Ольга Тарасевич - Плачущий ангел Шагала
Несмотря на отсутствие в вопросе прямых обвинений, темные глаза Нино сузились.
– Вон! – тихо сказала она. – Вон отсюда! Я к вам со всей душой, а вы тут намекаете непонятно на что.
– Ни на что я не намекаю! – возмутилась Лика. – Вы с Иваном Никитовичем были друзьями. И его убили. Меня удивляет, мягко говоря, ваша реакция. Разве вы не хотите, чтобы убийца оказался за решеткой?!
– Вон, – повторила Нино и, демонстративно отодвинув чашку, снова склонилась над карточкой.
Вронской не оставалось ничего, кроме как закрыть за собой дверь кабинета.
– А где можно будет прочитать статью? – щелкая вязальными спицами, поинтересовалась вахтерша.
Лика зашнуровала ботинки и удивленно посмотрела на женщину.
– Статью? Ах да… Вы знаете, пока не будет никакой статьи. Нино Вахтанговну вызвали на операцию, мы так и не успели толком поговорить.
Вахтерша недовольно поджала тонкие губы и назидательно заметила:
– Только тапочки в следующий раз захватите.
Кивнув, Лика отправилась к припаркованному возле роддома «фордику».
– Будут им, машина, тапочки, – забормотала она, копаясь в рюкзаке в поисках мобильника. – Тапочки будут и небо в клеточку. Уж я костьми лягу, а добьюсь своего. Не нравится мне лапша на ушах, это не мое любимое блюдо!
Наконец золотистый слайдер нашелся. Но набрать номер Седова Вронская не успела. Легок на помине, сам позвонил, и в салоне машины сладким голосом запел Эрос Рамазотти.
– Ты в Москве? Жива-здорова? Дело на сто миллионов! Тебе нужно подъехать…
Лика перебила поток следовательского сознания:
– Подожди! Я должна тебе кое-что рассказать. Я, кажется, поняла, кто убийца.
На том конце провода воцарилась напряженная тишина, и Вронская продолжила:
– Помнишь, я тебе говорила про Нино Кикнадзе? Так вот, она совершенно точно сговорилась с этим витебским хлыщом.
– Богдановичем? Он, кстати, исчез. А доказательства сговора?
– Я сейчас была у Нино. – Лика не без труда выдержала эффектную паузу. – И она меня выгнала при одном упоминании о Кирилле Богдановиче! И еще…
– Давай вечером все обсудим, – предложил Володя Седов. В его голосе явственно зазвучало разочарование. – Ты там особо самодеятельностью не увлекайся, хорошо? А то жалко будет, если и тебе башку проломят. И ты должна мне помочь. Ситуация патовая, сам я официально допрос проводить не могу, боюсь, проблемы возникнут. А информацию проверить надо. У тебя ручка есть?
Лика извлекла из рюкзака блокнот и быстро застрочила. Семирская Ирина Львовна, телефон, адрес…
– Сделано, шеф. Какие будут указания?
– Скажи, что ты интервью сделать хочешь. Про ее жизнь, про мужа. И так как бы невзначай поинтересуйся, что мадам думает по поводу супружеской верности.
– Седов! Я тебя умоляю! Да кто с журналистами откровенничает накануне предвыборной кампании. Хочешь, я тебе прямо сейчас скажу, что мне ответит твоя Ирина Львовна? Что мужа обожает со школьной скамьи. И мечтает жить с ним долго и счастливо и помереть в один день!
– И все-таки съезди, – ворчливо пробурчал следователь и отключился.
В прошлой, курящей жизни Лика бы затянулась сигаретой. Теперь же она отломила кусочек изумительного шоколада с ромом и орехами, с радостью отмечая, что отказ от курения, похоже, даже начинает доставлять удовольствие. Вкусовые ощущения некурящего человека превращают еду в удовольствие. Прожевав шоколад, она защелкала кнопками телефона.
– Простите, я не могу с вами встретиться на этой неделе, – приятным мелодичным голосом сказала жена депутата Семирского, выслушав суть Ликиной просьбы. – Муж сегодня возвращается из Белоруссии, и мы идем на прием в посольство. Завтра у меня уже запланировано интервью. А вот на следующей неделе я с удовольствием с вами пообщаюсь. Большое спасибо, что проявили интерес.
Отбросив телефон, Лика с досадой треснула по рулю.
– Машина! Машина! Что она мне сказала! – завопила Вронская. – Семирский приезжает из Белоруссии!
Она завела двигатель и нажала на газ.
Заляпанная грязью белая «девятка» тихонько отправилась следом за ее машиной, но Вронская не заметила преследования. Как и большинство представительниц прекрасного пола, за рулем Лика куда чаще подводила помадой губы, чем смотрела в зеркала.
* * *Нехорошо радоваться болезни человека. Оперативник Паша в глубине души был полностью согласен с этим утверждением. И поэтому испытывал легкое чувство стыда. Петя загрипповал, ему дали больничный. Страдает, наверное, весь в соплях и с температурой. А Паша радуется его отсутствию, как ребенок, которого вдруг освободили от обязанности присматривать за младшим братом!
Он втиснулся в битком набитый людьми вагон метро и принялся мысленно оправдываться. «Петя все время рассказывает о том, как обстояли дела у него на участке. Постоянно поминает крепким словечком тех журналисток, которые его разыграли. Но больше всего напрягает, что Васильченко часто вынуждает отрываться от работы, хочет то есть, то пить, то в туалет ему приспичит. А опер – это гончая собака, которая взяла след. Ну и какой тут след, когда под ухом все время гундосят? Честное слово, я начинаю считать, что с моим четырехмесячным Степкой проблем на порядок меньше», – думал Паша, машинально разглядывая стройные бедра сидящей напротив девушки.
Пропесочив как следует своего напарника, Паша принялся перемывать косточки Филиппу Корендо. Тоже, понимаешь, учудил. Приобрел квартиру чуть ли не в пригороде Москвы. Конечно, район, наверное, отличный – лесочек, минимум людей и все такое. Но метро же туда не проведено. Вот теперь выходи на конечной станции и дальше делай что хочешь. Хорошо, если там ходят маршрутки. Или придется голосовать на трассе?..
Маршрутки к элитному жилому комплексу, как выяснилось, ходили. И даже автобусы, оптимистично уверяла табличка на остановке, должны были ездить с интервалом в пятнадцать минут.
Но, проторчав у метро более получаса, Паша окончательно пал духом. Нетипичные для декабря плюс пять, конечно, значительно облегчали процесс ожидания, но принципиально ситуацию не меняли.
Решив наплевать на церемонии и этикет, вместе взятые, Паша достал сотовый и набрал номер Филиппа Корендо. Тот сразу же согласился подъехать к метро.
– Нехило живет наследничек! – присвистнул оперативник, восхищенно разглядывая притормаживающий у обочины темно-зеленый «БМВ» последней модели – уже в «дутом» кузове, с чуть раскосыми фарами. – Если человек может себе позволить такое авто, чего ему еще желать, спрашивается!
– Здравствуйте! Что ж вы сразу не позвонили? Да, транспорт здесь отвратительно ходит, – сказал Филипп, когда Паша опустился на пассажирское сиденье. – Пристегнитесь, пожалуйста. Иначе мы с ума сойдем от писка машины!
– Умная тачка, – Паша нехотя защелкнул ремень. – И движок, чувствуется, мощный. «Бумер» – он и есть «бумер».
– Простите, – мягко перебил его Филипп. – А почему вы решили приехать? Что-то новое выяснилось по папе? До сих пор не осознаю, что его нет. Не понимаю, как так могло получиться…
– Новостей выше крыши, – пробормотал Паша, оценивая стереосистему. В правильной тачке – правильная музыка. Столько динамиков, что кажется, будто на живом концерте присутствуешь. – Только вот легче вам от этого не станет. Еще два трупа, вроде как имеющие отношение к вашему делу. Про смерть Антонины Сергеевой вы уже в курсе. Вам Седов потом звонил, чтобы побеседовать, но жена сказала, что вы в командировке.
Филипп кивнул и тяжело вздохнул.
– Да, пришлось уехать. На Украине товар застрял, таможня притормозила. Неделю там проторчал, и все без толку.
– Подмазать надо было кому следует.
– И это делал. А результата нет. Мне по бизнесу отец часто помогал. У него везде связи, везде знакомые. Папа такие ситуации разруливал за пять минут. Теперь на фирме полнейший бардак.
– А вы на Украину поездом ездили?
– Нет, на машине. А что?
Голос Филиппа мгновенно изменился, и Паша нахмурился. Все свидетели так нервно реагируют на самые нейтральные вопросы. А почему, спрашивается? Он ведь просто делает свою работу…
– То есть 24–26 ноября, а также 29 ноября вы были на Украине? – уточнил оперативник.
– Кажется, да. Точно, да. Я ведь вернулся позавчера, 2 декабря.
– А какой порядок пересечения российско-украинской границы? В паспорте отметки ставят?
– Уже нет. Карточки регистрационные заполняешь и отдаешь таможеннику. Но я не понимаю смысла ваших вопросов! – взорвался Филипп. – Вы что, меня подозреваете в чем-то? Знаете, меня поражают методы работы наших правоохранительных органов. Преступник не пойман до сих пор. Зато со мной и с Дашкой разговоры каждый день разговаривают!
Решив, что любые объяснения на эту тему лишь подольют масла в огонь, Паша молча изучал показавшийся слева от дороги квартал.
Отличные многоэтажки, красивые, кирпичные. Но жить в таком районе без машины не имеет смысла. Дочкам надо в школу, да и Татьяна сто процентов весь декрет дома не высидит, уже заговаривает о няне для Степки. И потом, не с зарплатой опера на такие квартиры губу раскатывать.
