Наталья Андреева - Ловушка для падающей звезды
— Как пережил, спрашиваешь? — Фонарин снова налил в стакан виски, выпил. — Да никак. Видишь, до сих пор переживаю. Я тебе честно скажу: я не могу описать свои чувства к Анне. С одной стороны, она мне дочь. И я виноват во всем, что с ней случилось. А с другой… Мы ведь не в кино живем, в реальной жизни. И не испытывать тайное чувство брезгливости я не могу. Как только представлю себе, что с ней делали… Эх! Всех бы передушил своими руками, да кто мне теперь даст поименный список? Эти люди где-то ходят еще по земле. Забыть, что они есть, я не могу. И она это понимает. Аня?
Она стояла на лестнице, слушала. Белый кружевной пеньюар, белое лицо. Фонарин поднялся из кресла:
— Ты что, Аня?
— Я…
— Спустись к нам, посиди.
Она медленно пошла вниз по лестнице. Коля вдруг испугался:
— Ну что вы говорите, Виктор Петрович? Ведь все равно она вам дочь, а мне жена!
— А чего ж тогда развелся?
— Да потому что… Ева, иди сюда. Виктор Петрович, на этот раз я официально, как у отца прошу руки вашей дочери.
— Ну, ты меня удивил! — усмехнулся Фонарин.
Ева наконец спустилась с лестницы, подошла к мужчинам, села в кресло и вдруг расплакалась. Фонарин развел руками:
— Вот, что с ней делать? Говорю же: все хорошо, все в порядке. Видишь, бывший муж одумался, снова просит твоей руки. Разве плохо? А ты думала — я его для тебя купил. Коля, разве можно тебя купить?
— Не знаю, — честно сказал солист «Игры воображения». — Просто я все хочу начать сначала. Теперь без всяких тайн, потому что скрывать нам друг от друга больше нечего. Так, Аня?
Она молча кивнула. Коля Краснов вдруг вспомнил про ушедший поезд, про то, что собирался завтра уехать:
— Мне надо съездить к маме на несколько дней. — Поймал ее взгляд. — Нет, одному. Просто я не мог уехать, не поговорив с тобой. Я все тебе прощаю. Да нечего тут прощать!
— Я не могу иметь детей, — негромко сказала Ева.
— В пробирке вырастим, — неловко пошутил Фонарин. Потом наставительно сказал: — Какие твои годы. Это здесь врачи сказали, что не можешь, но мы с Колей люди состоятельные. Поедешь за границу, не вылечат в одной клинике, ляжешь в другую. Пересадят что-нибудь куда-нибудь.
— Папа!
— Что папа? Образуется, как любит повторять наш общий знакомый. Я так понимаю, надо оставить вас наедине? Только спросить хотел: а что с квартирой?
— Мне нравится, — прошептала Ева.
— Понимаю, — кивнул Фонарин. — Место удобное. Я хотел, чтобы ты и дальше была на моих глазах. Ты посоветуйся с бывшим будущим мужем, вдруг и он захочет переехать?
— Переехать? Куда? — спросил Коля.
— В центр. Надо потихоньку отдаляться от Левы Шантеля. Хотел рассказать тебе про его фокусы, да сейчас не время. Сейчас у вас любовь-морковь, как я понимаю. Поезжайте, отпразднуйте событие. Там все рядом. Папа платит.
Ева улыбнулась:
— Я переоденусь.
Почти бегом она бросилась к лестнице. Коля Краснов перевел дух:
— Виктор Петрович, а можно я сегодня у вас переночую?
— Запросто. Ты не стесняйся. Все ж рано или поздно ваше будет. Для кого старается Виктор Петрович Фонарин? Разве для себя? Стал бы я тебя раскручивать, не будь ты моим зятем! Будущее девочке хотел обеспечить. Мы скоро такое шоу сделаем! Ева будет ведущей, — подмигнул бизнесмен, увидев выражение лица популярного певца.
«В конце концов, у меня еще есть время, — подумал тот. — Сейчас главное — уехать. Марсель только-только приступил к своему делу, за день ему меня не найти. А вот того парня он отыщет сегодня же».
Когда Ева переоделась и снова спустилась вниз, Виктор Петрович Фонарин лично проводил будущую семейную пару до ворот. По лицу господина бизнесмена было видно, что чувствует он себя так, будто сбросил с плеч тяжелую гору. И волки сыты, и овцы целы.
— Ева, ты поведешь? — спросил Коля, открывая правую дверцу машины. Ему привычнее было называть ее так. Ева молча кивнула.
— С богом! — махнул рукой Фонарин. И Коля подумал, что папе только иконы в руках не хватает, благословить.
Машина выехала за ворота.
Минут через десять Николай Краснов почувствовал, что сильно устал. Бессонная ночь, ранние сборы. Потом Ирэн Можаева, разговор с Фонариным, неожиданное разрешение проблемы. Надо же! Он снова сделал ей предложение!
— Как странно: у всех медовый месяц начинается после свадьбы, а у нас после развода. Ева? Ты меня слушаешь?
— Поспи, — глянула на него Ева.
Он опустил сиденье, прикрыл глаза. Интересно получается: планируешь одно, а выходит совсем другое. Сейчас он должен быть в поезде, лежать на полке, накрывшись простыней, слушать стук колес и подремывать под нудные откровения попутчиков. А вместо этого едет в машине с Евой смотреть квартиру в центре…
В центре? Коля Краснов вздрогнул и открыл глаза. Сколько же он спал?
— Скоро, — улыбнулась Ева.
Этого не может быть! Они, кажется, едут в «Эридан»! Неужели Ева решила сначала отпраздновать помолвку? Он снял очки, протер беспомощные без темных стекол глаза. Как бы ей намекнуть, что как раз в «Эридан» ехать не стоит?
— Я не хочу есть, Ева.
— Не будем.
— Куда же мы едем?
— Сюрприз.
Проклятые сюрпризы! Жизнь-то, оказывается, полна самых удивительных совпадений! Или это никакое не совпадение, а чья-то расчетливая игра? Потому что Ева остановила машину возле того самого дома, где Николай Краснов недавно застрял в лифте с двумя девицами.
— Фонарин что, покупает тебе квартиру в этом доме?!
Ева молча кивнула. Честное слово, она не стала разговорчивей.
— Я не выйду из машины, — решительно сказал Коля Краснов.
«Почему?»
— Не выйду, и все.
Кажется, опять собралась плакать.
— Ну зачем нам это надо, Ева? У меня хорошая трехкомнатная квартира, там недавно сделали ремонт…
— Там… Эти твои… Эти…
— Девочки? Раньше они тебе не мешали.
— Ты сам хотел начать все сначала!
— Но почему именно в этом доме? Почему?
Она набрала в грудь побольше воздуха и выдала самую длинную речь, какую Коля слышал от этой женщины за все время их знакомства:
— Папа хотел сделать приятное. Наш любимый ресторан близко. Это центр. Долго никто не продавал поблизости квартиру. И вдруг. Вчера. Я так хотела.
— Значит, папа. Ему кто-то позвонил? Или было объявление? Откуда он узнал про квартиру?
— Я не знаю. У меня ключи. Коля, пожалуйста!
— Ну хорошо. Я выйду. Ты сама хотела.
Он уже начал догадываться, что это за квартира. Таких совпадений не бывает. Оказывается, не так-то просто избавиться от этого человека. И Николай Краснов открыл дверцу, вышел из машины и внимательно огляделся. Вроде никого. Ева кивнула: «Пошли?» Так и есть: идут ко второму подъезду. Ева уверенно набрала код.
— Какой этаж? — хрипло спросил он.
— Третий.
— Ну, разумеется!
Она шагнула было к лифту.
— Нет! — отчаянно крикнул Коля Краснов.
Ева вздрогнула: «Почему?»
— У меня это… Клаустрофобия.
«С каких это пор?»
— Внезапное обострение детской болезни, — ляпнул он.
На третий этаж поднялись пешком. Ева достала ключ, отперла дверь. Он вошел следом за ней в прихожую, огляделся.
— Ева, но здесь же чужие вещи!
— И что?
— Бывшим жильцам что, не нужно нажитое имущество?
Она равнодушно пожала плечами. Пошла по квартире, заглядывая в комнаты, открывая двери. Квартира была просто огромная. Три комнаты, но очень высокие потолки, длиннющий коридор, невероятно толстые стены, кухня двойная: небольшое помещение с плитой и мойкой плюс уютный закуток, где стоит обеденный стол. Такая квартира должна быть необыкновенно дорога, даже несмотря на то что требовался основательный ремонт. Окна все на одну сторону, изо всех виден ресторан с яркой вывеской: «Эридан».
Вещей было немного, мебель недорогая, но добротная.
— Нравится, — решительно сказала Ева. — Но все выкинуть.
Он ничего не ответил, потому что чувствовал себя здесь неуютно.
— Спальня, — толкнула Ева дверь самой маленькой комнаты. Потом громко ахнула.
Он узнал некоторые свои вещи. Вернее, не свои, просто похожие. Его-то все были дома, на своих местах. Пиджак из блестящей кожи, черные кожаные брюки, несколько совершенно одинаковых черных очков, футболки любимого им черного цвета. На столике листок с написанной им когда-то песней.
— Откуда? — она взяла со стола листок. — Разве? Ты и папа?
— Ты хочешь сказать, что я здесь уже был? Нет. Не я. Нас с тобой очень ловко обвели вокруг пальца, Ева. Только кто? Твой отец? Не понимаю.
— О чем ты?
— Возле этого дома сейчас находится человек, который должен убить Николая Краснова. Не солиста «Игры воображения», а другого человека с теми же именем и фамилией. Но теперь я почему-то уверен, что он сел на тот поезд, который ушел сегодня с Казанского вокзала в двенадцать пятнадцать.
