Алексей Макеев - Товарищ майор
– Эта поездка может для Кастевского плохо закончиться, – посерьезнел майор.
– Почему?
– Есть такое опасение, пока что почти необоснованное, – обеспокоенно произнес Клотов. – В магазине запомнили парня и его джип?
– Я спрашивал. Но женщины в машинах плохо разбираются, а парень, по их словам, незнакомый.
– Те женщины, которые работают у Агаровой, разбираются в джипах не хуже, чем в мехах и драгоценностях, – заметил майор. – Я почти уверен, что приезжал кто-то из своих.
– Знаешь, у меня тоже были такие подозрения. С какой стати ему садиться в чужую машину? Да и продавщицы вели себя очень скованно. Мне кажется, если с ними хорошо поговорить, можно узнать правду.
– Ты сказал, что возле магазина стояла машина Кастевского.
– Синий «Лаурель» девяносто четвертого года.
– Со спойлером?
– Да.
– А сзади, там, где у японцев крепится номер, что-нибудь приметное есть?
– Да. Картинка с медвежьей головой. Ты эту машину где-то видел?
– Нет. Мне ее описали, – Клотов еще больше посерьезнел. – Кастевский приезжал вместе с Ольгой Агаровой и Кариной Кургановой на базу отдыха «Юнга». Он оставался один возле машин и вполне мог испортить тормоза на «Скайлайне» Карины Кургановой.
– Зачем это ему?
– Не знаю. Но у меня сложилось дурное предчувствие на его счет.
– Думаешь, Кастевского могут убить?
– Возможно, он станет второй жертвой в этой истории, не считая Карину и Ольгу.
Варенцов с тревогой посмотрел на майора.
– Не сгущай краски. Для таких крутых разборок нужны веские причины. Ты их знаешь?
– Нет, – признался Клотов. – Мне не известно, из-за чего все началось. Почему отравили Агарова? Но все последующее уже кажется мне вполне объяснимым.
– Ты слышал, что говорит начальство о наших догадках?! – напомнил следователь. – Им нужны факты и доказательства.
– А их у нас нет, – согласился майор.
Глава 20
Четверг начался с неприятного происшествия.
В Управление приехал с проверкой генерал Гребнёв, возглавляющий УВД края.
Отношения Дремлюги и генерала складывались не лучшим образом. Полковник не раз замечал, что генерал поглядывает на него с нескрываемой иронией. До Дремлюги не раз доходили слухи, что Гребнёв отпускает едкие шутки в его адрес, в которых полковник выступает этаким недалеким болваном.
Вместо того чтобы затаить обиду на генерала, Дремлюга решил завоевать его расположение; но это было не так-то просто сделать, потому что полковника недолюбливала супруга генерала.
Как-то раз, находясь на банкете в честь Дня милиции, Дремлюга имел неосторожность сказать глупость.
Кто-то из младших офицеров захотел пригласить генеральшу на танец. Супруга генерала, перед тем как согласиться, смущенно сказала:
– Здесь столько молодых девушек. Танцуйте с ними.
Офицер настаивал, а какая-то дама из гостей с поддельным возмущением вскрикнула:
– Любовь Викторовна! Вы выглядите моложе большинства присутствующих!
Но в разговор вмешался полковник и с неуклюжей прямолинейностью похвалил:
– Мне нравится, когда женщины не кокетничают и смело говорят о своем преклонном возрасте.
Комплимент не удался, и генеральша воспылала к Дремлюге острой антипатией, которую смогла передать и мужу.
После этих событий уже было не так-то просто заручиться симпатией генерала. Дремлюга по себе знал, что лесть – лучший помощник в таком деле. Всякий раз в обществе генерала он не упускал случая польстить ему и удовлетворенно замечал, что Гребнёву это нравится.
Готовясь к приезду генерала, полковник решил удивить его чем-нибудь по-настоящему.
Он раздобыл фотографию генерала и заказал в ателье большой портрет в красивой деревянной рамке.
Портрет Феликса Дзержинского, десятки лет провисевший в кабинете начальника, переместился в шкаф, и новый герой занял почетное место на стене за креслом Дремлюги.
К сожалению, ржавый гвоздь не выдержал веса массивной рамки и выпал из стены. Так что полковник едва успел подхватить драгоценный портрет.
В этот момент доложили, что приехал генерал, и дальше все шло в большой спешке.
Дремлюга приказал сержанту Плюеву вбить новый гвоздь и повесить портрет, а сам побежал встречать начальника.
Плюев оперативно выполнил приказ и вышел в коридор.
Там он увидел майора Клотова и поинтересовался причиной переполоха.
– Генерал помер, – пошутил на ходу Клотов.
– Поэтому и портрет покойника на стене, – сообразил сержант.
Когда Дремлюга привел Гребнёва в свой кабинет, случилась та самая неприятность, которая портит потом весь день.
Генерал величественно вошел в кабинет, улыбаясь от рассыпаемой полковником лести. Переступая порог, он замер, так что раболепно согнутый Дремлюга уткнулся фуражкой в спину начальника.
– Что случилось? – самодовольно спросил полковник, полагая, что Гребнёв польщен и обескуражен увиденным на стене портретом.
Дремлюга точно знал, что никто еще не обскакал его в подобном хитроумном шаге.
«Завтра, конечно, во всех РОВД будут висеть его портреты, но в таком деле главное – быть первым».
– Это я должен спросить, что это значит! – с раздражением спросил генерал.
«Сердится ради приличия, – подумал полковник. – Ясное дело, потребует снять портрет, да только не очень настойчиво».
Он заглянул через плечо Гребнёва в кабинет и побелел от страха.
На стене висел портрет генерала, украшенный траурной черной лентой.
– Кто посмел?! – заорал Дремлюга, да так громко и неожиданно, что генерал отшатнулся и, запнувшись о порог, растянулся на полу.
Подчиненные попрятались по кабинетам, не желая попасть под горячую руку полковника, и только когда Дремлюга стал кричать: «Скорее! Валидол генералу!», кто-то догадался вызвать «Скорую помощь».
Через четверть часа Дремлюга уехал вместе с генералом в больницу, пообещав устроить нагоняй тем, «кто допустил вандализм в адрес высшего руководства».
В конце рабочего дня майор Клотов негромко постучал в дверь кабинета Дремлюги.
– Нет! – прогремел из-за двери недовольный голос полковника.
Клотов подумал о том, что никогда не видел Дремлюгу приветливым и веселым. Наверное, в организме у начальника отсутствовал ген, отвечающий за миролюбивое настроение.
Майор вошел, полагая, что «нет» – это то же самое «да», просто не в самое подходящее для визита время.
Клотов сразу отметил злорадную улыбку, которая очень шла к диктаторской физиономии Дремлюги. Из-за спины начальника на майора смотрел столь же безжалостный Дзержинский. Старый проверенный временем авторитет вернулся на свое место на стене, а портрет генерала Гребнёва перекочевал в шкаф.
Полковник сидел за столом и рассматривал книжечку с комиксами. Взглянув на Клотова, он снова вернулся к изучению картинок. Лицо Дремлюги было очень серьезным, как будто он читал протокол допроса.
– Не могу вразуметь этот плоский юмор, – с легким раздражением пожаловался полковник. – Какой-то бред идиота.
Майор посмотрел на обложку. Комиксы назывались «Приключения Дональда Дака».
– Так ведь это комиксы – для детей, – заметил Клотов.
– Вот это меня и настораживает, – грустно признался Дремлюга и убрал комиксы в стол.
Он недружелюбно посмотрел на подчиненного и тоном, не предвещающим ничего хорошего, сказал:
– Что полезного сделал за день? Почему не докладывал о проделанных оперативных мероприятиях?
– Я пытался вас найти. Но вы ведь были в сауне вместе с подполковником Петренко, – попытался оправдаться майор.
Дремлюга удивленно открыл рот, словно рыба, которой ударили по голове веслом.
– Откуда ты знаешь? Для всех я был на совещании.
– Дедукция.
– Кто такая?! Из какого отдела? Я вам покажу, как шпионить за руководством!
Клотов решил, что сейчас не время водить полковника за нос.
– Я догадался. На вас китель подполковника Петренко. А на шее – лист от березового веника.
Дремлюга внимательно оглядел свой китель.
– То-то я чувствую, что он мне узковат. И деньги незнакомые в кармане. А я гадаю, что за подхалим мне их подсунул.
Полковник порылся в кармане и достал пачку из перевязанных резинкой купюр.
Затем Дремлюга встал из-за стола и подошел к зеркалу, укрепленному на стене. Он тщательно осмотрел свою мощную шею и отлепил засохший листок.
– С таким фактом жена может застукать на клевете, – обеспокоенно пробормотал Дремлюга. – Сколько раз я говорил, что водка не совместима с конспирацией.
Полковник еще немного полюбовался своим мужественным лицом и вернулся к столу.
– Ты меня разочаровал, майор, – сухо продолжил Дремлюга. – Сержант Плюев пока что отнекивается, но я-то знаю, что утренняя выходка с портретом генерала – твоих рук дело. Больше у нас в Управлении никто на такой вандализм не способен.
