Гуннар Столесен - Ночью все волки серы
Я медленно шел по ступеням вниз. Одна из дверей первого этажа чуть приоткрылась, из-за цепочки меня разглядывала пара бегающих глаз. Встретившись со мной взглядом, хозяйка поспешно захлопнула дверь.
— Подождите! — взмолился я. — Не закрывайте.
Дверь вновь чуть приоткрылась. Высунулся длинный острый нос, мелькнула старческая морщинистая кожа и черные хитрые глаза. Я подумал, что на первых этажах всегда живут именно такие старушонки. Постоянно дома и постоянно к вашим услугам. Я перешел к делу.
— Извините, вы не знаете, где бы я мог найти фрекен Сервисен, что живет этажом выше?
Она покачала головой, а в глазах вспыхнуло любопытство.
— Что вам, собственно, нужно? — спросила она.
— Меня просил передать ей привет один старый знакомый…
— Ах, вот оно что… — похоже, она мне не верила.
— А что, она часто подолгу отсутствует?
Не обращая внимания на мои вопрос, она довольно грубо сообщила мне:
— Вчера к ней кто-то уже заходил. Может, ей уже передали привет.
— Кто заходил?
— Откуда мне знать. Какой-то господин. Я его только сзади видела.
— Вы его видели раньше?
— Нет. Да и темно было. Он приходил сюда поздним вечером. Одет обыкновенно, в пальто и шляпе. Выглядел вполне прилично.
Я почувствовал беспокойство — покалывало между лопаток.
— А вы не заметили каких-нибудь особых примет?
— Не знаю…
Сделав над собой усилие, я спросил:
— А не показалась ли вам странной его манера ходить?
Она задумалась, и неожиданно лицо ее просияло.
— Ну конечно! Вы мне напомнили. У него вроде что-то не в порядке с ногой. Точно, он хромал!
Меня аж пот прошиб от этой новости, зато в следующую секунду уже била дрожь. Я похолодел. Губы едва ворочались, когда я задавал ей следующий вопрос:
— У вас случайно нет ключа от ее квартиры?
— Никаких ключей! — Она возмущенно затрясла головой. — А сторож назначен муниципалитетом, поэтому его никогда не застать на месте. Так что вам придется подождать ее возвращения. — И стала опять закрывать дверь.
Я сделал медленный выдох.
— А вы видели, как она уходила?
— Ничего я не видела!
— В таком случае… Будьте любезны, подняться со мной наверх. Боюсь, мне придется взломать дверь. Возможно, с Ольгой что-нибудь случилось.
— Взломать дверь? Вы с ума сошли, молодой человек! Я позвоню в полицию. — Дверь захлопнулась перед самым моим носом, но никаких звуков изнутри я не услышал. Она наверняка стояла под дверью и подслушивала.
— Звоните! — сказал я так, чтобы за дверью услышали. И пошел по лестнице вверх.
Время от времени, оказавшись в какой-то ситуации, нам кажется, что подобное с нами уже случалось.
Стоя перед дверью Ольги Серенсен, я вспоминал другую дверь — Ялмара Нюмарка, и все, что я пережил тогда — всего несколько недель тому назад.
Проблем с дверью не было и на этот раз. Я воспользовался тем же способом: выставил стекло, просунул руку вовнутрь и отодвинул щеколду.
Дверь открылась, и тут же распахнулась дверь соседней квартиры. На пороге стоял парень метра два ростом, в красных подтяжках.
— Что здесь происходит, черт побери? — спросил он.
— Немедленно позвоните в полицию, — сказал я.
— С полицией дел не имею, — ответил он и исчез, хлопнув дверью.
Я пожал плечами и вошел в квартиру. Прихожая была темной и довольно тесной. У одной стены стояли старые сапоги из грубой замши, у другой — рыбацкие сапоги. На каких-то крюках здесь же висели бурое пальто и старый передник.
Я осторожно потянул носом. В квартире пахло пивом. Был и другой запах — куда менее приятный.
Я открыл первую попавшуюся дверь. Это была кухня. Раковину переполняли грязные тарелки и стаканы. Пол был уставлен пустыми бутылками из-под пива. Посреди стола красовалась банка консервированного зеленого горошка. Жалкое зрелище — символ праздничного стола для бедных.
Я вернулся в прихожую, открыл другую дверь и попал в комнату. Здесь я нашел то, что искал.
Похоже, недавно здесь проходила вечеринка. Повсюду валялись пустые бутылки. Кресла были сдвинуты, а потертый журнальный столик вплотную прижат к видавшему виды дивану. Судя по неопрятному узору из пепла и смятых окурков на коричнево-грязном линолеуме, содержимое переполненной пепельницы вывалили прямо на пол.
Женщина с седыми, спутанными волосами и измученным лицом лежала на спине, слегка подпирая плечом черно-коричневый секретер. На одном из острых углов секретера расплылось темное пятно и повисло несколько длинных седых прядей. Скрюченные пальцы судорожно сжимали стеклянное горлышко. Женщина лежала в лужице вытекшего из бутылки пива. Немигающий взгляд был устремлен в потолок, словно там ей открылся вид на некий вечный супермаркет с длинными рядами полок, уставленных бутылками и банками пива, куда она стремилась всей душой.
Если это была Ольга Сервисен, то соседка снизу нрава: привет ей уже передали.
31
Я спустился на первый этаж и позвонил в дверь. Мне не открыли.
— Послушайте! — крикнул я. — Вы позвонили в полицию? Если еще нет, то звоните сейчас же!
Никакого ответа. Видно, старушка стояла под дверью и тряслась, воображая всякие злодеяния, которые могли мне прийти в голову.
Ближайший телефон находился в закусочной на Экренгате. Владелец был родом из Хаугесунда, но позвонить он мне все же разрешил. Дежурный уголовной полиции пообещал тут же выслать машину. Я дошел до Киркегатен и стал ждать на улице.
Подъехал автомобиль, сам Данкерт Муус ступил из него на землю. Увидев меня, он обернулся к машине и спросил:
— Кто принимал вызов? Почему не предупредили, что звонит Веум? Это же известный потрошитель трупов.
И без всякой симпатии посмотрел на меня. На нем было его неизменное пальто и шляпа столетней давности. Ну а взгляд, как у людоеда, долго просидевшего на строгой диете.
— Кого же ты лишил жизни на этот раз, Веум?
Я кивнул в сторону дома.
— Пойдем, увидишь.
По уже знакомой лестнице мы поднялись на второй этаж. Я услышал, как одна из дверей на первом этаже приоткрылась, но не обернулся.
Данкерт Муус был не один. Его сопровождал Педер Исаксен, мертвенно-бледный и, как всегда, надутый. Они замечательно ладили между собой. И оба терпеть не могли меня.
— Веум же некрофил, знаешь, что это такое? — услышал я за спиной шутку Мууса. А когда мы подошли к квартире, он взревел: — Кто сюда вломился?
— Не высадив стекло, я бы не смог найти труп, — объяснил я как можно спокойнее.
— А кто просил тебя его находить? — Он просто издевался надо мной. — Она случайно не из тех твоих птичек, что балуются наркотиками и вечно сидят на игле? — И, обращаясь к Исаксену, добавил: — У Веума слабость к малолеткам. Впрочем, к трупам тоже, у него широкий диапазон интересов.
— Это Ольга Серенсен, ей не меньше шестидесяти, и…
— Неужели тебе с годами стали нравиться старушки?
— Она жила с Юханом Верзилой, который исчез в семьдесят первом. Дело закрыли. А вчера к ней заходил какой-то хромой. Когда убили Ялмара Нюмарка, там тоже возникал хромой.
— Ты говоришь, убили?
— Конечно. Но ведь то дело тоже закрыли, не так ли? Ну что поделаешь, если у человека на глазах шоры?
— Так ты доведешь нас до места или мы так и будем стоять здесь и слушать твою болтовню? — И опять шутка, адресованная Исаксену: — Ты понял, как у него все продумано? Целый спектакль в декорациях.
Мы вошли. Хозяйка квартиры лежала на прежнем месте. Теперь я смог разглядеть ее как следует. Одета в широкие коричневые брюки и желтовато-коричневый свитер, в котором без труда поместились бы еще двое. Лицо избороздили сероватые морщины, щеки ввалились.
Муус положил свою большую тяжелую руку мне на плечо и шагнул в комнату.
— А ты подожди в коридоре, Веум.
На пороге он задержался. Обвел глазами комнату. Затем извлек из кармана пальто обгорелый окурок, вставил его в рот и чиркнул зажигалкой. Я не помню, чтобы он когда-нибудь закуривал новую сигарету. Хорошие сигареты вообще не вязались с его помятой физиономией.
Вид его сутулой спины напомнил мне эпизод из американского боевика 40-х годов. Мужчина в пальто и шляпе. По комнате плывут кольца дыма. Обстановка наибеднейшая. А на полу лежит труп женщины, отнюдь не голливудской красотки, но, когда съемки будут окончены, эта статистка могла бы по праву потребовать высшей ставки.
Плохо только, что дублей отснято много, а конца съемкам еще не видно. Появляются новые сцены, съемки продолжаются, и никто не знает, чем же все это кончится. Ясно одно, что женщина мертва, и кино тут ни при чем, и Данкерту Муусу далеко до Хэмфри Богарта, впрочем, как и до Эдварда Робинсона.
Муус медленно повернулся ко мне.
— Скажи мне, наконец, правду, Веум. Какое тебе дело до всего этого?
