Выжившие - Люси Кларк
Она вспоминала, как планировала рассказать о своей выходке позже, в пабе, но к ним за столик подсели велосипедисты, и они весело провели время, наслаждаясь пивом с пирожками.
Эрин не считала, сколько кружек выпила, и пришлось снять на ночь кровати в хостеле, а домой ехать утром. С Эрин скучать не приходилось. Так было раньше, пока все не начало меняться.
– Прости, что осложняла тебе жизнь, – тараторила Лори, приблизив телефон к лицу. – Ты права – зря я лезла с советами, постоянно критиковала… Сейчас я… – она взглянула на звезды, – многое поняла. Я хочу, чтобы мы были вместе, Эрин. Как ты, что чувствуешь? Не думаю, что ты счастлива, ведь так?
Она вспомнила о пролистанной ранее галерее: телефон Эрин забит фотографиями пьяных вечеринок и скриншотами чужих соцсетей – на них нет ни друзей, ни любовников, ни воспоминаний, которыми стоит дорожить. Словно сестра копировала и хранила жизнь, о которой мечтала.
– Как я хочу тебя услышать. Очень скучаю. Очень, – голос дрогнул. – Ну вот, обещала же не плакать, а сама опять в слезы… – сказала она сдавленным голосом.
Сквозь мутную пелену она опустила взгляд на подаренный сестрой браслет и поднесла запястье к экрану. К чему слова – Эрин и так поймет.
Глава 30
Теперь | ЭРИН
Я в номере. Обняв колени, сижу на полу рядом с мини-баром. Достаю из низкого холодильника миниатюрные бутылочки. Пью, не разбавляя. Уже прошлась по рому, водке, джину, на очереди – виски.
Легко откручиваю малюсенькую крышку и целюсь в мусорное ведро: звякнет, значит попала, если нет – ударится о край и отскочит на ковер. Я выпиваю залпом, чувствуя в горле знакомое жжение. Запрокидываю голову, пялюсь в белый потолок.
Пилот мертв.
Все кончено. Я не успела. Плохо старалась.
Что теперь, Лори?
Отойди от мини-бара. Умойся. Перестань себя жалеть.
Я тянусь за очередной мини-бутылочкой виски: назидания погибшей сестры можно выполнять на свое усмотрение – хоть какие-то плюсы.
Только поднесла бутылку к губам – звонит мобильный. Вот черт, выпить спокойно не дают! На экране высвечивается контакт Ребекки. Она что, вообще не спит?
Не бери, Эрин. Не отвечай. Не сейчас.
– Ребекка! – здороваюсь я, с трудом шевеля губами.
– Я только что узнала о смерти пилота, – цедит она.
– Да, – подтверждаю я, приподняв бутылочку в воздухе, – наконец-то сдох!
Тишина.
– Что, прости? – недоумевает Ребекка.
Я молчу, не придумав в ответ ничего лучше гортанной отрыжки.
– Почему не позвонила? Я оплатила твою поездку на Фиджи не для того, чтобы прочитать об этом в новостях, как все остальные! Что происходит, Эрин?
– Нууу, прямо сейчас… – язык заплетается, я, пошатываясь, встаю на ноги, – я опустошаю мини-бар в номере.
Слышу ругань и проклятья.
– Зря я тебя послала. Знала, что не потянешь. Бронирую билет на ближайший обратный рейс.
Я киваю. Она права – мне слишком тяжело. Я гляжу на свое отражение: тушь потекла, подчеркнув и без того темные круги под глазами; немытые волосы неряшливо торчат в разные стороны.
– Хорошо, что ты успела поговорить с пилотом и его родственниками. Успеем из этого состряпать историю.
– Историю? Да плевать мне на твои истории! – зло шиплю я в телефон. – Не буду я стряпать из этого сенсацию на потеху читателям. Я только хочу знать, что случилось с моей сестрой! – Да, с начальством так не разговаривают. Я пьяна в стельку, и лучше повесить трубку. Но меня прорвало: – С меня хватит, Ребекка, я увольняюсь с этой дурацкой работы!
Тишина.
– Эрин, понимаю, ты сейчас не в себе. Давай поговорим об этом, когда вернешься в офис…
– Я не вернусь. С меня хватит! – повторяю я. Как верно звучат эти слова. – Я ухожу, Ребекка.
Она начинает что-то говорить, но я вешаю трубку и бросаю телефон на кровать. Стою, покачиваясь, в середине комнаты, в горле кислая алкогольная отрыжка.
Мне не хватает воздуха. Пошатываясь, иду к лоджии, толкаю стеклянную дверь в сторону. Липкая влага ложится на кожу, за окном душно, пусто, темно.
Я хочу одного: чтобы все это прекратилось. Хочу снова дышать свободно, хочу простора и покоя, не могу больше слышать в голове бесконечную карусель нашей ссоры: «Если хочешь знать, я вообще не хотела ехать! А почему согласилась? Потому что знала, какая ты трусиха, как боишься лететь в одиночку!»
Только дело в том, Лори, что я хочу быть только с тобой, неважно где. И больше ничего. Здесь мне уже неинтересно, потому что нет тебя. Трусиха я, а не ты, потому что я больше не могу.
Хватаюсь за перила, прижимаюсь к ним ребрами, колени ударяются о деревянные рейки. Наклоняюсь вперед – как кружится голова! – и смотрю вниз: тремя этажами ниже освещенная площадка двора, сине-зеленое мерцание бассейна вдалеке.
Лори, два года назад у меня было все: мы жили в этом самом отеле, вместе – и чего мне не хватало? А что, если бы я полетела с тобой?
Подтаскиваю шезлонг на край лоджии: пластмасса противно скрипит по плитке. Пошатываясь, встаю на шезлонг и ставлю ногу на перила, для равновесия держусь рукой за стену. Подтягиваю вторую ногу, выпрямляю колени, стою ровно, обхватив пальцами ног трубу перил, поджилки трясутся. Вглядываюсь в темноту.
Лори, я ведь должна была лететь с тобой.
Слезай оттуда, Эрин!
Я не обращаю внимания. Расправляю плечи. Голова приподнята. Потихоньку убираю пальцы от стены.
Выбор, вот он – прямо внизу.
Вокруг только шепот ночи. Какая-то легкость в теле, словно я могу раствориться во тьме. Не хочу ничего чувствовать. Пусть все исчезнет. Я сама хочу исчезнуть.
Слезай, кому говорю! Я серьезно. Эрин, прошу…
Я застыла на краю, ноги дрожат, голова кружится, внутри все гудит.
– Зачем? Назови хоть одну чертову причину! – кричу я в ночь.
Я жду.
– Умоляю, скажи, на кой черт мне жить? – вопрошаю я сквозь слезы.
Потому что я люблю тебя, Эрин.
Я плачу. Звезды светят с неба. Начинается дождь. Слезы падают из глаз, и капли проливаются с
