Анна Владимирская - Плата за обман
— Предупреждать же о таком я отвыкла давно, — сказала она серьезно. — Никто не верит, зато все пугаются. В юности я еще была наивна и охвачена желанием всех спасать, применять с пользой для людей свои предчувствия. И однажды в аэропорту, где провожала подругу, устроила истерику, просила задержать вылет. Меня не слушали, поднимали на смех, причем даже сама подруга. Я настаивала, что самолет погибнет. Меня задержали, обвинили в провокации, в намеренном создании паники, продержали несколько часов… Потом выгнали из аэропорта… А самолет сбила ракета, случайно выпущенная во время учений. Все знают об этом случае, хотя он замалчивался. И что, вы думаете, мне сказали спасибо за предупреждение? Наоборот: нашли и угрожали судом. Доходило до абсурда — дескать, это я нацелила ракету!
Она помолчала.
— Так что нельзя спасти тех, кто не желает быть спасенным… Впрочем, если бы почуяла серьезную опасность, вас бы обязательно предупредила.
— Спасибо, — буркнул Старостин, хотя слушал с огромным интересом.
— Черных птиц в краю глаза не видела, только немного виски заломило. Значит, опасность была несерьезной. А что случилось?
— Неисправность двигателя… Вынужденная посадка в Брянске. Пришлось пилить автомобилем до Москвы еще триста километров. А что за черные птицы? — спросил он в свою очередь.
— Так… Ничего. Неважно.
Вера с интересом смотрела в окно, разглядывала город. Какое тут все огромное по сравнению с Киевом! К Москве она относилась с почтением. А вот Питер любила всей душой. Про себя удивлялась: почему люди стремятся именно в Москву, а не в милый ее сердцу Санкт-Петербург? И хотя понимала, что именно здесь есть работа для миллионов, все равно — если бы выбирала, где жить в России, выбрала бы северную столицу.
Старостин взял на себя роль гида. Рассказывал, мимо чего они проезжали. Лученко слушала его вполуха, разглядывая дома и людей.
— А это Дворец пионеров, сюда Мира ходила в художественную студию, когда маленькая была. Сейчас он, правда, называется Дом творчества детей и…
— Остановите здесь. Пожалуйста, — вдруг попросила Вера.
— Зачем? Мы ведь едем смотреть квартиру Миры?
— Мне нужно зайти в изостудию.
Машина остановилась, они вышли. Мужчина держал ее под руку, когда они поднимались на крыльцо здания. Но, поднявшись, женщина опять его удивила.
— Я хотела бы пообщаться здесь с людьми без вас.
— А как же наш с вами договор — действовать в тандеме? — напомнил Старостин.
— Если вам так хочется… Хорошо. Только не думаю, что вам это будет интересно. Я уверена, что вы не видите в этом посещении никакого смысла.
— Ну что ж. Не вижу, — решил более не скрывать своих мыслей бывший мент. «Все равно она догадается», — подумал он.
— И не мешайте, не удивляйтесь ничему, договорились?
Старостин пожал плечами. Они подошли к охраннику.
— Где у вас кружок изобразительного искусства? — взял инициативу в свои руки Сергей.
— Третий этаж, налево по коридору.
— Как зовут руководителя кружка? — спросила Вера.
— Э… Сейчас посмотрю. Роза Исааковна.
— Спасибо.
Они поднялись на третий этаж и сразу нашли нужную дверь. Перепутать ее с другой было невозможно, поскольку эта была расписана цветами шиповника и соловьями. Постучав и получив приглашение войти, гости шагнули в большую светлую комнату. С потолка лился яркий свет люминесцентных ламп. Пахло здесь красками и пластилином, стояли мольберты, а за ними трудились дети разного возраста. Они усердно рисовали натюрморт: бело-голубой кувшин, несколько яблок и лимон на фоне вертикально стоящего серебряного блюда.
Дети на мгновение оторвались от мольбертов, посмотрели на гостей и тут же снова углубились в рисование.
— Нам нужна Роза Исааковна, — подал реплику Старостин.
— Это я, — сообщила женщина лет пятидесяти, небольшого роста, крепенькая, сохранившая черты миловидности. — Вы пришли записывать ребенка ко мне в студию?
— Нет, — поторопился с ответом бывший оперативник.
— Да! — грудным голосом неторопливо проговорила Вера, незаметно дернув своего спутника за рукав костюма. — Нам посоветовала к вам обратиться ваша бывшая ученица Мира Ладыгина.
— О, Мирочка! Я помню ее. Какая умница! — всплеснула полными руками преподавательница. Ее лицо расплылось в радостной улыбке. — Дорогая, милая девочка! Моя самая талантливая ученица, хоть и неорганизованная. Садитесь вот сюда, в углу, возле стеллажей…
Вере не стоило никакого труда разговорить женщину. Она с готовностью поделилась с гостями всем, что помнила о Мирославе. Девочка не только хорошо рисовала гипсы и писала акварелью лучше всех в студии. Как рассказала Роза Исааковна, у юной художницы было множество самых разных увлечений, которые она отражала в своих рисунках.
— Можно посмотреть? — попросила Лученко.
— С удовольствием! — Руководительница студии, словно только этого и ждала, кинулась к шкафу и принялась рыться в разноцветных папках.
Вскоре она извлекла Мирины рисунки, наброски и живописные этюды. Вера принялась перебирать листы бумаги, погружаясь в красочный мир детских мечтаний, грез и реальных событий. Лошади, пейзажи, много портретов, пока еще неуклюжих. Вот рисунок, где Мира мчится на мотоцикле. А вот нежнейшая акварель с изображением пруда, лодки, кувшинок и стрекоз над камышом, и под всем этим тихим омутом стихи Юнны Мориц:
Кто так светится? Душа. Кто ее зажег?Детский лепет, нежный трепет, маковый лужок.Кто так мечется? Душа. Кто ее обжег?Смерч летящий, бич свистящий, ледяной дружок.
— Ого, — сказала Вера. — «Путеводная звезда», хорошие стихи… А это кто? Ага, понятно…
Она взяла в руки лист с портретом. На нее смотрела женщина, чем-то неуловимо похожая на Миру, с большими печальными глазами, но с улыбкой в уголках рта. И четкая подпись: «Мама».
— Хорошая работа, — сказала Вера, искоса глядя на Старостина. Она знала, что Марат Ладыгин сейчас женат на другой женщине, а с Mириной мамой разведен. — А вот это что?
Она показала преподавательнице графический рисунок, где юноши танцевали какой-то странный акробатический танец.
— Это? Сейчас… А! Капоэйра.
— Ничего себе, — нахмурился Старостин и процитировал: — Бразильский вид боевого искусства, включающий элементы акробатики, ритм во время тренировки задается традиционными музыкальными инструментами… В Москве есть федерация капоэйры, множество групп.
— А мне Мирочка говорила, что это танец! — сказала Роза Исааковна.
По словам учительницы рисования, от которой у девочки, похоже, секретов не было, Мирослава Ладыгина увлекалась этим бразильским полутанцем-полуборьбой. Однажды, когда Мира писала этюды в парке Пушкина, она увидела группу танцоров. Позитивная энергетика и свобода самовыражения юношей и девушек так впечатлили ее, что она тут же сделала набросок.
— Смотрите, капоэйристы на ее рисунке не сражаются, они играют! И стиль этой игры уникален и неповторим для каждого… Собственно, как уникален и неповторим сам человек.
— И все же это смесь всего: и боевое искусство, и танец, и игра одновременно, — настаивал Старостин.
— Нормальный коктейль для подростка, — заметила Лученко.
— Знаете, что мне рассказывала Мирочка про свое увлечение? — лукаво улыбаясь, спросила преподавательница.
— Очень интересно!
— Что капоэйра в сто раз лучше фитнеса, йоги и гимнастики. Что фигуры у капоэйристов лучше всех.
— Ребенок, — проворчал Старостин. — И так худющая.
— И опять скажу: это нормально для девочки — заботиться о своей талии, — заявила Вера. — Значит, она занималась этим серьезно?
— Она ходила на занятия, во всяком случае. Капоэйра развила у нее удивительную пластику тела, она прекрасно танцевала. Правда, Кирюша? — Роза Исааковна обратилась к парнишке, который высунулся из-за мольберта и прислушивался к разговору взрослых.
— Классно танцевала, — пробасило юное дарование, почесывая кончиком кисточки макушку. — Она говорила, что иногда ходит с подружками в клубы на дискотеки. И там показывает высший пилотаж. А когда к ней начинают клеиться, то особо навязчивым ухажерам она внятно объясняет, чтобы отваливали поскорей, при помощи той же капоэйры.
Старостин задумался. Он или его люди всегда сопровождали Миру на все прогулки и занятия. Правда, было несколько случаев, когда она удирала… А они рыли землю, чтоб ее найти. Потом она смеялась, обещала отцу не рассказывать. И действительно не рассказывала. Значит, на дискотеках?… Вот несносная девчонка!
— Однако я совсем заболтала вас. А как же ваш ребенок? Кто у вас, мальчик или девочка? Когда вы придете в нашу студию?
— Мы сейчас уезжаем за границу. Вот вернемся, и тогда… — улыбаясь, заверила Лученко.
