Трясина - Лиза Марклунд
Первый сигнал поступил еще до того, как они успели свернуть на улицу Васагатан – ссора в квартире на Ванадисвеген. Позвонили соседи – сказали, звуки такие, что, похоже, на этот раз он ее убьет.
Включив мигалки, они понеслись туда, пересекая поток едущих из центра.
Крики женщины и детей смешивались с ревом мужчины и доносились до первого этажа. Викинг открыл дверь лифта на первом этаже, чтобы им нельзя было воспользоваться. Кент взял с собой инструменты для вскрытия двери, но это не понадобилось – в конце концов дверь им открыл заплаканный светловолосый малыш.
У женщины шла кровь из носа, рта и одного глаза. Одна нога под ней подломилась под странным углом. Мужчина не мог взять в толк, что тут делает полиция. Он не собирался никуда с ними ехать. Свою жену он не бил, они дискутировали – что, уже и поговорить нельзя с супругой, сразу ищейки вваливаются? Лена вызвала скорую, потом позвонила дежурному в социальную службу. Мужчина вел себя все более агрессивно, пока Пер пытался уговорить его пойти с ними. Викинг вспомнил слова Франка о том, что три приема, которым их обучали в академии, не срабатывают. Его опыт подсказывал ему то же самое. Так что он просто схватил мужика и вынес его из квартиры. Патрульная машина 1490, выехавшая навстречу, забрала его и увезла в кутузку.
– Он на самом деле не такой, – прошептала женщина Викингу, уже лежа на носилках, когда ее несли в машину скорой помощи. – Только когда я его провоцирую.
В половине двенадцатого, когда Викинг заправлял автобус на заправке у Норра Банторгет, поступил сигнал о выстрелах на Свеавеген[11].
26 августа 2020 года, среда
На краю болота стоял странный камень. Высотой в полметра, шириной в метр, зеленый и плоский посредине, с возвышающейся задней частью.
Викинг обнаружил его через год после исчезновения Хелены. Много часов он прошел по мокрой земле, промерзший, с тяжестью на душе и в теле, когда перед ним внезапно вырос этот камень. Викинг опустился на него, как в кресло, и обрел покой, созерцая пейзаж перед собой. Неподвижную гладь болота, как она виделась под таким углом зрения. Он нашел туда дорогу и в следующий раз. И в следующий. Потом даже стал брать с собой что-нибудь, что можно подложить под себя – сидушку или подстилку.
Иногда, когда мысли убегали куда-то далеко, он больше размышлял о камне, чем о жене.
Как получилось, что этот валун оказался именно здесь? На краю болота, повернутый к его зеркально-гладкой поверхности? Такого материала нигде поблизости нет – по крайней мере, он ничего такого не заметил.
Кто-то специально поместил его здесь? Велел привезти его сюда по кочкам и болотистой земле, чтобы сидеть и созерцать болото? Возможно, еще тысячу лет назад… Чтобы помнить или чтобы забыть?
Или же это ледник притащил с собой валун и бросил здесь, двигаясь назад к горному массиву Сулительма? Такая версия наиболее вероятна.
Но откуда он взялся?
Откуда может происходить зеленоватый камень такого рода?
Или что-то придало ему этот цвет – пожар или время, или же человеческая зависть?
Как бы то ни было, Викингу нравилось там сидеть. Камень был удобной высоты и имел нечто вроде небольшой спинки. Обмазавшись средством от насекомых, он обычно выдерживал довольно долго, прежде чем его окончательно заедали комары или же начинался дождь, что случалось чаще всего.
Обычно он разговаривал с ней. Поначалу только в мыслях, потом шепотом. Потом стал говорить громко, обращаясь к окрестностям, и прислушивался в надежде услышать ее ответы. Он слышал их в жужжании насекомых, шуршании крыльев стрекоз, хоре пеночек и мухоловок.
Однажды его застали за этим занятием знакомые Сив Юханссон, ходившие на болото собирать ягоды, и сообщили маме Карин, что Викинг совсем умом тронулся на болоте Кальмюрен.
Его заставили прекратить. Заставили дать слово, что он больше не пойдет на Кальмюрен, – и он его держал.
До сегодняшнего дня.
Сегодня он не захватил с собой сидушку. Проклятый камень был жесткий и врезался в спину. И с ней он не разговаривал, потом что знал – она солгала. Она только притворялась, хотя, по сути, он сам во всем виноват. Все эти годы его жестоко обманывали. Горе, боль, неприкаянность. Струя тьмы в Элин. Все это оказалось чудовищным блефом.
Ощущение предательства было такое же бездонное, как и трясина.
И сейчас реальность снова не на его стороне. Ничто не указывало на то, что произошло что-то предосудительное.
Технический эксперт из Лулео не нашел ничего странного в останках машины Ханса-Улова Оскарссона. У «Ауди» возникло аквапланирование, другие выводы неактуальны.
Среди фактов в деле было указано, что спидометр застрял на семидесяти семи километрах в час – такую скорость имело транспортное средство, когда двигатель разбился о перила моста. Технический эксперт, восходящая звезда с пирсингом в носу, не мог скрыть раздражения по поводу того, что ему пришлось тащиться в Стентрэск из-за какого-то несчастного случая. Викинг задал уточняющие вопросы по поводу контроллера – не подвергся ли он постороннему воздействию.
– Воздействию? – переспросил парень со звездочкой в носу. – Контроллер находится в моторном отсеке. Ты видел, в каком он состоянии?
Да уж, Викинг знал, где находится контроллер – большую часть ночи он провел, разглядывая моторный отсек, вернее, то, что от него осталось. Кроме того, его интересовало, не обнаружил ли техник в машине посторонних предметов, которых там быть не должно. Передатчика с блютусом, например.
Теперь Звездочка-в-носу уже не раздражался, а скорее встревожился.
– Это современная машина, – пояснил он Викингу. – У таких очень часто есть блютус для использования громкой связи в автомобиле, это практически стандарт.
Викинг выдвинул требование, чтобы остатки контроллера от машины переслали в Центр криминалистики для дальнейшего анализа, может быть, не в Линчёпинг, но хотя бы в филиал в Умео, но на этом у Звездочки-в-носу лопнуло терпение. Парень собрал свои вещи и убыл обратно в Лулео.
Стало быть, это не машина-призрак.
Ему удалось дозвониться до пенсионеров, ехавших во встречной машине, они были из Коштреска, он побеседовал с каждым из них по отдельности. Они не заметили, чтобы «Ауди» дернулась на проезжей части, прежде чем пробить перила. Выглядело как аквапланирование, сказали они.
С другой стороны, они говорили
