Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх
Мысль о смерти жены – на долю секунды Иван вдруг явственно представил Марину в гробу, с бумажной полоской вдоль воскового лба – мигом охладила его пыл. «Интересно, похоронили ее?.. – мелькнуло в голове. – Какая же я сволочь, что даже не попрощался с ней, сбежал с похорон! Все в городке считают меня, конечно, последним подонком!» Однако ему показалась ненавистной и отвратительной мысль – увидеть Марину мертвой…
Алла искоса глянула на Кольцова. Кажется, она почувствовала вдруг накативший на него минуту назад сексуальный позыв – и это, похоже, польстило ей.
– Я остановлюсь, мне надо позвонить, – проговорила она.
«Неужели у нее, такой крутой, нет сотового телефона?» – подумалось Ивану. Словно отвечая на эти мысли, Алла сказала:
– Я не люблю звонить на ходу.
Джип стал замедлять движение и смещаться вправо. Впереди был мост. Синяя табличка перед ним гласила: «р. Пахра». Джип перестроился, затормозил. Затем на малой скорости проехал по обочине и начал неуклюже спускаться по проселочной дорожке к самой реке.
На берегу стояло несколько автомобилей. Пара компаний загорала на подстилках. Играли в волейбол. Шум брызг и детский смех долетали от реки.
Алла поехала дальше, под мост, проехала под ним и остановилась, метров трех не доезжая до прибрежных кустов. Здесь купальщиков не было. Вельская не стала глушить мотор, чтобы не выключать кондиционер. Поставила машину на ручник и потянулась за мобильным.
– Куда мы едем? – спросил Иван.
– А это мы сейчас выясним, – ответила Вельская.
– Зачем… – Кольцов хотел спросить: «Зачем я тебе нужен?», но не договорил.
Алла перебила его, спросив в трубку:
– Оля?.. Да, это я, моя дорогая… Я по мобильному звоню, поэтому буду краткой… Мне нужна твоя дача… Ты же все равно сейчас у Павлика. Я знаю…
В трубке что-то ответили, Алла искоса глянула на Ивана и сказала:
– Нет, не за этим…
Иван понял: телефонная собеседница интересуется, нужна ли его похитительнице дача для того, чтобы перепихнуться с мужчиной, и поразился постыдной простоте столичных нравов.
– Просто хочу спрятаться ото всех… Да, одна… Такой период… Подумаю о жизни и бизнесе… – продолжала Алла в телефон. – О'кэй… О'кэй… Думаю, денька на три… Я навек твоя должница… Можешь просить чего хочешь… Три карты?.. – Алла усмехнулась. – Ну, это просто: тройка, семерка, туз…
Она засмеялась резким гортанным смехом.
Ивану понравился деловой и внятный стиль разговора Вельской. В ней ощущалась гордость, сила, и Кольцов невольно почувствовал к ней уважение. Как она мастерски водит джип! Как лихо оторвалась от погони! А как стильно одета!.. Но в то же время он понимал, что никогда не сможет полюбить такую – и опять застыдился сексуального порыва, который настиг его пять минут назад на дороге.
– Едем, – коротко бросила Алла, положив трубку.
– Куда и зачем? – отрывисто переспросил Кольцов, невольно впадая в тон ее деловитости.
– Куда? На дачу моей подруги. А зачем?.. Будем откровенны… Ты, Иван, произвел на меня впечатление… Большое впечатление… Ведь ты, похоже, тоже игрок… Даже суперигрок. Игрок с особым даром… Я уже говорила тебе: чтобы выиграть пять раз подряд на число, должно необыкновенно, фантастически повезти… И я хочу понять: это случайность или… Или – ты можешь выигрывать и дальше…
– А если смогу?
Иван спокойно-пристально взглянул на нее.
– Тогда… – Алла облизнула губы. – Тогда весь мир у нас в кармане… Я сделаю тебе загранпаспорт – у тебя ведь нет загранпаспорта?..
– У меня теперь вообще нет никаких документов.
Я тебе сделаю. И мы уедем. В Ниццу, Монте-Карло, Прагу, Лондон, Лас-Вегас, Атлантик-Сити… Пока суть да дело, я обеспечу тебя всем: документами, билетами, одеждой, гостиницей, средствами… А потом ты начнешь выигрывать – и все мне вернешь… И я надеюсь – вернешь с прибылью… Так вот я предлагаю: давай учредим венчурное предприятие «Кольцов энд Вельская». Акции делим «фифти-фифти» – пятьдесят процентов тебе, пятьдесят – мне. Все первоначальные инвестиции, вложенные в тебя, – мои. Все дальнейшие доходы – если они, конечно, будут – станем делить пополам…
– Что такое «венчурное предприятие»? – перебил ее Иван.
– Предприятие, в котором велик риск проиграть.
– А если я буду проигрывать?
– Значит, предприятие обанкротится… – усмехнулась Алла. – Но ты-то ничего не теряешь… Я доставлю тебя за свой счет в ту самую точку, где мы встретились… Или ты предпочитаешь Азов-13?..
Лицо у Кольцова слегка дернулось. «Откуда она знает про городок? – мелькнула мысль. – И что она еще про меня знает?»
– К тому же, прошу учесть, – продолжила Алла, – в ту долю, что вношу в наше акционерное общество закрытого типа я, входит предоставление тебе убежища… Ведь за тобой, кажется, кто-то гонится? Или я ошибаюсь?
– Не знаю…
– А у меня появилось ощущение, что гонятся, – усмехнулась Алла.
– А если я откажусь?
– Я высажу тебя здесь же. Сейчас же. Уговаривать не буду.
Кольцов перевел взгляд на свои босые ноги и пробормотал:
– Я согласен. Едем.
– Ну и хорошо, – удовлетворенно проговорила Алла, сняла машину с ручника и направилась на разворот.
***Агент Оператор получил очередное шифрованное сообщение из штаб-квартиры ЦРУ. В этот раз американские хозяева снова, во второй раз, использовали самый оперативный (но и самый опасный!) способ связи: через Интернет. Оператор вошел в сайт, который никто и никогда не связал бы с американской разведкой (он и зарегистрирован-то был за сингапурской частной картинной галереей). Просмотрел содержание. Затем остановился на одном изображении – картине, выставляемой галереей на продажу. Она представляла собой парафраз известного раннего и реалистического полотна Сальвадора Дали – того самого, где девушка, стоя спиной к зрителям, смотрит в окно. Сингапурская вариация называлась «Ожидание» и представляла собой такую же на вид комнату – только вместо девушки спиной к зрителям, лицом к окну стоял юноша. Красивый, стройный, мускулистый, юноша был абсолютно гол. Картину «Ожидание» (масло, холст 58х125) сингапурская галерея выставляла на продажу за 199 американских долларов, не считая стоимости доставки в любую точку земного шара. Оператор скачал изображение на свой компьютерный диск.
Получив его, Оператор немедленно вышел из сети. Вывел изображение картины на экран. Вставил в свой ноутбук дискету. Затем выделил в правом верхнем углу картины квадрат пять на пять сантиметров и максимально увеличил этот кусок. Фон картины – бессмысленные мазки (в них даже кое-где виднелись волоски от кисточки, прилипшие к полотну) – заполонил теперь весь экран. Оператор запустил с дискеты записанную на ней программу дешифровки. Через несколько секунд программа завершила работу. На экране вспыхнуло сообщение: несколько фраз по-русски.
Сообщение поразило Оператора до глубины души. Он немедленно уничтожил его. Затем стер с компьютерного диска копию картины. Потом достал из дисководов сначала диск, а после – дискету. Выключил ноутбук. Компьютерный диск Оператор положил в коробочку и бросил в верхний ящик стола, где валялось не менее пятидесяти подобных дисков. Встал из-за стола, прошелся в раздумье по комнате. Затем открыл тайник и спрятал в него дискету с дешифрующей программой.
Дискета-дешифратор представляла собой последнюю разработку ученых и технологов из Лэнгли. На вид – дискета как дискета, обычная трехдюймовая, марки TDK Таких в России миллионы. Однако благодаря хитроумному устройству записанной на ней программой мог воспользоваться только один человек – он, Оператор. Перед тем как взять ее в руки, Оператор нажимал большим пальцем на металлический кружок в центре дискеты. Нажатие запускало встроенный микрочип, процессор сравнивал отпечаток большого пальца с тем, что был заложен в его памяти. Если папиллярный рисунок не совпадал (или нажатия пальцем на центр дискеты вовсе не следовало), через двадцать секунд поступала команда на уничтожение. Крошечный кусочек пластита, также вмонтированный в дискету, разносил ее (а заодно и компьютер противника) в мелкую пыль.
Все это Оператору очень доходчиво объяснил в свое время его куратор из американского посольства. Они сидели тогда на лавочке в Gorky Park, и тот, почти без акцента, с неизменным американским чувством скучающего превосходства втолковывал Оператору о высотах, коих достигла «звездно-полосатая» техническая мысль.
Помнится, тогда Оператор тоскливо подумал: «Так-то оно так, дискету с дешифрующей программой, может, и разнесет на кусочки, если она окажется в чужих руках. Но кто мне даст гарантию, что у вас в посольстве, или в Лэнгли, или еще где-нибудь не сидит российский «крот», который сдаст (или уже сдал!) меня со всеми потрохами!» Когда Оператор шел на вербовку, он настаивал, чтобы о его работе на врага знали только его куратор из посольства, директор ЦРУ и президент Соединенных Штатов. Однако он понимал, что такое вряд ли возможно. Наверняка о том, кто он на самом деле, знают и другие люди в Вашингтоне. И кто может за них поручиться! Кто может дать гарантию, что его не сдадут – как Гордиевский сдал американцам всех, каких только знал, советских агентов, а Эймс – американских… Никаких иллюзий по поводу того, что американцы будут, случись что, отстаивать, выкрадывать или обменивать его, у Оператора не было. Не было у него иллюзий и по поводу американских свобод и их хваленого образа жизни. «Российская империя – тюрьма, – вспомнились Оператору строки любимого поэта. – Но за границей – та же кутерьма…»
