Борис Акунин - Смерть на брудершафт (Фильма 3-4)

Именно оттуда, из темноты, затаившись между большими ящиками, к разговору прислушивался человек. Лиц собеседников он не видел — лишь чуть размытые силуэты, но не пропускал ни единого слова.

Когда мужской голос сказал про “обыкновенный шпионаж”, неизвестный поднял правую руку, для лучшего прицела подхватил пистолет левой и навел мушку на тот кружок, что покруглее — без головного убора. Расстояние до мишени было плевое, шагов десять; Но стрелять подслушивающий не спешил.

— Что вы мне суете? — вяло спросила девушка. — Зачем?

— Действительно, незачем. Вы и так отлично знаете, что там. Чертеж артиллерийских позиций Нового оргиевской цитадели.

Кажется, стрелок решился. Он снял оружие с предохранителя, приготовился нажать на спуск, но электричество, которое весь вечер вело себя совершенно непредсказуемо, вдруг снова включилось. На складе стало светло, но тени на ширме исчезли.

Так и не успев выстрелить, человек судорожно втянул воздух.

Нервный разговор между тем продолжался.

— Чертеж чего?

— Вы даже не поинтересовались, что вам было поручено сфотографировать? Для вас это просто набор бессмысленных линий, кружков, стрелок и квадратиков. А ведь каждый из них — это люди, тысячи людей. Попади такой документ к врагу, и последствия будут ужасными!

Девушка пролепетала:

— Вы говорите, а я ничего не понимаю… Алеша, мне плохо. Совсем плохо… Позовите Каина. Ну пожалуйста! Скажите ему, я всё отдам! Завтра! Ах, вы не можете, вы его ударили… Что же мне делать? Я гибну!

Свет погас, и театр теней вновь зашевелился. Вернее, двигалась лишь голова в шляпке. Она качнулась к мужской, но та сохранила суровую неподвижность. Тогда барышня отступила на несколько шагов и вышла из-за пианино. Теперь она была на виду вся, тонкая и поникшая.

Рука с пистолетом примерилась. Чуть дернула стволом, наведенным на маленькую мишень — торчащую над пианино голову; стремительно перевела дуло на женский силуэт; вернулась к исходной позиции.

— Смотрите на меня, Алина! Слушайте меня! Каин — германский шпион. Документы, которые вы тайно фотографировали, попадали прямиком к немцам.

— Кто шпион? Каин? Да что вы, Алеша. Он просто дает мне ампулы и берет за это…

Палец плавно нажал на крючок. Одновременно с грохотом выстрела пистолет дернулся вправо и выбросил злой язычок пламени еще раз.

На белом экране появились две дырки.

Кошмарный сон

Всё это напоминает тягостный, вязкий сон. Слабый свет, вокруг чернота. Зыбкие слова, падающие в никуда. Ускользающий взгляд. Блеск черного лака, в котором отражаются огоньки. Бессмысленный белый фон с нелепыми, грубо намалеванными цветами.

Болезненное состояние Шаховой было заразно. Прапорщик чувствовал себя как в дурном сне. Бежишь по тяжелому песку, а с места не движешься. Разговор глухого со слепым! И это чертово освещение! А еще иррациональное чувство, будто кто-то пялится на тебя из пустоты.

Он механически покосился вправо и скривился.

Это лакированный череп, стоящий на пианино, таращился на прапорщика своими черными дырьями да скалил зубы, словно издевался.

А дальше случилось то, что может произойти только в кошмаре.

С оглушительным, ужасающим треском череп вдруг полетел — нет, ринулся на Романова. Ударил обомлевшего прапорщика крутым лбом в переносицу. Это было больно и очень страшно. Не устояв на ногах, Алексей рухнул на пол — аккурат на лежащую колонну, то есть туда, куда уже имел неудовольствие падать несколько минут назад.

Грохнуло еще раз. Или, возможно, это было эхо.

В ушах у Романова звенело, из носа текла кровь, ресницы сами собой ошеломленно хлопали.

Что за фантасмагория?

В кабаре кричали и визжали. Верхняя часть ширмы за пианино почему-то покачивалась. Резко пахло порохом.

Первая мысль у Алексея была дикая: декадентствующая девица уволокла-таки ряженого эпатиста в свой крив о зеркальный мир, где возможны любые химеры.

Череп, боднувший молодого человека в голову, валялся здесь же, на полу, щерил свои белые зубы. Агрессивности больше не проявлял. Романов схватил зловещую штуковину в руки, повертел. Увидел, что на затылке лак растрескан, там зияет дырка.

И туман в мозгу, следствие контузии и потрясения, рассеялся.

Кто-то выстрелил в череп с той стороны ширмы. Деревянный кругляш, сбитый пулей, угодил Алеше в голову. Отсюда и грохот, и запах пороха.

Но зачем кому-то понадобилось палить в череп?

И потом, выстрелов, кажется, было два?

Прапорщик окончательно пришел в себя. Встряхнулся, как вылезшая из воды собака. Огляделся.

Алина Шахова лежала на полу, выпростав из задравшегося рукава болезненно худую руку. Лицо закрывала шляпа.

Не поднимаясь, прямо на четвереньках, Романов подполз и боязливо сдернул ее.

На него смотрели открытые неподвижные глаза. Лиловые губы были раздвинуты в полуулыбке. На виске вздулся и лопнул багряный пузырь.

— А-а-а-а! — то ли всхлипнул, то ли задохнулся Романов.

Рванул из кармана револьвер и перекатился по полу подальше из освещенного круга, к кулисной портьере.

Невидимый стрелок среагировал на шум — темнота возле ящиков озарилась двумя короткими вспышками. Первая пуля выщербила царапину в полу. Вторая отрикошетила от кирпичной стены в полуметре над прапорщиком.

Даже во мраке, на звук, убийца стрелял превосходно.

Можно было выстрелить в ответ, причем с неплохими шансами на результат — враг обозначил вспышками свое местоположение. Романов и пальнул, тоже дважды, но целил нарочно выше нужного.

Невидимку требовалось взять живым. Иначе всё зря.

Всё в любом случае зря, мелькнуло в голове у Алексея. Если иметь в виду погибшую Алину. Нет такой цены, которой можно было бы оправдать…

Пзззз! Стена над самой головой, противно взвизгнув, брызнула кирпичной крошкой. Теперь стреляли из другого места. Кажется, враг переместился в крайний правый проход между ящиками.

Обежав стороной освещенную ширму, Романов спрятался за здоровенным кубом. В таком должен был таиться как минимум огромный концертный рояль.

Еще выстрел — и басистый, благородный рокот перебитых струн подтвердил это предположение. Пуля прошила и ящик, и инструмент навылет.

На курсах обучали распознавать модель огнестрельного оружия по звуку. Судя по сухому, лающему тембру, убийца был вооружен 9-миллиметровым “маузером К-06/08”. Серьезная штука.

Шуршащий звук шагов.

Кто-то бежал вдоль стены, удаляясь. В лабиринт между ящиками противник нырять не стал. Торопится поскорей унести ноги. И правильно.

Выстрелы наверняка слышны и в клубе, и на улице. Странно, что Козловский и остальные еще не здесь.

Хотя что ж странного? Должно быть, это только Алеше показалось, будто череп полетел в него целую вечность назад, на самом же деле не прошло и минуты…

Он перебрался к крайнему ящику, высунул руку и наугад послал еще две пули.

Тьма огрызнулась один раз и поперхнулась.

Естественно. В магазине “К-06/08” шесть патронов.

Романов выскочил из укрытия, переложил револьвер в левую руку, правой дотронулся до стены и быстро пошел вперед.

Он напряженно прислушивался — не раздастся ли щелчок, с которым встает на место запасная обойма. В этом случае придется упасть на пол и начинать отсчет выстрелов сызнова. А там, глядишь, прибудет подкрепление.

Мрак безмолвствовал. Ни щелчков, ни даже шагов. Противник затаился. Что он задумал?

Рассчитывает отсидеться? Маловероятно. Скорее, Собирается наброситься из засады.

Рисковать было глупо. Тем более что время сейчас работало на Алексея.

Козловский, несомненно, уже в кабаре и выясняет, откуда прогремели выстрелы. Какой бы переполох ни царил в зале, кто-нибудь непременно укажет в сторону кулис. А тем временем подоспеют филеры. Еще минута, и окажутся на складе.

— Выходите! — крикнул Романов, останавливаясь. — У вас кончились патроны, а запасного магазина нет. Иначе вы бы его вставили!

То, что ответа не последовало, неожиданностью не было. Другое дело — внезапно очнувшееся электричество.

Под высоким потолком зажглись лампы. Они светили не так уж ярко, но после абсолютной темноты стало больно глазам.

И все же прапорщик разглядел самое важное. В выемке стены, за пожарным щитом, кто-то прятался — в каком-нибудь десятке шагов.

— Руки вверх, два шага вперед! — торжествующе выкрикнул Романов.

И подлое электричество, будто насмехаясь, опять погасло.

Кто-то легкий, проворный бежал к запасному выходу. Алексей шел сзади неспешно, теперь уже уверенный в успехе.

Загрохотала, заскрипела дверь.

Давай, давай, потыкайся в нее, мысленно подзадорил Романов угодившего в ловушку шпиона.

Спасибо дону Хулио и его верному слуге. Иногда встретишь какого-нибудь отъявленного мерзавца и поражаешься, зачем только живет этакая гнусь? А гнусь, может, появилась на свет и коптила небо ради одного-единственного благого деяния: чтоб в нужном месте и в нужный момент запереть некий засов, тем самым отрезав путь к бегству гадине во сто крат более опасной.