В 4:50 с вокзала Паддингтон - Кристи Агата
Он выразительно замолчал.
– Черт, не найду его нигде, – сказал Седрик. – Все утро проискал напрасно. Хотел послать его «Кэку».
– Думаю, вам не составило бы труда его найти, мистер Кракенторп. Впрочем, в этом нет особой необходимости. Согласно соответствующим документам, на самом деле вы прибыли в страну вечером девятнадцатого декабря. Возможно, теперь вам будет проще описать, что вы делали с этого часа и до того времени двадцать первого, когда приехали сюда.
Седрик потемнел, словно туча.
– Вот жизнь настала, черт бы ее взял! – буркнул он с остервенением. – Кругом эти анкеты, канцелярщина. Развели бюрократию! Шагу ни шагни свободно, не волен в собственных поступках! Поминутно к тебе вопросы. И почему, собственно, столько шума из-за двадцатого числа? Что в нем такого особенного?
– Только то, что, как мы полагаем, это тот день, когда совершилось убийство. Вы, конечно, вправе отказаться отвечать, но…
– Кто сказал, что я отказываюсь? Дайте человеку время! Вы же на дознании выражались достаточно неопределенно, говоря о дате убийства. Что-нибудь новое обнаружилось с тех пор?
Краддок не отвечал.
Седрик покосился в сторону Эммы.
– Может, нам перейти в другую комнату?
– Я ухожу, – быстро сказала Эмма.
В дверях она задержалась и оглянулась назад.
– Знаешь, это серьезно, Седрик. Если двадцатое – день убийства, ты должен досконально перечислить инспектору все, что делал.
Она вышла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь.
– Добрая душа у нас Эм, – сказал Седрик. – Что ж, ладно, излагаю! Да, я действительно улетел с Ивисы девятнадцатого. Планировал сделать остановку в Париже и провести денька два, тряхнув стариной кое с кем из давних приятелей на Левом берегу. Но вышло так, что в одном со мной самолете оказалась очень хорошенькая попутчица. Просто пальчики оближешь! Короче говоря, сошли мы с нею вместе. Она летела в Штаты и должна была на двое суток задержаться по каким-то своим делам в Лондоне. В тот же день, девятнадцатого, мы прилетели. Остановились в гостинице «Кингзуэй-Палас» – это на случай, если ваши ищейки еще о том не пронюхали. Я там записан как Джон Браун – кто же в подобной ситуации станет называться своим именем!
– А двадцатого?
Седрик поморщился.
– Все утро, главным образом, маялся похмельем.
– А днем? С трех часов и далее?
– Сейчас, надо подумать. Как говорится, слонялся без цели. Зашел в Национальную галерею – с этим, по крайней мере, все чинно-благородно. Кино посмотрел. «Ровена, хозяйка ранчо Рейндж». С детства обожаю вестерны. Этот оказался лихой… Потом промочил горло в баре, вернулся к себе в номер вздремнуть и часам к десяти закатился с девушкой в город по злачным местам. Каким – хоть убей, не скажу, одно называется, если не вру, «Лягушка-попрыгушка». Девушка их знала все наперечет. Надрался до одури и, откровенно говоря, мало что помню до тех пор, покуда не очнулся наутро с больной головой хуже прежнего. Подруга ускакала, спеша поспеть на свой самолет, а я окатил голову холодной водой, разжился в аптеке аспиринчиком и покатил сюда, сделав вид, будто еду прямо из Хитроу. Решил, что незачем огорчать Эмму. Сами знаете, как с женщинами, – обижаются, если не сразу едешь домой. Еще и денег пришлось занять у нее, чтобы расплатиться с таксистом. У отца просить бесполезно. Нипочем не отстегнет. Скопидом паршивый. Ну, довольны вы, инспектор?
– Что-нибудь из этого кто-то может подтвердить? Хотя бы в промежутке от трех пополудни до семи вечера?
– Думаю, что едва ли, – бодро сказал Седрик. – Национальная галерея, где служители глядят сквозь тебя стеклянными глазами, битком набитый кинотеатр… Нет, очень сомнительно.
В дверь опять вошла Эмма, держа в руках маленький еженедельник.
– Если не ошибаюсь, инспектор Краддок, вас интересует, что каждый из нас делал двадцатого декабря, так?
– М-м… в общем, да, мисс Кракенторп.
– Я только что проверила по своим записям. Двадцатого ездила в Бракемптон на заседание в Фонде помощи церковным реставраторам. Оно закончилось примерно без четверти час, и мы с леди Адингтон и мисс Бартлетт, тоже членами комитета, отправились в кафе «Кадена». После ланча мне понадобилось сделать кой-какие покупки – продукты к праздничному столу, рождественские подарки. Я побывала у Гринфолда, Свифта, Бута, в «Лайалле», обошла еще какие-то магазины. Без четверти пять выпила чашку чая в кондитерской «Трилистник» и поехала на станцию встречать Брайена. Домой попала около шести и застала отца в очень скверном настроении. Я оставляла ему все готовое для ланча, но миссис Харт, которая должна была прийти после двенадцати и дать ему чаю, не пришла. Он был так зол, что заперся в своей комнате, не впускал меня к себе и не желал со мной разговаривать. Не любит, когда меня нет целый день, а я специально стараюсь время от времени выбираться из дому.
– И правильно делаете, наверное. Спасибо, мисс Кракенторп.
Не мог же он ей сказать, что, поскольку она среднего роста и женщина, то не столь уж существенно, чем она занималась в этот день. Он сказал другое:
– А остальные ваши братья приехали, как я понимаю, позже?
– Альфред приехал в субботу поздно вечером. Сказал, что пробовал мне дозвониться, когда меня не было дома, но отец, если он не в духе, не подходит к телефону. А Гарольд приехал уже прямо в канун Рождества.
– Благодарю, мисс Кракенторп.
– Мне, верно, не полагалось бы спрашивать… – она замялась, – но вы не скажете все-таки, что всплыло нового, чем вызваны эти расспросы?
Краддок достал из кармана папочку. Кончиками пальцев вытащил наружу конверт.
– Только не трогайте, пожалуйста, руками, вы узнаете эту вещь?
– Как?.. – Эмма в недоумении подняла на него глаза. – Но ведь это мой почерк! Это мое письмо Мартине.
– Я так и предполагал.
– Но каким образом оно к вам попало? Она – что?.. Вы нашли ее?
– Может статься, что да, – нашли. Этот пустой конверт был найден здесь.
– В нашем доме?
– На вашей территории.
– Тогда, значит, она приезжала! Она… Вы хотите сказать, там, в саркофаге, была Мартина?
– Это кажется весьма вероятным, мисс Кракенторп.
Это стало казаться еще более вероятным, когда он вернулся в город. Там его дожидалось сообщение от Армана Дессина.
«Одна из подруг Анны Стравинской получила от нее открытку. По-видимому, история о морском путешествии соответствует действительности! Она уже доплыла до Ямайки и, как у вас любят выражаться, прекрасно проводит время!»
Краддок скомкал записку и швырнул ее в мусорную корзину.
III
– Нет, честно, – произнес Александр, сидя в постели и мечтательно поглощая шоколадный батончик, – мировой был денек! Чтобы взять и так-таки найти самый настоящий вещдок!
В его голосе звучало благоговенье.
– И вообще, мировые получились каникулы, – прибавил он со счастливым вздохом. – Наверное, такое уже второй раз не повторится.
– Очень надеюсь, что со мною никогда не повторится, – отозвалась Люси, стоя на коленях и укладывая в чемодан Александровы пожитки. – Тебе обязательно набирать с собой столько космической фантастики?
– Вон те две, верхние, – не нужно. Я их уже прочел. А футбольный мяч с бутсами и резиновые сапоги можно уложить отдельно.
– Какие же вы, мальчики, берете в дорогу неудобные предметы!
– Ничего. За нами пришлют «Роллс». У них такой «Роллс», что закачаешься! И еще – «Мерседес-Бенц» новой модели.
– Богатые, как видно.
– Купаются в деньгах! А люди симпатичные. Но все равно жалко отсюда уезжать. Вдруг да еще обнаружится какой-нибудь труп…
– Вот уж чего не надо!
– В книжках это бывает сплошь да рядом. То есть увидит человек что-нибудь или услышит, и его тоже укокошат. Например, так могут поступить с вами, – прибавил он, разворачивая второй батончик.
– Благодарю покорно!
