Леди в черном - Елена Ивановна Логунова
– Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка, – пробормотала я, тихо отступая от окна.
Все было ясно: в борьбе за звание «Дом и двор образцового содержания» управдомша загодя начала подготовку к Первомаю.
Надо было удирать, пока она не пошла по квартирам, выгоняя народ надувать воздушные шары, мастерить гирлянды и выписывать белилами по кумачу духоподъемные лозунги.
Но тема Первомая, надо признать, гармонировала с теплым солнечным весенним утром. В голове сами собой всплыли незабываемые строки, и я запела:
– Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля.
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля[5]…
Я бодро промаршировала на кухню.
Вся не вся, а моя супермалая родина – любимая семья – уже не спала.
Сын на балконе делал зарядку, за стеклом двери мелькали вскидываемые в высоких махах длинные ноги. Интересно, в студии бальных танцев и канкан плясать учат?
Муж, благосклонно наблюдая за танцором-физкультурником в окно, вкусно чавкал, а при моем появлении попытался спрятать руки за спиной, но понял, что это его не красит нежным светом, и честно предъявил половинку апельсина:
– А мы тут фрукты чистим…
У меня в голове все еще раздольно разливалась первомайская песня, и я не затруднилась положить на знакомую музыку новые слова:
– А они тут чистят фрукты и запихивают в рот!
– Если им хороший друг ты, дай скорее бутерброд! – мгновенно подхватил Колян, которого неизменно вдохновляет тема завтрака, обеда, ужина и всех промежуточных трапез.
У нас в семье их традиционно семь. Первый завтрак, второй, потом обед, полдник, ужин предварительный и основной и, наконец, вечернее чаепитие – так называемый сонник. Мне иногда кажется, что я какой-то волшебный джин – раб кастрюли.
Но в международный праздник всех трудящихся было бы неправильно отлынивать от кухонных работ, и я молча поставила кипятиться воду. Муж, к которому, как инфекция, перешла моя первомайская песня, заглянув в кастрюлю, по инерции еще напел одобрительно:
– Кипучая! Могучая! – и наконец заговорил нормально: – На завтрак будут пельмени?
– Вареники. – Я открыла морозилку. – Выбирайте, с картошкой или с творогом?
– С картошкой и грибами! – не прекращая свой утренний канкан, крикнул с балкона сын.
– И с маслом! И со сметаной! И с укропчиком! – поддержал его папа.
Голос у него был бодрый и полный энтузиазма – ни дать ни взять диктор у микрофона на трибуне первомайской демонстрации.
– Стройными рядами идут в кастрюлю вареники с картофелем и грибами! – прокомментировала я собственные действия.
– Ура, товарищи! Да здравствует сытный и вкусный завтрак – лучшее начало нового трудового дня! – подхватил муж.
– А обедать мы снова сами будем или сегодня ты работаешь дома? – выглянув с балкона, обеспокоенно поинтересовался сын.
– Надоела пицца? – догадалась я. – Я сейчас нажарю вам котлет, но потом все-таки убегу, меня ждут в телестудии на монтаж.
– Ты вернулась в старые рудники? – удивился муж.
– Это ненадолго, пара взмахов привычной киркой – и я свободна. Слава мне маленькую шабашку подкинул.
Правильно говорят: помяни черта – и он появится.
В комнате запел оставленный на зарядке телефон. Я сходила за ним и приняла вызов, уже догадываясь, кто звонит.
Не ошиблась – Слава!
– Это как вообще называется? – с ходу наехал он на меня, опустив приветствие. – Пропала куда-то, а кто «бантик» про фестиваль фэнтези сделает?
– Питер Джексон? – предположила я, не спеша извиняться.
– Какой Питер Джексон? – Слава обескуражился и понизил тон.
– Один из сценаристов и режиссер «Хоббита», – любезно напомнила я. – Хотя на Джексона у тебя бюджета не хватит. Кстати, где мои десять тысяч за концепцию мини-шоу Ахиллеса Шишова? Ты собираешься заплатить или думал сэкономить, закатав меня на нары?
– Какие нары, о чем ты, не понимаю, – заюлил мой собеседник.
– Тюремные, Слава! На которые Следком жаждет поскорее пристроить похитителя золотого шлема! Зачем ты соврал, что это был мой сценарий?
– Ты что? Да ничего подобного! Это они меня неправильно поняли! А десять тысяч я могу хоть сейчас отдать тебе налом, приезжай в студию, и все порешаем.
– Ладно, буду к десяти, – пообещала я и, завершив разговор, пошла сначала завтракать, а потом готовить обед – и все это в хорошем темпе.
Проинструктировав своих мужиков насчет второго завтрака и первого, слава богу, единственного, обеда, я быстро собралась к выходу и ужиком скользнула вниз по лестнице, намереваясь незаметно вышмыгнуть со двора.
Не тут-то было: Маринка сцапала меня на финишной прямой за углом дома.
– О, Лена! Ты-то мне и нужна! Поставишь колонку?
– Бензиновую? – я против воли заинтересовалась.
У нашей деятельной управдомши что ни день, то перспективное начинание. Я было подумала, что на сей раз в смелых планах – мини-заправочная станция прямо во дворе.
– Да не такую колонку. Звуковую, – объяснила Маринка и оглянулась на двор, над которым уже реяли красные флажки. – Чтобы транслировать праздничную музыку. Я бы у себя поставила, но у меня окна на улицу, а у тебя на обе стороны.
– Мало ли у кого окна. – Я попыталась открутиться от сомнительной чести стать первомайским диджеем.
– Челышевы отказались наотрез, заявили, что у них и так бесконечный концерт, у дяди Бори окно во двор не открывается, в нем кондиционер замурован, у тети Гали весь подоконник занят цветами, и переставлять их в тень она не хочет, а Витьке Лаврову я колонку не доверю – он ее мигом продаст и пропьет. – Маринка быстро описала расклады и молитвенно сложила ладошки. – Ну пожалуйста! Это всего на два дня – первое и второе мая!
– Я не могу!
Перспектива два дня подряд с утра до вечера на максимуме громкости слушать бодрые первомайские песни устрашала.
Я напряглась и придумала:
– Боюсь сквозняков, – и показательно застегнула под горло курточку, дерзко свистнув молнией.
Экспромт оказался удачным – Лосева неожиданно обрадовалась:
– Что, и тебя наконец-то возрастные проблемы настигли? Радикулит, да?
Маринка – еще одна моя сокурсница.
Если вдуматься, это поразительно универсальная вещь – университетский диплом филолога! Я вот стала журналистом и писателем, Слава – шишкой на ТВ, Маринка – управдомом. А Венька Морозов – вообще директором овощебазы, вот как так-то?
– Да, ревматизм на подходе, – скрепя сердце приняла я нелестную версию Лосевой.
Маринка – жуткий нытик и пессимист, у себя она целую кучу болячек диагностирует, точно по
