Светлана Алешина - Блеск презренного металла
Наверное, ненавидели мы друг друга в этот момент одинаково. Он справедливо видел во мне не только чужачку, но и в некотором роде виновницу гибели его лучшего друга. Я ненавидела его за пособничество подонкам, за нападение на Виктора, за то, что он стоит преградой на моем пути. Но прав все-таки больше был пес — ему трудно было разобраться в сложных человеческих отношениях, и он не умел хитрить.
Мне ничего не оставалось, как отступить. Выглядело это очень просто — я опять воспользовалась окном и вернулась туда, откуда пришла. Но на этом мои неприятности отнюдь не закончились. Проклятый доберман, подобравшись к самой стене, поднял такой оглушительный лай, что его было слышно, наверное, в Каратае.
Во дворе-то его точно услышали. Через некоторое время раздались торопливые шаги, и мрачный хриплый голос окликнул:
— Фу, Разгуляй! Чего ты? Кого нашел?
Шаги приближались. Я бросилась в коридор и почти лоб в лоб столкнулась с Пименовым.
От изумления у него чуть шляпа с головы не свалилась. Он сначала застыл как статуя, а потом заорал:
— Стоять! Куда?! Лови ее, ребята!
Растопырив руки, он бросился на меня. Не слишком задумываясь, я с ходу двинула его носком кроссовки в пах. Пчеловод охнул и упал на колени. Из-за пояса у него вывалился пистолет. Я преодолела секундное искушение им воспользоваться и рванула к выходу. Не знаю, на что я рассчитывала, — теперь мне важно было бежать отсюда.
Разумеется, из этого ничего не вышло — у дверей я попала в гнусные объятия Валета, и тут же меня окружили со всех сторон. И мрачный тип с собакой тоже уже был здесь, и человек в спортивном костюме, и даже господин Пименов сумел подняться на ноги и с весьма угрожающим видом надвигался на меня, размахивая пистолетом. Сопротивляться было бесполезно, но я надеялась, что у этих людей еще сохранилась хоть капля разума.
— Ну вот что, мужики, — деловито начала я. — Поигрались и хватит! Хозяева ваши теперь не у дел. Зачем вам за них отдуваться? Скоро здесь будет милиция, и вам очень не поздоровится, если вы немедленно не освободите меня и моего товарища…
— Тамбовский волк тебе товарищ, — равнодушно сказал Валет и отвернулся.
Вообще-то, моя тирада не произвела на эту компанию никакого впечатления. Меня даже отпустили, предупредив, правда, что с Разгуляем шутки плохи и чтобы я не дергалась.
— Ну и чего будем делать? — нетерпеливо спросил мужчина в спортивном костюме, обводя своих приятелей озабоченным взглядом.
— То и придется делать, что хозяйка сказала, — рассудительно прокряхтел Пименов, сердито косясь на меня. — Теперь не денешься никуда! Ты теперь хоть так, хоть этак покойник. Может, кто хочет в прокуратуре объясняться, а я — пас!
— Так что же делать? — не отставал «спортсмен». — Я на мокрое дело не пойду — сразу предупреждаю!
— А кто же за тебя дела делать будет, Тимоня? — презрительно спросил Валет. — Пушкин, что ли?
Полное лицо Тимони жалко исказилось.
— Вот Валет пусть и… — пробормотал он, глядя на Пименова. — Ему не впервой!
— Ни хрена себе, нашли папу Карлу! — возмутился Валет. — Привыкли на чужом горбу кататься! А я вас тоже на… — и он загнул такое, от чего даже пчеловод Пименов слегка погрустнел.
— Надо, Валет, надо! — урезонивал он дружка. — Ну, сам посуди, кому еще? У Тимони кишка тонка. Вот вам с Киреем я и поручаю…
— Да ты кто такой, Григорьич? — грозно вопросил сутулый мрачный парень, который и был, видимо, Киреем. — Поручает он! А сам-то ты что собираешься делать? На «Волге» кататься? С ветерком? Хрена! Вместе будем мараться, понятно? Никто чистеньким не останется — ни ты, ни Тимоня!
Пименов неприязненно посмотрел на Кирея, но не придумал, что ответить. По лицу мрачного парня было ясно, что от своего слова он не отступится. Наверное, Пименов хорошо знал, на что тот способен, и хотя пчеловод, видимо, формально был сейчас главным, он предпочел не вылезать.
— Ладно, — сказал он бесцветным голосом. — Все так все! Я за справедливость. Сделаем все как положено, а потом разъедемся. Мы с Киреем народ отвезем на фургоне, Валет «Волгу» отгонит, а ты, Тимоня, ихнюю «Ладу» куда подальше спровадишь…
Мне очень не понравилось, как они распоряжались моим имуществом, словно меня тут и не было.
— Знаете что? — сказала я смело. — Планы у вас, конечно, наполеоновские, но только имейте в виду — сюда вот-вот должны подъехать наши друзья…
— Ты, девушка, свое мнение при себе придержи! — раздраженно посоветовал мне Пименов. — У тебя его никто не спрашивает. То милиция к ней подъедет, то друзья, понимаешь… Мы решения менять не будем, так что зря не надейся. Тащи ее во двор, ребята!
И меня потащили. Странно, но в этот момент у меня не было в душе никакого страха — только наивное детское удивление — неужели я, такая красивая и молодая, должна сейчас умереть, а эти нескладные подонки с бегающими глазками, в нелепой, пропахшей потом одежде останутся жить? Это казалось мне совершенно невозможным, но ведь дело именно к тому и шло.
И еще у меня неожиданно обострились все органы чувств — я необыкновенно ясно увидела каждый предмет во дворе, каждую травинку, каждую щепочку, валяющуюся под ногами. И опять услышала тихое заунывное пение — теперь я совершенно отчетливо поняла, что оно доносится из кирпичного строения без окон, на тяжелых воротах которого красовался амбарный замок.
— Ваши «воспитанники» живут в этом свинарнике? — спросила я у своего конвоира, которым по-прежнему оставался Валет.
Он смерил меня убийственным взглядом, сплюнул, но не ответил ни слова — видимо, для него я уже была так, падалью. И по моему сердцу словно резануло — я не хотела умирать так нелепо и несвоевременно.
Но никаких шансов на побег у меня не было. За спиной у Валета болталось заряженное ружье, под ногами шнырял доберман, моих доводов никто из этих кретинов не желал даже слушать. Кроме того, я до сих пор не знала, где Виктор и в каком он состоянии.
До последней минуты я все еще надеялась, что наконец-то появится помощь, которую пришлет из Тарасова Ромка. Но дело шло к закату — и в прямом, и в переносном смысле, а помощью и не пахло. Что могло произойти? Неужели Ромка не добрался до города? Неужели с ним что-то случилось? Это было бы хуже всего. Этого я бы себе не простила, будь у меня время прощать.
Пока я отвлеклась на грустные мысли, вся шайка, сбившись в кучу, принялась что-то горячо обсуждать. Кажется, им удалось найти решение, устроившее всех, потому что разошлись они очень довольные и вскоре откуда-то вывели Виктора — я не заметила откуда.
Выглядел он ужасно — в изорванной одежде, весь окровавленный, левый глаз заплыл, правая рука висит плетью. Шел он с трудом, едва передвигая ноги, но все-таки, увидев меня, нашел силы подмигнуть уцелевшим глазом.
Я ахнула и, не обращая внимания на конвоира, бросилась к Виктору. Собака ощетинилась и зарычала.
— Фу! Уймись, Разгуляй! — неожиданно добродушно проговорил Валет. — Пускай потешатся! Шагайте, голубки, в сад! — он кивнул в сторону тропинки, убегавшей в тень яблоневых деревьев.
Я подхватила Виктора под руку и почти поволокла на себе туда, куда нас направил Валет. Что там нас ожидало, я понятия не имела, но старалась пока об этом не думать.
— Тимоха! — заорал за спиной у меня Пименов. — Открывай свои задвижки, не тяни время!
Мы уходили все дальше в сад, и звуки тревожной суматохи становились все тише. В тени яблонь зудели комары, но теперь я совсем не обращала на них внимания. Виктор с трудом удерживал равновесие, и я поняла, что он потерял очень много крови.
В дальнем конце сада Валет велел нам остановиться. Ружья он с плеча не снимал, а именно этого я ждала со все возрастающим ужасом. Однако единственное, что он сделал, это откинул какой-то тяжелый люк, находившийся у него под ногами и который я сначала не заметила в густой траве.
Это оказалось что-то вроде входа в подземелье — я увидела выложенную камнем дыру в земле и ржавую железную лестницу у края. Возможно, это был погреб. И в этот погреб Валет предложил нам спускаться.
— Могилка ваша, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал он, повелительным жестом указывая нам на дыру в земле. — Располагайтесь!
— А если нет? — поинтересовалась я.
Валет выразительно похлопал ладонью по прикладу ружья и прибавил:
— А еще свистну Разгуляю — он из вас фарш сделает. Он теперь твоего дружка, знаешь, как запомнил?!
Я предпочла дальше не спорить — Виктору и так уже сегодня досталось. Выбора у нас не было — оставалось положиться на судьбу.
Виктор спустился первым. Я последовала за ним, но едва моя нога ступила на перекладину железной лестницы, как снизу, из темноты донесся слабый женский голосок:
— Дайте воды! Почему вы не принесли воды?
Я невольно замерла. Оказывается, кроме нас, в подвале кто-то уже был! Вот это неожиданность.
