Екатерина Островская - Заповедник, где обитает смерть
– Остановитесь! – кричала Вера. – Я с вами!
Опустившись на сиденье, сказала:
– Уж лучше вместе, а то мне страшно.
– Напрасно, – успокоил ее Волошин. – В доме безопаснее.
– Я боюсь за вас, – ответила девушка.
Проскочили поселок, спортивную базу, свернули на прилегающую дорогу. Алексей сбросил скорость, поглядывая по сторонам, чтобы точнее определить место. Долго искать не пришлось: очень скоро показались стоящие на обочине полицейские машины, и где-то между ними виднелась припорошенная крыша «БМВ».
Молоденький полицейский из оцепления подошел к «Лексусу» и сказал в приотворенное окошко автомобиля:
– Разворачивайтесь: здесь проезд закрыт.
– Нам в Приозерск нужно, – возмутился Алексей. – Возвращаться – крюк в сорок километров. Может, пропустите?
– Не могу, – вздохнул полицейский, – приказ начальства. Мы тут уже четвертый час все оцепляем.
– А что хоть произошло?
Волошин протянул пареньку раскрытую пачку «Парламента», и тот вытащил сигарету замерзшими пальцами.
– Машину с трупом обнаружили, – шепнул он, предварительно обернувшись. – Вчера еще наша патрульная здесь проскочила; ребята видят – стоит «БМВ», решили даже остановиться, проверить, но торопились и поехали дальше. А сегодня едут: опять та же машина и на том же месте. Подошли, глянули – а там мужчина застреленный. Двери заблокированы изнутри, вскрыли. Мертвее не бывает. Солидный мужчина в дубленке дорогой, в багажнике чемодан с вещами, сумка, компьютер. Ничего не похищено. Документы, бумажник с деньгами – там говорят, денег было! Еще на один «БМВ» хватило бы. А стреляли в открытую дверь, потому что ни разбитых стекол, ни дырок в автомобиле. А потом дверь захлопнули. Наши говорят: заказняк – профессионал, мол, работал.
– Ну, что ты там застрял? – раздался голос. – Разворачивай без лишних разговоров.
– Можно я у вас еще сигаретку возьму? – спросил полицейский.
Он взял в руки пачку и пытался вытащить из нее сигарету.
– Оставьте пачку себе, – тихо произнес Алексей.
Он сдал назад, развернулся и поехал обратно в поселок. В зеркало заднего вида разглядел, как к молоденькому полицейскому подскочили сослуживцы. Все брали по сигарете.
– Это сделали рейнджеры, – произнесла Вера. – Но как они добрались сюда? Как нашли? Неужели наблюдают и за нами?
– Все может быть, – ответил Алексей. – Только, скорее всего, никаких рейнджеров здесь нет: иначе давно проявились бы.
Он мог бы говорить все, что угодно, главное было – скрыть то, о чем догадался еще вчера: Эмма каким-то образом связана с рейнджерами. Работает она на эту службу или же выдает информацию невольно, он не знал, но что имеет косвенное отношение к смерти Филатова, сомнения не вызывало. Ведь Иван, сбежав, наверняка отправился к ней – в дом, которого нет, мчался спасать свою возлюбленную. И она тоже исчезла. Ушла в пустоту, из которой возникла, и вряд ли появится снова. Но все же она жила в поселке, ходила по улицам, забегала в магазин и в бар, с кем-то общалась. Причем внешность у нее приметная, если поспрашивать, наверняка кто-нибудь вспомнит, когда и на чем она выезжала из поселка. Может быть, она с кем-то общалась, кроме них. Подумав об этом, Алексей решил начать поиски немедленно, хотя толк вряд ли какой-то будет. И все же можно попробовать.
«Лексус» подъехал к коттеджу, но Волошин не стал загонять машину в гараж, предупредил Веру, чтобы никому не открывала; сам он заскочит в магазин и в кафе, спросит, не видел ли кто, когда и с кем уезжал Иван. Ведь Филатов мимо бара так просто не проскочил бы.
– Никому не открывай, – повторил Алексей, неожиданно для себя перейдя на «ты», и Вера, услышав это, смутилась. – Кто бы кем бы ни представлялся. И к окнам не подходи. Я вернусь и просигналю трижды. Договорились?
Девушка кивнула, а Волошин поехал. С не очень спокойной душой, впрочем.
И в магазине, и в баре никто ничего определенного не мог сказать. Конечно, Алексея узнали, вспомнили его приятеля и даже девушек-спортсменок. Вспомнили только, что Филатов был в баре с высокой блондинкой, но пробыли они недолго и с тех пор не показывались. Продавщица в магазине сообщила, что видела как-то блондинку: та заходила недавно.
– Купила коробку конфет и две бутылки шампанского, – сообщила продавщица, – швырнула мне деньги и ушла. Мол, сдачи не надо. Важная такая фифа. Там всего-то на двенадцать рублей больше было, зато гонора на миллион.
Отчаявшись что-либо узнать, Волошин вернулся к автомобилю, открыл дверь, как вдруг его окликнули. Не окликнули даже, а поздоровались. Кто-то просто сказал ему в спину:
– Добрый день.
Алексей обернулся. Перед ним стояла девушка в коротенькой курточке и протертых джинсиках.
Не девушка – девчонка. Она смотрела Волошину в глаза и пыталась улыбнуться, но испуганно и нервно.
– Здравствуйте, – повторила она.
– Привет, – отозвался Алексей, хотя видел ее впервые в жизни.
– Вы меня не помните?
– Нет.
– Я вам деньги должна.
– Ты меня, красавица, с кем-то спутала: я в долг не даю, тем более детям.
– Вы забыли, – покраснела девчонка, – вспомните, пожалуйста: вы меня у казино подобрали, дали денег и к станции метро отвезли.
– Не помню, – отмахнулся Волошин, хотя какое-то смутное воспоминание все же проскочило в сознании.
– Это два месяца назад было. Припомните, пожалуйста, – взмолилась девчонка, – я хочу долг вернуть. Теперь у меня есть деньги.
– Заработала? – усмехнулся Алексей, но тут же ему почему-то стало стыдно, и он спросил: – Или у родителей стащила?
Но и это прозвучало грубо.
– У меня нет родителей. Только бабушка. Она заболела, а страховки медицинской у нее нет. В больнице сказали, что надо заплатить за койку, за лечение и на лекарства. Если бы я тогда утром не заплатила, то ее просто бы больную на улицу выставили.
– Ужас! – возмутился Волошин и спросил: – А теперь-то все нормально?
– Да, – прошептала девчонка, – спасибо вам.
– Ну, тогда до свидания, – помахал рукой Алексей. – Я поехал. Может, и тебя куда подбросить?
– Спасибо, но я пешком – мне недалеко.
Волошин сел в автомобиль, еще раз помахал рукой местной дурочке и тронулся с места. Проехав пару сотен метров, притормозил, чтобы повернуть к коттеджному городку, посмотрел в боковое зеркальце и увидел вдали маленькую фигурку. Девчонка бежала за автомобилем.
– Ну что ты будешь делать? – возмутился Алексей и включил заднюю передачу.
Затормозив перед настойчивой местной жительницей, он спросил через опущенное стекло:
– Что тебе еще надо?
– Я хочу долг вернуть, ведь большие деньги.
– Забудь! А лучше давай я тебе еще пару сотен подброшу.
Но девчонка, увидев, как он полез во внутренний карман, отскочила от «Лексуса» и спрятала руки за спину.
– Не надо! У меня есть. Я заработала.
– Сколько же времени тебе пришлось надрываться? Сколько ты брала за свои услуги?
Ему вдруг стало жалко эту полупомешанную, а она заморгала глазами. Губы ее затряслись, она была уже готова расплакаться:
– Я ничего не брала. Я бабушкин дом в аренду сдала на три месяца. Квартирантка вперед заплатила, а прожила только половину срока. Дала три тысячи долларов, я полторы отложила – вдруг она вернется, зато полторы – это ведь по-честному…
– Постой! – остановил ее Волошин.
Его вдруг осенило:
– Твоя бабка – вечно пьяная старуха, у которой злющая собака?
– Бабушка больная, – прошептала девчонка. – А Ринго только лает, но никогда не укусит.
– А квартирантка – высокая блондинка?
Девочка кивнула.
Алексей вдруг понял, что встретил единственного человека, который хоть что-то может ему рассказать об Эмме.
– Садись в машину! – приказал он.
Девчонка послушно залезла машину.
– У меня дома деньги. Подвезите, я вынесу.
Но он поехал с ней к бару. Не везти же девчонку к себе домой.
– Выходи, – снова приказал он, – поговорим здесь.
Они расположились за столиком.
– Пиво? Мартини? Текилу? – спросил он, но потом сообразил: – Кофе? Сок?
– Если можно, чай, – смутилась девчонка. – Только здесь все очень дорого.
Волошин посмотрел на нее, заметил смущение и подумал, что они не просто так сидят здесь: девчонка расскажет ему все, что знает. Хотя вряд ли она может что-то знать об Иване.
Алексей подошел к стойке, заказал чай и пирожное для девочки, себе взял сок. Смотрел на зеркальную стену, в которой отражались небольшое помещение, он сам и девочка за столиком, растерявшаяся от великолепия сверкающих лампочек под потолком и гирлянд, оставшихся после новогодних праздников.
Он повернулся к ней и сказал:
– Я в детстве и ранней молодости тоже был очень застенчивый. Пытался как-то это скрыть, но получится разве? Только много позже понял, чем одарил меня Бог. Человек, не умеющий смущаться, не способен быть искренним до конца, все его ужимки так же далеки от правды, насколько естественны и благородны на первый взгляд. Так что не бойся ничего и гордись тем, какая ты.
