Марина Серова - Взрывное лето. Сюита для убийцы (сборник)
– Не знаете, кто после вас заходил к Князеву?
– Как не знать – Маркин, наш виолончелист, топтался у дверей, ждал, когда я выйду.
– А почему вы гобоиста Савченко по имени-отчеству называете, а Маркина просто по фамилии?
Элен посмотрела на меня с удивлением, уж слишком неожиданным и странным показался ей мой вопрос.
– Просто из любопытства спрашиваю, – пояснила я.
– Что ж… Это как-то само собой получается… Я и не знаю отчего. – Элен задумалась. – Савченко, несмотря на свою рассеянность, человек какой-то очень солидный, порядочный… Его по фамилии и называть-то неудобно… так естественно: Сергей Александрович да Сергей Александрович. А Маркин – человек пустячный… Понимаете, случается так в жизни: играет хорошо, а человек какой-то неполноценный…
– Кажется, понимаю, – поддержала ее я. – А вы долго у Князева были?
– Нет. Мы отыграли хорошо, так что разговор был коротким. Тем более в тот вечер у меня было назначено свидание, – вспомнив о свидании, Элен улыбнулась, – и я торопилась домой. Вот, собственно, и все. Боюсь, что больше ничем вам помочь не могу. Надеюсь, я теперь свободна?
– Да, конечно. Но если можно – еще один вопрос: когда вы уходили, кто еще оставался в филармонии? Кого вы видели?
– Право, не знаю… – Элен задумалась. – Естественно, Маркин оставался, он как раз пошел к Князеву. Хорошевскую я видела, она все еще с нотами возилась, собирала их, складывала. Знаете, молодая девушка, но очень уж медлительная, очень… Копается, копается, могла бы быть поэнергичней… Да, Верников, конечно, оставался, он всегда допоздна сидит. Вот, пожалуй, и все… Хотя нет, Аверин меня остановил, когда я уходила… Такое говорить неприятно, но он у нас к выпивке неравнодушен. Он денег в долг просил. Я не дала. Теперь все. Остальные ушли, а может быть, просто не встретились мне…
– Спасибо, – вполне искренне поблагодарила я Элен.
Вроде бы ничего нового она мне и не рассказала, никакой ниточки в руки не дала, но схемы немного оживила. И вообще о всем, что она мне рассказала, надо будет подумать.
– Тогда я пойду позову Олю.
– Да, да, – спохватилась я, – пожалуйста.
Элен сдержанно кивнула мне и вышла. Через пару минут в кабинет весело влетела девушка лет двадцати.
– Моя очередь?
Она закрыла за собой дверь, но та, скрипнув, тут же снова приоткрылась. Хорошевская мельком глянула на щель и повернулась ко мне.
– Конечно, прежде всего вас интересуют мои взаимоотношения с Элен, – довольно громко заговорила она. – Уверяю вас, я глубоко уважаю ее как человека и как музыканта. Правда, она почему-то вбила себе в голову, что я мечу на ее место. Сущая ерунда! Я, конечно, хорошая скрипачка, но прекрасно понимаю, что у нее более высокий класс – и исполнительский, и организационный. Я уж не говорю об ее авторитете! У меня просто нет ни такого концертного, ни оркестрового, ни жизненного опыта. Может быть, я сумею составить Элен конкуренцию, когда достигну ее возраста, лет через пятнадцать-двадцать… – дверь с треском захлопнулась, и молодая скрипачка улыбнулась.
– Пожалуй, – согласилась я, а про себя добавила: «И не через пятнадцать лет, а гораздо раньше».
– Хотя, конечно, руки у нее фантастические, – с легкой завистью отметила девушка.
– Оля, расскажите, пожалуйста, как складывались ваши отношения с Князевым?
– Ужасно! – Хорошевская поморщилась. – Непрерывные отеческие похлопывания по плечу, трепание за щечку, щипание за попку… Врезать бы ему как следует, чтобы руки не распускал, так ведь по стенке размазался бы, божий одуванчик.
Я поглядела на Хорошевскую и признала, что если эта врежет, то точно размажет. Девушка была хороша. Высокая, смуглая, с густыми русыми волосами, заплетенными в толстую косу. Лицо, может быть, не слишком красивое по классическим меркам, но оживленное, на чуть тронутых помадой губах легкая улыбка, глаза весело блестят.
– А не боитесь? Вдруг я решу, что все-таки вам надоели его приставания, вот вы и стукнули его пепельницей?
– Видите ли, э-э…
– Таня.
– Ага… Видите ли, Таня, если бы я била пепельницей каждого, кто здесь норовит распустить руки, вся филармония была бы трупами завалена. Главное – эти уроды стараются только ради того, чтобы поддержать легенду о себе, какие они, дескать, все сексуальные. Богема, одним словом, – неожиданно пожаловалась она. – Хоть бы один придурок цветочек подарил или пирожок с повидлом купил, что ли…
– Ой, Оля, с этим везде сложно, – поддержала ее я. – Не только в филармонии мужики измельчали. Но бог с ними… С Князевым-то вы в целом ладили?
– А что мне оставалось делать? – Ольга поморщилась. – У меня ни имени, ни опыта. Я-то знаю, что я хорошая скрипачка, но, кроме меня, об этом знает довольно мало людей вообще и слишком мало нужных людей в частности. Элен хорошо, она может закатывать скандалы, у нее миллион знакомых, репутация, связи. На то, чтобы найти новое место, у нее уйдет пятнадцать минут, один-два телефонных звонка, и все в порядке. Корецкий тоже не пропадет… А мне надо здесь работать. Здесь есть возможность выдвинуться, показать себя. Я второй год после училища, а уже два сольных концерта отыграла. Где бы еще мне дали такую возможность?
– А что плохо?
– Зависимость. Правда, я тоже уже пообтерлась, научилась рот открывать. Князев на меня еще и нотную библиотеку повесил. Суеты много, зато на гастроли без меня не уедут. И право голоса появилось. Постепенно.
– А библиотека – это большие хлопоты?
– Кошмар, полный и абсолютный! Князев понятия не имел о порядке! Вечно перепутывал все партии, медные запросто складывал вместе со струнными. Знаете, где я однажды нашла партию гобоя из «Итальянского каприччио»?
– Представить себе не могу, – призналась я. – Где-нибудь среди нот для арфы?
– Если бы! – Ольга сердито перебросила косу с груди за спину. – Там бы я ее в два счета нашла, к таким шуточкам я уже привыкла. За батареей!
– Господи, там-то ноты как могли оказаться?
– Проще простого! Князев пролил на них стакан воды и положил просушить. Забыл, естественно, и ноты свалились за батарею. Хорошо, я заметила, что оттуда что-то высовывается. Но какой он крик поднял, когда ноты пропали, вы просто не представляете!
– Значит, говорите, с ним сложно было работать?
– Сложно, ну и что? – Оля неожиданно сверкнула улыбкой. – Знаете, моя мама всегда говорила: «Начальство хорошим не бывает. Его просто надо принимать как некую данность и не обращать на него особенного внимания».
– Мудрая женщина, – оценила я. – У меня так никогда не получалось.
– Дело практики, – девушка пожала плечами.
– Наверное. Но я пошла другим путем.
– Каким?
– А просто ликвидировала всех начальников. Ушла в свободное плавание.
– Ах да, вы же частный детектив! – вспомнила Ольга. – Ну и что, так лучше?
– Есть свои трудности, конечно… Но так лучше.
– А вы… впрочем, ладно, – девушка нахмурилась и напряженно спросила: – Что вы еще хотели узнать? Не убивала ли я Князева? Ответ отрицательный.
– Понятно, значит, вы не убивали… А что вы можете сказать про других оркестрантов? Были у Князева с кем-нибудь из них плохие отношения?
– Ой, а с кем они у него были хорошие? Талантливо человек умел людей против себя настраивать! Уж на что Корецкий золотой мужик, и тот его терпеть не мог.
– У них тоже были трения по вопросам дисциплины?
– Не в дисциплине дело. Корецкий вообще может себе позволить на одну репетицию из десяти ходить, но он никогда такого не допустит на концерте, как Савченко. Князев к нему просто придирался, потому что не мог простить… – Ольга замолчала.
– Чего не мог простить? – вынуждена была спросить я.
– Да так, глупость, – теперь она говорила осторожно, подбирая слова. – Князев на каждом углу кричал про свое дворянское происхождение, очень им гордился. Только и слышно было: «Я – потомственный дворянин!», «Я – потомственный дворянин!» А Стасу это надоело, он однажды и ляпнул дирижеру прямо в глаза, что его предки таких дворян в холопах держали и на конюшне драли. Ох и крику тогда было!
– А что, Князев действительно из дворян?
– Да я откуда знаю? Мне какая разница, охота ему считаться дворянином, так пусть хоть от Рюрика свой род выводит. Сейчас ведь мода такая пошла – все хотят, чтобы их считали благородными. Нравится им – пусть тешатся. Мне безразлично.
Это точно, сейчас благородное происхождение, кажется, стало входить в моду. Сама я еще нынешних дворян не встречала, но в газетах время от времени кто-то заявляет, что он древнего рода и в связи с этим ему должны вернуть особняк в Москве и имение в Тамбовской губернии. Восстановить, одним словом, справедливость. И еще я читала, что не то в Сан-Марино, не то в Монако за хорошие деньги можно графский титул купить. С гербом, девизом и родословной, идущей чуть ли не от Адама, в худшем случае – от Ноя.
