо, появилась из подземного перехода. Я чмокнул ее в щеку, подумав про себя, что привычка всегда и везде опаздывать, наверное, все-таки чисто женское качество, и через сорок минут мы уже были в Шереметьево. Оставив машину на одной из многочисленных парковок, мы с Ташей поднялись по пандусу в зону вылета, находящуюся на втором этаже аэровокзала. Не успел я найти глазами нужную строчку на большом табло вылета над головой, как прозвенел мелодичный сигнал, и приятный женский голос объявил, что начинается регистрация на рейс авиакомпании «Суисс» до Женевы. Одетые в симпатичную униформу с крылышками девушки из «Суисс» с улыбками зарегистрировали нас, потом последовала процедура досмотра багажа, серьезная тетенька-пограничник поставила красненькие штампики в наших паспортах и, наконец, мы пересекли жирную белую линию на полу, обозначающую границу. Слегка напряженная все это время Таша облегченно вздохнула и улыбнулась. Пока мы в ожидании приглашения в самолет бродили по магазинчикам сувениров, она оживленно рассказала мне, что нашла в Интернете адрес и телефоны клиники, и мы решили, что сегодня же ее посетим. И не успел этот променад нам надоесть, как последовало приглашение в самолет.
Вообще я не очень люблю летать. То есть, если честно, совсем не люблю. Я, конечно, делаю вид, что мне все равно, что я не боюсь, но на самом деле от мысли, что именно мой самолет может разбиться, мне становится жутко. Поэтому я всегда мечтаю, как только сяду в самолет, сразу взять, и заснуть, и спать до того самого момента, когда весь салон начинает аплодировать экипажу то ли за мягкую посадку, то ли за то, что сели вообще. Правда, никогда раньше мне это не удавалось. До этого раза. Может быть, потому, что я никогда раньше не летал в широченных креслах настоящего бизнесс-класса? Как только я занял свое место, я тут же почувствовал, что засыпаю. Окончательно и бесповоротно. Полубессонные ночи всей предшествующей недели дали о себе знать. Я и не думал бороться со сном. Не захотел я просыпаться, даже когда сквозь дрему услышал, как стюард предлагал напитки, а ведь как хорошо было бы выпить сейчас коньячку! Потом я почувствовал, что самолет двинулся, потом начал разбег. "Летим, летим, Глеб, летим!" — восторженно шептала Таша. И почти сразу салон зааплодировал.
— Я не храпел? — спросил я Ташу, протирая глаза.
— Храпеть? Да нет, потому, что храпом этот рев носорога никак не назовешь, — успокоила меня она.
Я рассмеялся и посмотрел в иллюминатор — там повсюду виднелись только горы. Мы были в Швейцарии.
***Сервис в небольшом, но очень уютном аэропорту Женевы был на высоте. Багаж получили быстро, без задержек. Улыбчивые пограничники, не затрудняя нас попытками общения, оперативно проштамповали наши паспорта. В общем, не прошло и пятнадцати минут после приземления, как мы по "зеленому коридору" вышли в кишащий встречающими шумный зал прилета и увидели, что нас встречали.
Большой плакат с надписью "Mr & Mrs Nekazueff" над головой чернявого молодого человека в светлом костюме не заметить было попросту невозможно. Мы с Ташей непонимающе переглянулись, но я вовремя сообразил свести недоразумение к шутке.
— Мадам Неказуева, — сказал я, и подал Таше руку.
Она прыснула, но сразу состроила серьезную мину и продела свою руку в мою. Так, вполне под стать супружеской паре, мы двинулись к встречавшему. Я помахал ему рукой, он сразу увидел нас и тоже рванул нам навстречу.
Встречающего звали Ален. Он свободно говорил по-русски, правда, с презабавнейшим французским носовым прононсом и горловым грассированием. Сначала тряс мою руку, говоря, что очень рад знакомству со мной, но очень быстро переключился на Ташу, только руку ей не тряс, а изящно целовал, и говорил, что тоже очень, очень рад, но еще больше будет рад мсье Бернштейн, который очень хочет познакомится с "мадам Неказуеф".
И тут я сообразил, что недоразумение на плакате, помноженное на нашу невинную шутку, получается совсем не безобидным. Повисшая немая сцена не осталась незамеченной Аленом, он закрутил головой, глядя то на меня, то на Ташу, и взгляд его умолял о разъяснениях. Пришлось растолковывать Алену, что мадам, то есть, мадемуазельТалия — немного не супруга мне, а, так сказать, помощник, сопровождающий меня в деловой поездке. Секретарь. Референт. Делая эти пояснения, в такой глупой ситуации больше походившие на оправдания, я чувствовал, как неумолимо и предательски краснеет моя физиономия. Но тут, перебив меня на полуслове, принялся извиняться Ален. Оказалось, что его смущение было вызвано совсем тем, что он стал невольным свидетелем несколько запутанных морганатических дел гостя из России, а возникло только лишь из-за "некомпетентности все перепутавших клерков", за которую он и принялся всячески извиняться. Боже — бедняга наивно полагал, что что-то напутали здесь, в Швейцарии! Понятно же, что все переврали в "Московском Законнике", сообщив сюда о сопровождающей меня даме, как о моей жене. Но, как выяснилось, так убивался Ален не из-за этого, безусловно, ерундового недоразумения. Выяснилось, что нам, как супругам, естественно забронировали в отеле один двухместный номер, и теперь придется менять заказ, а с этим наверняка будут проблемы, так как из-за какого-то международного конгресса Женевские отели переполнены. Тут мы с Ташей обменялись улыбками, я пожал плечами и сказал, что ничего менять не надо. Ален несколько секунд смотрел на нас, непонятливо моргая. Мне показалось, что я читаю его мысли о том, что, в конце концов, все ездят в деловые поездки не с женами, но вот чтобы проживать при этом с секретаршей-референтшей в одном номере, это уж из области пресловутой загадочной "русской души", которую понять иностранцу дело безнадежное. Пауза затягивалась, пришлось еще раз заверить Алена в том, что с этим — все о'кей, и он, успокоившись, облегченно вздохнул, и снова заулыбался.
