Мария Жукова-Гладкова - Фаберже для русской красавицы
Его вопрос немного разрядил обстановку, Кеша повернулся к двери в подъезд, набрал код, и мы всей толпой, с собаками, вошли внутрь.
Квартира на самом деле была опечатана. Лампочка на площадке горела яркая, и в ее свете была видна печать. Андрей склонился, осмотрел все «наклейки», потом объявил:
– Липа. Не менты.
– То есть? – подал голос Кеша.
– А КГБ могло быть? – спросил Джеймс.
– Это любители, тебя на понт взять хотели, – сообщил Андрей Кеше. – Можешь настоящую милицию вызвать, если хочешь.
– Только ментов мне не хватало на мою больную голову! – воскликнул Кеша, повернулся к Джеймсу и пояснил: – Я – псих со справкой, поэтому менты вполне могут заявить, что это я сам обклеил себе дверь или кто-то из моих товарищей по милому домику на Пряжке.
– Скорее недругов, – заметил Андрей.
– А что такое псих со справкой? – поинтересовался Джеймс. – Я знаю, кто такой псих, и даже слушал курс лекций по психиатрии в университете, но вы не кажетесь мне похожим на больного. Есть определенные признаки, по которым…
– Джеймс, у нас в стране, если человек хочет стать сумасшедшим, то платит деньги и им становится, – сказала я, посмотрела на Кешу, который выглядел абсолютно нормальным (и причины его вступления в Общество мне были ясны), и спросила: – Я правильно изложила суть?
Кеша улыбнулся. Джеймс спросил, зачем платить, чтобы становиться психом. Ему популярно объяснили.
– То есть, если вас обвинят в краже коллекции, вы можете сослаться на то, что вы невменяемы и не понимали, что творили, и уйти от наказания?!
Все остальные собравшиеся перед дверью на мгновение застыли на своих местах.
– А мне это на ум не пришло, – признался Кеша. – Спасибо, Джеймс. Десять процентов твои – за идею, – если украду коллекцию.
– Пребывание в России действует на тебя благотворно, Джеймс. – Валерий опять обнял его на плечи. – Вернешься в Англию – и наведешь там шороху.
– Что наведу?
Ему пояснили возможные варианты, после чего Джеймс заметил, что в Англии уже есть Абрамович, Березовский и другие российские граждане, которые навели достаточно шороху до него. Кеша же посмотрел на Андрея и уточнил, может ли он сорвать ленту с двери. Андрей первым потянулся к ней. Кеша помогал. Когда ленту наконец сорвали, Кеша достал ключ и посмотрел на всю нашу компанию.
– У меня дома гости, – предупредил он.
– И нам нельзя входить? – уточнил Андрей.
– Это – мой клиент. Я считаю, что мы должны обсудить сложившуюся ситуацию, раз и Валерия тоже сегодня подставили…
Валерий напомнил, кому следует позвонить.
Грек оказался типичным греком и чем-то напомнил мне Онассиса, которого я видела на каких-то фотографиях в старых иностранных журналах. Мне их в советские времена (когда с этим была большая напряженка) привозил один знакомый моряк – ради фасонов платьев, которые я копировала. Пока Онассис был жив, его часто фотографировали. Меня тогда, конечно, больше интересовали снимки Жаклин Кеннеди-Онассис и ее платьев, но невысокого страшненького грека я тоже запомнила.
Этот господин Костадинос доставал мне макушкой до подбородка, а Джеймсу, казалось, мог бы забраться под мышку. Горбатый нос с бородавкой на кончике, смуглая кожа с угрями и небольшой горб помогли бы ему получить роль в каком-нибудь фильме ужасов, если бы он вдруг решил податься в Голливуд. Неужели все греческие миллионеры такие уроды? С кого же тогда античные скульпторы лепили богов и героев?! Или у них было так хорошо развито воображение?
Рядом с Костадиносом сидела ожившая кукла Барби с широко распахнутыми голубыми глазами, длинными пушистыми ресницами (по-моему, не накладными), ниспадающими до талии волосами цвета меда (точно своими!) и пышным бюстом, выпадающим из декольте. Когда она вставала, создавалось впечатление, что этот процесс никогда не закончится, а Костадинос ростом не превышал одну ее длинную ногу.
Агент грека представил нас, а потом вкратце описал нанимателю ситуацию (на хорошем английском). Грек задумался, затем велел Кеше удалиться вместе с ним в одну из соседних комнат, предварительно извинившись перед нами. На красотку он не обращал никакого внимания. Она пока не произнесла ни слова, и Кеша, представляя всех друг другу, ее пропустил, хотя она и встала.
Мы расселись в гостиной, там также устроились и собаки. Они, правда, расположились у входа в комнату, и я поняла, что мы отсюда не выйдем, если они нас не выпустят. Глаза ротвейлера стали наливаться кровью, овчарка пока просто смотрела неотрывно.
– Эй, красотка, плесни-ка нам чего-нибудь. Я знаю: у Кешки для друзей всегда есть, – сказал Валерий, закидывая ногу на ногу.
Кукла Барби перевела взгляд голубых глаз на говорившего и молвила мерзким визгливым голосом, который лучше всего подошел бы для коммунальной кухни, что она вначале должна спросить разрешения у господина Костадиноса, а его сейчас нельзя беспокоить. Произнеся эту речь, она захлопнула рот и недовольно поджала губы.
Валерий хмыкнул, поднялся, не обращая внимания на собак (зарычал только ротвейлер, и то тихо), подошел к бару, спросил, что я буду, принес мне вина, потом налил Джеймсу, Андрею и себе, несмотря на то, что они с Андреем были за рулем. На куклу Барби он демонстративно не обращал внимания. Мы стали потягивать напитки из бокалов, а Валерий объявил, что сейчас позвонит одному коллеге – если он, конечно, не томится в застенках.
Коллега не томился, но информацию к сведению принял и заметил, что, вероятно, завтра же съедет на свою вторую квартиру.
– Как думаешь, мафиози звонить? Он, конечно, не совсем наш… – Валерий посмотрел на Андрея.
– Валяй. Нам нужна информация.
«Почему нам? – подумала я. – Ради чего они все объединились? Ради поиска коллекции? Скорее ради кражи, – ответила сама себе. – И почему этот богатый грек сидит в обычной квартире на Гражданке, пусть и хорошо обставленной и полной красивых и дорогих антикварных вещей? Ради конспирации? Не хочет привлекать к себе внимания? Возможно…
Но почему он сейчас приехал в Россию? Его вызвал Кеша? Он получил какую-то информацию? Зачем нужно личное присутствие Костадиноса?!»
Валерий тем временем, по его собственному выражению, «звонил в мафию». Агенту мафиози он тоже сообщил о случившемся с ним самим и с Кешиной квартирой. С собеседником же, по его словам, все было в порядке, но он поблагодарил за сообщение.
– Хм… Кто же это над нами так подшутил? – спросил Валерий, ни к кому конкретно не обращаясь.
Я украдкой следила за куклой Барби. Ну точно кукла! И где таких находят греческие миллионеры? Или их находят агенты?
Вскоре Костадинос с Кешей вернулись, и Костадинос взял нить разговора в свои руки.
– Я понял, что все собравшиеся преследуют одну цель? – Он обвел нас всех взглядом, опять за исключением Барби.
Мужчины кивнули, я с бесстрастным видом потягивала вино, раздумывая, зачем меня сюда все-таки притащили. Случайно? Почему Андрей не вызвал мне такси? Не отправил домой, вежливо извинившись? Потому что было неудобно высадить меня посреди улицы? Или у него на меня есть какие-то виды, причем его интерес никак не связан с моими женскими чарами? Ладно, подождем, посмотрим. Может, что-то и прояснится.
– Я могу выслушать мнение каждого насчет местонахождения коллекции? – продолжал Костадинос. – Начнем с дамы. – Он посмотрел на меня.
– Я считаю, что она уже продана, – сказала я. – Кто-то украл ее и уже передал заказчику.
– Тогда почему всплыли два экспоната? – спросил грек, прищурившись.
– Чтобы отвести подозрения от настоящего вора.
– Хм… А кто, по вашему мнению, осуществил кражу?
– Не знаю, – ответила я.
– Но мнение у вас есть?
– Папа с сыном Красавины, члены Общества потомков царской семьи. Папа три раза сидел в тюрьме за антикварные дела. У него есть опыт, есть нужные навыки, есть связи.
– Хм… – опять промычал грек и перевел взгляд на Джеймса. – Что думает мистер Блэк?
– Русский КГБ.
– Все ясно, – сказал Костадинос и тут же перевел взгляд на Валерия.
– Юрий Самохвалов, владелец «Транспорт-Сервиса» – компании, которая перевозила коллекцию в Россию.
Грек посмотрел на Андрея.
– Папа с сыночком Красавины – как первый вариант. Второй – агенты британской разведки по заказу королевской семьи Великобритании.
Грек очень заинтересованно посмотрел на Голованова, потом уточнил, не про Андрея ли говорили, что он в Афганистане сбил два самолета одним выстрелом.
– Разве такое возможно? – встрял английский аристократ. – Для того чтобы сбить самолет…
– Понимаете, господин Костадинос, – заговорил Андрей совершенно серьезно, – это было двадцать третье февраля, День Советской армии, как он тогда именовался. И мы все были пьяны вхлам. Никто из нашего расчета не мог в дальнейшем с полной уверенностью утверждать, было ли это два американских самолета или у нас у всех в глазах двоилось. Но легенда о том, что я сбил два самолета одним выстрелом, преследует меня все годы. Мне, конечно, приятно, что моя слава докатилась и до солнечной Эллады, но я – человек честный и не стану клясться ни на Библии, ни на Уставе, ни на Уголовном кодексе, что самолетов было два.
