Охота на мага - Николай Иванович Леонов
Гуров подошел и, присев на корточки, внимательно рассмотрел следы и направление, куда эти следы вели.
– До какого времени работает магазин? – спросил он, посмотрев снизу вверх на напарника.
– До девяти вечера, – ответил Крячко. – По крайней мере, так написано на его дверях.
– Ты еще ни с кем из продавцов не говорил?
– Нет, не успел еще.
– Тогда пойду и поговорю, а ты жди криминалистов. – Гуров встал с корточек и, еще раз осмотревшись, добавил: – Следы хоть и смазаны, но если с ними поработать, то можно будет, по крайней мере, их сравнить с теми отпечатками, которые у нас уже имеются. Сравним, и уже тогда решим, останавливался тут наш ван Хельсинг или кто-то еще. Но у окрестного народа тоже нужно будет на всякий случай поспрашивать. Может, это к кому-то гости приезжали.
– Ван Хельсинг приезжал? – усмехнулся Станислав Крячко и покачал головой.
Лев Иванович направился к магазину. Возле него, у самых дверей, курила одетая в синий фирменный передник продавщица и наблюдала за Крячко и Гуровым. Когда Лев Иванович подошел к ней, она бросила окурок в железную урну, стоящую у дверей, и, прищурившись от слепящего ей глаза солнца, спросила:
– Чего вы там высматривали? Из полиции, что ли? По поводу убийства нашей местной ведьмы?
– А вы, оказывается, уже все знаете! – улыбнулся молодой продавщице Лев Иванович.
Он всегда старался улыбаться потенциальным или предполагаемым свидетелям. Настраивать людей, которые и так мало доверяли полицейским, против себя хмурым холодным взглядом и сердитым лицом было не в его правилах. Он считал, что приветливое и доброе отношение к людям оправдывает себя и прекрасно помогает в работе и расследовании.
– Так мы же тут все друг друга знаем, – охотно отозвалась продавщица. – Не первый год бок о бок живем. Магазин наш – единственный в поселке. Весь народ к нам с утра до вечера тянется – кто хлеба купить, а кто и чекушку распить.
– Вы до какого времени открыты?
– До девяти в будние дни, а по субботам и воскресеньям – до десяти. Вчера пятница была. В девять я кассу сняла и в пятнадцать минут десятого уже закрылась, – понимая, что от нее хотели бы узнать, рассказывала женщина.
– Машину возле магазина не видели, когда уходили?
– Видела, – кивнула продавщица. – Но не с близкого расстояния. Я мусор вечером не выношу. Только по утрам. Примета плохая – на ночь мусор выносить, – усмехнулась она. – Живу я вон там, – она указала рукой куда-то на другую сторону от дороги. – Четвертый дом от вот этого, крайнего дома, – она кивнула на пустой дом напротив магазина. – Так я сразу туда и пошла. А машину… Только очертания рассмотрела. Темно ведь было. Фонарей у нас тут, сами видите, нет. Какой год уже добиваемся, чтобы уличное освещение провели, да все без толку. Администрации на это плевать. У них возле дома есть свет, и ладно, а остальным так и необязательно, – стала жаловаться женщина.
Гуров терпеливо, не перебивая, выслушал ее и задал следующий вопрос:
– В этом доме, что напротив, кто-то живет?
– Никто не живет. Летом только. Что-то вроде дачи люди держат.
– Утром, когда открывали магазин, машины тут уже не было?
– Нет, не было.
– А вообще часто тут машины вот так поздно вечером у вас возле магазина стоят?
– А чего им тут стоять? Если к кому-то приезжают, то во двор загоняют. А у кого свои машины есть, так в гаражах на ночь ставят. Когда в магазин приезжают, то вон там ставят. Видите, площадка с левой стороны? А тут, возле баков… Никогда не видела, чтобы стояли.
– Что ж, спасибо за разъяснения, – с улыбкой распрощался Гуров и вернулся к Станиславу, который разговаривал с только что подъехавшим к магазину экспертом.
– Ты мне расскажи, как свидетель машину описал? – спросил Лев Иванович, дождавшись, когда Крячко объяснит криминалисту, что от него требуется.
– Пойдем, он тебе сам сейчас все и расскажет, – ответил Станислав. – Вон он стоит, возле своего дома. Видишь?
Оперативники подошли, и Лев Иванович поздоровался за руку с высоким и худым, словно жердь, мужчиной лет сорока, одетым в теплый свитер, джинсы и куртку.
– Тепляков, учитель, – представился мужчина и закашлялся. – Простите, простыл немного. На больничном я сейчас. Может, в доме побеседуем? – спросил он Гурова. – А то боюсь простудиться окончательно. Погода вон какая промозглая. До костей сырость пробирает.
– Как вам удобно, – ответил Лев Иванович.
Он и сам замерз, стоя под ледяным и совсем даже не сентябрьским ветром. А ведь только два дня назад погода была совсем другая, по-летнему теплая. Но, по всей видимости, короткое бабье лето закончилось, и осень решила вступить в свои права окончательно.
В доме учителя Теплякова было тепло и даже жарко. Топилась печка, на ней стоял и посвистывал старенький чайник со свистком – кипела вода.
– Чай горячий – будете? – предложил хозяин. – Жена ушла на уроки. А я вот дома хозяйничаю.
– Наливайте, – согласился Крячко. Он тоже замерз и не прочь был согреться горячим чаем.
– Черный подойдет? По-гусарски? – улыбнулся хорошей и чистой улыбкой Тепляков. – Заварочник позавчера разбился, а новый еще не успели купить, – пояснил он.
– По-гусарски – это даже лучше, – потирая ладони и согревая руки, ответил Лев Иванович.
Они мужской компанией уселись за стол, и Гуров, обхватив ладонями бокал с горячим чаем, осторожно отпил из него.
– Вы говорили моему коллеге, что видели джип и даже определили марку. Вы его так хорошо рассмотрели? – спросил Гуров.
– Нет, что вы, – махнул худой рукой учитель. – Темно было, а то, что я марку определил, – так я просто интересуюсь автомобилями. Хобби у меня такое. Журналы раньше выписывал, а теперь в интернете всю информацию узнаю. То, что возле магазина стоял «Чероки XJ» красного цвета и выпуска 1984 года, – это я скажу вам точно. А вот на номера
