Чарльз Тодд - Признание
Кроме того, Ратлидж подозревал: Боулс пользуется своим положением начальника, чтобы искать в его прошлом любые грехи. Он не однажды гадал, выяснил ли Боулс, где был его новоиспеченный инспектор со дня Перемирия в 1918 году до дня его официального возвращения в Скотленд-Ярд 1 июня 1919 года.
Правда, самым первым его послевоенным делом стало то, в котором главным свидетелем проходил контуженный. А этого Боулс Ратлиджу не сказал. Ему пришлось выяснять все самому, когда он приехал в Уорикшир.
Если всем станет известно о травме Ратлиджа, его признают негодным для службы в Скотленд-Ярде. Сам Ратлидж все прекрасно понимал. И все же… нельзя допустить, чтобы хоть один человек узнал о Хэмише Маклауде. Тогда его ждет несмываемый позор.
При этой мысли Ратлидж похолодел.
Хэмиш заметил: «Да ладно тебе, доктор Флеминг не проболтается».
Но в клинике работали и другие. Сестры, санитары… были и посетители.
Не в силах находиться в тесном кабинете, он просмотрел документы, требующие его внимания, быстро разобрался с ними и вспомнил, что пообещал прислать весточку той женщине, Мэрилин Ферман, на глазах у которой «Триумф» упал в кювет.
Он написал короткую записку: «Вопреки всему, мотоциклист не получил при аварии никаких серьезных травм, и его через несколько часов отпустили из клиники Святой Анны».
Сойдет. Больше ей пока ничего не нужно знать.
Запечатав конверт, Ратлидж сдвинул его на край стола для констебля, который забирал почту, но потом передумал. Сунув конверт в карман, он вышел на улицу. Никто не остановил его и не спросил, куда он направляется.
Он нашел почтовый ящик на углу, совсем рядом с тем местом, где оставил машину, а оттуда проследовал к отелю «Мальборо», где имелся телефон-автомат.
В клинике, как ему ответил бесплотный голос диспетчера, телефон есть. Через несколько минут его соединили.
Услышав взволнованный голос старшей сестры, Ратлидж сразу понял, что Рассел не возвращался.
Вкратце сообщив ей о случившемся, в том числе и о том, где можно найти сломанный мотоцикл, он добавил, что по-прежнему ищет майора.
Она выслушала его и сказала:
— Инспектор, подождите, пожалуйста, минуту.
После паузы она сказала:
— Извините… Только что приходил один человек. Он уже побеседовал с мистером Хиллером. Спасибо за участие, инспектор.
— Вы не пробовали найти Рассела в его лондонском доме?
— Да. То есть попросила заглянуть туда одного из наших бывших санитаров, который сейчас служит в больнице Святого Иоанна. Это было сегодня в десять утра. Дом казался пустым. Более того, сосед подтвердил, что он уже довольно давно не видел майора. По-моему, можно с уверенностью утверждать, что там его нет. Вопрос в том, где его искать? Попросить Джейкобсона навести справки в отелях?
— Я еду в Эссекс, — сказал ей Ратлидж. — Оттуда я не смогу вам позвонить, но что-то подсказывает мне, что Рассел направился в свою усадьбу «Берег».
— Насколько я понимаю, дом закрыт, а прислуга распущена, — с сомнением возразила старшая сестра.
— Верно. Но, учитывая его теперешнее состояние, возможно, ему все равно.
— Да, конечно. Спасибо, инспектор. С нетерпением буду ждать вестей от вас.
— А если он все же объявится, пока меня не будет, пожалуйста, позвоните сержанту Гибсону в Скотленд-Ярд и оставьте сообщение для меня.
После того как старшая сестра пообещала позвонить Гибсону, Ратлидж повесил трубку.
Наскоро заехав к себе на квартиру, он покинул Лондон. Стемнеет задолго до того, как он доберется до места назначения, и, учитывая вчерашний недосып, надо было бы подождать до утра. Но в Эссексе ему также нельзя будет позвонить.
«Револьвера у него с собой нет, — заметил Хэмиш чуть погодя. — Если только он не заехал за ним к себе домой».
«Ну да, если он не заехал в свой лондонский дом до того, как нанести визит мисс Фаррадей. Но по-моему, он не стал бы так рисковать. Особенно до того, как поговорил с ней. Вопрос в том, какое оружие имеется в Эссексе».
«Его отец участвовал в войне с бурами».
«Его похоронили в Южной Африке. И теперь уже невозможно выяснить, был ли прислан его служебный револьвер домой вместе с остальными его вещами».
«И знает ли Рассел, где он».
«Очень жаль, что Уиллет — когда признавался в убийстве Джастина Фаулера под видом Рассела — не сказал, как именно убили жертву».
Через несколько миль после того, как Ратлидж выбрался из Лондона, он заехал заправиться, а потом, сообразив, что почти два дня ничего не ел, зашел в паб на берегу Темзы и заказал ужин. Его готовили довольно долго.
К тому времени, как он снова пустился в путь, уже сгустились сумерки; солнце у него за спиной походило на темно-красный шар. Последние его лучи отражались на поверхности Темзы, посверкивая на месте течения. Впереди, над Северным морем, небо зловеще побагровело.
Хэмиш сказал: «Лучше подождать до рассвета».
— Зато в темноте действовать спокойнее, — вслух возразил Ратлидж. — Он не заметит моего приближения.
По пути он ненадолго остановился, чтобы выпить чашку крепкого чая, потому что после еды его клонило в сон, и поехал дальше. В машине было тепло, что тоже способствовало сонливости. Наконец, он свернул на проселочную дорогу, идущую вдоль берега Хокинга в сторону Фарнэма. Здесь путь ему освещали только звезды да лучи фар.
Впрочем, вскоре машину подбросило на ухабе, и Ратлидж забыл о том, как ему хочется спать.
Ворота «Берега» призрачно белели в свете его фар; часть их находилась в тени.
Он проехал чуть дальше и заглушил мотор. Взяв фонарик, но не включив его, он медленно побрел в сторону ворот, позволяя глазам привыкнуть к темноте.
У ворот он немного постоял, вслушиваясь в ночные звуки. Шуршал камыш, и в траве слышались шорохи. Мелкие зверьки охотились и спасались от хищников. В теплой темноте жужжали насекомые и квакали лягушки.
Но человеческих шагов он так и не услышал. С одной стороны, вряд ли Рассел намного опередил его. С другой стороны, вообще непонятно, на чем майор сюда приехал. Ратлидж ждал, понимая: он не имеет права быть неосторожным.
Он шел вперед наугад, вспоминая, где что находится. Приближаясь к дому и стараясь не сворачивать с протоптанной им же самим тропки в траве, он заставлял себя не спешить. Если Рассела сейчас здесь нет, он наверняка скоро появится, и нельзя его спугнуть.
Ночь казалась пустой, как дом, совсем как лондонский особняк Рассела. И все же рисковать Ратлиджу не хотелось. Все время прислушиваясь, стараясь держаться в тени, он пробирался к дому на ощупь. И вот он замаячил перед ним.
Оглядев фасад, Ратлидж не увидел света ни в одном окне. И все же подходить к дому с парадного хода неразумно: ведь ему придется пересечь открытую площадку. Оглядываясь по сторонам и соображая, как лучше приблизиться к двери, он услышал тихий шорох перьев. Неожиданно с дерева у него над головой вспорхнула сова; она устремилась вниз, видимо заметив жертву. Послышался громкий писк — и сразу оборвался. Потом снова зашуршали перья. Сова плавно взмыла вверх и вернулась к себе в гнездо.
Все признаки засады были налицо. Адреналин хлынул Ратлиджу в кровь; сердце забилось учащенно. Он еще несколько минут простоял на одном месте, пока не успокоился.
Стараясь по-прежнему держаться в тени, он повернул за угол и, пригнувшись, пробежал по лужайке, стараясь казаться ниже ростом и как можно незаметнее. Если в доме есть оружие, будет ли Рассел стрелять? А может, его гнев уже перегорел?
Ратлидж еще добрых пять минут простоял в тени дома. Но ничего не произошло, и он, прижимаясь как можно теснее к стене, осторожно побрел на террасу. Он был почти уверен, что Синтия Фаррадей либо вынуждена была взломать одну из застекленных дверей, либо оставила ее незапертой. Она что-то говорила о ключе, но Ратлидж пока не знал, можно ли ей верить.
На террасе никого не оказалось. Ратлидж подошел к застекленной двери и затаился, в любую минуту ожидая нападения. Через пять минут он проверил двери. Одна створка, как он и ожидал, оказалась незапертой.
Он вошел в дом и снова некоторое время постоял, прислушиваясь. Потом приступил к медленному, методичному обыску.
Он переходил из комнаты в комнату. Иногда он застывал на месте, когда ему казалось, что навстречу поднимается какой-то силуэт. Но всякий раз оказывалось, что он испугался чехла от пыли на каком-нибудь высоком кресле или громко скрипнувшей половицы.
Шкафчик с оружием он нашел в кабинете. Не решаясь светить себе, ощупал содержимое руками. В шкафчике хранились четыре дробовика для охоты на уток и гусей, зимовавших здесь, на реке. Все ружья были смазаны; их содержали в хорошем состоянии. В нижнем ящичке лежали два револьвера: один — армейского образца, а второй, поменьше, мог быть подарком на память. Револьверы тоже регулярно чистили и смазывали. На стене сбоку от оружейного шкафа висело несколько кинжалов — такого рода кинжалы часто коллекционируют военные в своих походах.
