Найо Марш - Перчатка для смуглой леди

— Когда это было?

— Позавчера. — Рэндом повернулся к мисс Брейси. — Комната Герти рядом с моей. Думаю, она слышала шум.

— Конечно, слышала. Вопли за стенкой не слишком помогают вжиться в роль, по крайней мере мне.

— В ее безумии есть Метод. Или безумие в Методе? — спросил Гарри Гроув.

— Хватит, Гарри.

— Хорошо, Перри, не сердись.

— Вы только что утверждали, мистер Рэндом, — продолжил Аллейн, — что мальчик не знал комбинации.

— Не знал. Он назвал не то число, — торопливо пояснил Рэндом.

— Но почему ты так уверен, что число неправильное? — вмешалась Дестини Мед.

— Это номер телефона «Дельфина», дорогая, — улыбнулся Гроув. — 55531. Вспомнила?

— Разве? Ах да. Ну конечно.

— Он был испуган и выпалил первое, что пришло ему в голову, — проворчал Рэндом.

— Вы действительно напугали его? — спросил Аллейн.

— Да, устроил ему маленький ужастик. Если бы он знал, он сказал бы. — И Рэндом громко добавил: — Тревор не знал комбинации и не мог открыть замок.

— Он все время приставал ко мне, чтобы я дал ему подсказку, — произнес Уинтер Морис. — Стоит ли говорить, что я этого не сделал.

— Вот именно, — подхватил Рэндом.

— Не понимаю, почему ты так уверен, Чарли, — вмешался Перегрин. — Он мог просто дурачить тебя.

— Если бы он знал комбинацию и собирался совершить кражу, — изрек Найт, вновь усаживаясь в кресло, — он наверняка не сказал бы тебе правильное число.

Заявление Найта было встречено одобрительным гулом.

— И вообще, — заметил Гроув, — ты не можешь быть уверен, Чарльз, что ты сам правильно угадал комбинацию и даже тип кода. Или можешь? — усмехнулся Гарри. — А ты не пытался проверить, Чарльз? Может, ты немножко подправил замочек? До того, как в сейф положили реликвии?

Рэндом глянул на Гроува так, словно собирался ударить его. Поджав губы, он помолчал некоторое время, а потом заговорил, обращаясь исключительно к Аллейну.

— Я не верю, что Тревор открыл сейф, и, следовательно, я абсолютно уверен, что он не убивал Джоббинса. — С вызывающим видом он пожал плечами.

— Надеюсь, ты понимаешь, что следует из твоих слов, Чарльз? — спросил Уинтер Морис.

— Понимаю.

— Тогда я должен признать, что у тебя странное представление о лояльности по отношению к твоим коллегам.

— Одно с другим не связано.

— Не связано! — воскликнул Морис и с беспокойством посмотрел на Аллейна.

Суперинтендант никак не отреагировал на реплику администратора. Он молчал, положив руки на стол и сцепив пальцы.

Великолепный голос Маркуса Найта нарушил тишину.

— Может, я очень тупой, — тут все присутствовавшие повернули к нему головы, — но я не понимаю, куда нас может завести признание Чарльза. Если будет доказано, что мальчик не покидал театра и что все двери были заперты, а ключ от служебного входа был только у Хокинса, то откуда, черт побери, мог взяться третий человек?

— Возможно, кто-нибудь из зрителей остался? — осенило Дестини. — Ну знаете, как это бывает? Притаился?

— Билетеры, служители, Джоббинс и бригада рабочих сцены после каждого спектакля проверяют все закоулки в зале и за кулисами, — сказал Перегрин.

— Ну тогда, может, убийца — Хокинс? — продолжала Дестини, словно обсуждая детективный сериал. — Об этом вы не подумали? — обратилась она к Аллейну, который счел за благо не отвечать.

— Ну, я не знаю, — не унималась Дестини. — Кто мог это сделать, если не Тревор? Вот о чем нам надо спросить себя. Я уверена, хотя и не знаю почему, и говорите что хотите, но самое главное — мотив… — Она умолкла и с обворожительной гримасой взглянула на Гарри Гроува. — Только не смейся, это лишь предположение… Мало ли что бывает… Почему бы не предположить, что преступник — мистер Кондукис.

— Моя дорогая девочка…

— Дестини, честное слово!

— Ради бога, радость моя!..

— Я понимаю, это звучит глупо, — сказала Дестини, — но других предположений, кажется, нет, а он был в театре.

3

Тишина, наступившая после высказывания Дестини, была столь глубокой, что Аллейн услышал скрип карандаша по бумаге, которым Фокс делал пометки.

— Вы хотите сказать, мисс Мед, что мистер Кондукис был в зале? — спросил суперинтендант. — Не за кулисами?

— Именно, в зале. В верхней директорской ложе. Я заметила его при первом же выходе на сцену. Чарльз, я ведь шепнула тебе, когда ты поддерживал меня. «Явление Господне, — сказала я, — в директорской ложе».

— Мистер Морис, вы знали, что мистер Кондукис в зале?

— Нет, но директорская ложа всегда в его распоряжении, — сказал Морис. — Он пользуется ей, когда захочет. Присылает друзей и, насколько мне известно, иногда сам приходит, потихоньку проскальзывая в зал. Он не желает, чтобы мы знали о его визитах. Не любит шума.

— Значит, никто не видел, как он пришел и ушел?

— Насколько я знаю, никто.

— Я полагала, что наш таинственный мистер В. Х. пользуется особой благосклонностью патрона, — громко произнесла Гертруда Брейси. — Прямо-таки шекспировский мотив. Возможно, он прольет свет на ситуацию.

— Моя милая Герти, — весело отозвался Гарри Гроув, — все-таки тебе следует удерживать свою буйную фантазию в границах разума. Мисс Брейси, — сказал он, обращаясь к Аллей ну, — видимо, намекает на тот несомненный факт, что мистер Кондукис весьма любезно порекомендовал меня администрации театра. Я оказал ему услугу когда-то, и он был настолько мил, что отблагодарил меня. Герти, дорогая, я понятия не имел о том, что он в зале, пока ты не прошипела эту новость, склонив голову на грудь короля дельфинов в конце первого акта.

— Мистер Найт, — спросил Аллейн, — вы знали, что мистер Кондукис в ложе?

Глядя прямо перед собой и четко выговаривая слова, словно он намеревался оскорбить кого-то, Найт произнес: «Это стало очевидным».

Дестини Мед, также не поворачивая головы ни вправо, ни влево и старательно артикулируя, заметила: «Чем меньше об этом будут говорить, тем лучше».

— Несомненно, — свирепо подтвердил Найт.

Дестини рассмеялась.

— Да, но… — начал Уинтер Морис и осекся. — Впрочем, неважно. Продолжайте.

— В любом случае все это совершенно не имеет значения, — с раздражением произнес Джереми Джонс. Он так долго молчал, что звук его голоса вызвал некоторое замешательство.

Аллейн поднялся во весь свой немалый рост и вышел на середину комнаты.

— Думаю, наша встреча не прошла даром, мы с вами вместе выяснили что могли. Сейчас мистер Фокс прочтет вам свои заметки. Если кто-то захочет внести поправки, не стесняйтесь.

Фокс по-домашнему уютным голосом прочел то, что записал, и не услышал никаких возражений. Когда он закончил, Аллейн обратился к Перегрину:

— Наверное, вы хотели бы сделать объявление для труппы?

— Можно? — поднялся Перегрин. — Спасибо.

Аллейн и Фокс отошли в дальний угол кабинета для короткого совещания. Актеры, не обращая более никакого внимания на полицейских, все как один повернулись к Перегрину, который объяснил им, что роль Тревора передана дублеру и сцены с ним будут репетироваться завтра утром.

— Все, занятые в этих сценах, пожалуйста, завтра к десяти часам, — сказал Перегрин. — И еще одно: пресса. Мы должны быть с ними очень осторожными, не так ли, Уинти?

К Уинтеру Морису немедленно вернулась уверенность профессионала, знающего, как разговаривать с актерами, чтобы их не обидеть. Он спросил их, не хотят же они в самом деле, чтобы в прессе появились порочащие театр статьи. Несомненно, к ним станут приставать с расспросами. Ему самому постоянно звонят. Направляющая линия поведения такова: мы скорбим о потере, но комментариев не будет.

— Вы все ушли, — разъяснял Морис. — Вас здесь не было. Вы, конечно, слышали о случившемся, но никаких предположений высказать не можете. — Тут все посмотрели на Дестини.

Он продолжал в том же духе, пока не стало ясно, что этот умный и в сущности очень добрый человек не сможет, как ни старается, остановиться вовремя и пустится в деловитые рассуждения о том, что катастрофа, при условии разумного поведения труппы и администрации, с точки зрения кассовых сборов может обернуться своей противоположностью. «Но нам это не нужно», — поспешно добавил он, смутился сам и поверг в смущение большинство своих слушателей. Только Гарри Гроув, как всегда, хихикнул.

— Как все, однако, замечательно складывается, — сказал он. — Лучше не придумаешь. Нам не хватало только кровавого убийства, чтобы поднять сборы, а малютка Тревор пусть лежит в больнице, сколько ему влезет. Великолепно.