Наталья Андреева - Обмани меня нежно
– Мы раньше не встречались? – взволнованно спросила она.
И получила в ответ:
– Девушка, мне кажется, или вы ко мне клеитесь?
Потом был короткий поединок взглядов. «Я сильнее», – усмехался он. «Нет, я сильнее», – возражала она, смеясь глазами. «Ты сгоришь». «Нет, ты».
Это оказалось так захватывающе, что она на время забыла о своих проблемах. Они с Герой были в самом начале романа, и если его завязка была банальной: места в вагоне оказались рядом, то продолжение намечалось нетривиальное.
И только сойдя с поезда, Катя тут же о них вспомнила. О проблемах. На вокзале ее уже ждали. И еще ее подозревали в убийстве. Она с грустью посмотрела на своего красавца адвоката, который легко, как перышко, нес ее чемодан, в котором лежала ворованная картина, стоившая на черном рынке шестьсот тысяч долларов.
Она могла ускользнуть от него без труда, по почему-то сказала себе: один день. Всего один день. Боже, как я его хочу! И я могу себе это позволить, хотя бы на один день...
* * *Валерий Громов праздновал победу. Он наконец-то разгадал их хитроумную комбинацию. В преступной группе четверо: Голицын, он крадет картину из музея, подменяя ее копией, которую пишет художница Зоя Каретникова. Потом Голицын везет ворованный антиквариат в Москву, где передает посреднику, чтобы запутать следы, а тот отдает картину галеристке Семеновой, перейдя с Ленинградского вокзала на Казанский. Галеристка ее продает кому-нибудь из своих многочисленных знакомых с тугими кошельками. На следующий день посредник получает деньги и, забрав свою долю, передает их дожидающемуся на Ленинградском вокзале Голицыну.
Но зачем в тот же день Семенова едет в Питер, причем в одном поезде с Голицыным? Что сие означает? Следы путают? Эта галеристка та еще штучка!
– Будем брать, – решил Валя. – Сами все расскажут.
Во-первых, надо колоть Зою Каретникову. Это их слабое звено. Во-вторых, назначить в музее проверку. Теперь известно, что именно следует искать. Проверить хранилище, где лежат холсты художников-передвижников, в первую очередь Федора Васильева. Картин там пылится немало, но их интересуют только пейзажи Васильева, тема голицынской диссертации. Возни много, но и дело не на один миллион долларов. Речь идет о государственной безопасности. Громов, думая об этом, раздувался от гордости. В-третьих, Семенову надо дожимать с убийством Ильи Северного. Ах, какое крупное намечается дело!
Мысленно он уже проделал в кителе дырочку для ордена и примерил новые погоны. Преступников надо брать. Пора. И Виолетта уже готова. Можно выпускать ее на Голицына.
Но в этот день случилось нечто, что совершенно выбило Громова из колеи. Семенова и Голицын сели в один поезд. Мало того, они сели в один вагон. Но и этого им показалось мало. Их места оказались рядом. А дальше началось черт знает что.
Они вдруг решили «познакомиться», причем изобразили это так натурально, что мысленно Громов поставил обоим по пятерке с плюсом за актерское мастерство. Он, убей, не понимал, что за хитроумную комбинацию они придумали на сей раз?
Что за цирк? Голицын клеит галеристку? Играет в любовь со своей сообщницей? И какова цель? Он занервничал. Семенова с Голицыным одна команда, они уже не первый год работают в паре. Что за трюк со знакомством? Задумали очередное ограбление? Но напрямую об этом не говорят. Записками, что ли обмениваются? Они непременно должны себя выдать. Где-то проколоться, хоть одним словом. Люди они или не люди?
– Усилить наблюдение, – велел он. – Из виду не выпускать. Прослушивать все разговоры, в ее номере повсюду рассовать жучков. Писать на несколько видеокамер. Дублировать материал. Если они обмениваются записками, достать их во что бы то ни стало. Это улики.
– Они могут по телефону.
– Что?
– Набить сообщение, потом стереть.
– Если они на свидании сидят с телефонами, значит, никакое это не свидание! Заснять!
– Есть! А что с музеем?
– Начать проверку! Да, и оповестите всех об этом заранее, пусть-ка наш красавчик Жора понервничает. А что с Семеновой и Северным?
– Ищем.
По тону докладчика Громов понял, что дела идут плохо.
– И что удалось узнать? – с нажимом спросил он.
– Учились в разных школах. Северный на два года моложе. Когда она уже вовсю резвилась на местной дискотеке, он девчонок еще стороной обходил. Вообще, Илюша Северный был скромным парнишкой. Застенчивый отличник.
– Что же его так испортило? – буркнул Валя.
– Ищем.
– Вот и ищите. У нее должен быть мотив. Пройдитесь по родственникам, по знакомым. Узнайте: где именно они пересекались?
– Есть!
В тот же день Громов сам вылетел в Питер. Его подопечная Виолетта жила там, и он решил ее навестить. Втайне он соскучился, поэтому, сев в самолет, какое-то время мечтал. Вот они с красивой девушкой сидят в ресторане, а вот, взявшись за руки, гуляют по Питеру... Тут он вспомнил залитый солнцем пляж, и как Голицын мазал ей спину кремом. Взявшись за руки!
«Убью», – скрипнул зубами он. Время романтических прогулок для Виолетты прошло, и в этом виноват Голицын. «Убью», – вновь подумал Валерий, уже гораздо спокойнее.
Дав сигнал к началу операции, он решил надавить на все болевые точки своих врагов. Поздно вечером в ресторане Громов внушал слегка захмелевшей от выпитых коктейлей Виолетте:
– Завтра утром пойдешь к нему. Вот адрес.
– Мне надо на работу.
– Забудь про работу. У тебя первое серьезное задание.
– Ты меня что, берешь к себе в штат? – хихикнула Виолетта. – А какая зарплата?
– Ты на службе у родины, – сурово сказал Громов. Эти штампованные фразы отлетали у него от зубов, как теннисные мячики от стенки. Виолетта поскучнела.
– Ладно, можешь продолжать работать в своем турагентстве, – смилостивился он. – Какую справку тебе нарисовать?
– А можно больничный? На недельку.
– Запросто. Потреплешь ему нервы хорошенько, он задергается и наделает ошибок. Поняла?
– Да. – Она замялась. – Послушай, Валя... – Он невольно поморщился. Опять Валя! – Завтра выходной. У родителей юбилей. Они на даче будут праздновать. Шашлыки, гости. Я обязательно должна там быть.
– Родители это святое. У моих тоже есть дача. – Он невольно вздохнул. Приехать бы туда со своей невестой. Он покосился на Виолетту. Как всегда хороша. И все умрут от зависти.
– А ты не мог бы... – она опять замялась. – После разрыва с Женей мама за меня переживает. У вас в ФСБ есть дорогие костюмы?
– Что? – он растерялся.
– Извини, ты выглядишь, как лох. Я же тебе помогаю, и ты мог бы изобразить крутого. В смысле богатого.
– Ты приглашаешь меня к себе на дачу?!
– Какой ты глупый, – протянула Виолетта, потягивая через соломинку коктейль. – Я же сказала: это надо для мамы.
– Хорошо, я постараюсь, – сухо сказал он.
– Уж постарайся, – она посмотрела насмешливо. – И сходи постригись. Я дам тебе адрес салона. И скажу, где можно купить нормальный костюм. Ах, да! Машина! – она посмотрела на него умоляюще.
– Какая нужна марка? – сурово спросил он.
– Хотя бы «БМВ». Ты будешь, как Женя. Не то чтобы богатым, а так. А потом улетишь в командировку. Впрочем, нет. Ты москвич. А в Питер приехал в командировку. Познакомились мы на курорте, понял? – Громов кивнул. – Мы будем встречаться редко, но мама успокоится. Идет?
– Хорошо, – вновь кивнул он и подозвал официанта. – Утром выполнишь задание, а вечером я тебя прикрою у родителей.
– Ох, как все серьезно!
– А ты как думала?
Ему казалось, что он произвел на Виолетту впечатление своей серьезностью. Служебный роман развивался по всем правилам. И завтрашний день обещал быть приятным.
Суриков. «Утро стрелецкой казни»
Проснувшись, он первым делом подумал: Катя! На душе потеплело. И за окном сияло солнце. Он живо представил, как будет гулять с Катей по Питеру, рассказывая ей о городе, который она якобы знает. И как она будет удивлена! Ведь он посвятит ее в то, что ему дорого и составляет смысл его жизни. Она, бедняжка, не любит живопись и совсем в ней не разбирается. Надо ее разубедить. Почему-то он был уверен, что Катя его поймет.
Потом обязательно надо пойти с ней в Летний сад, там сейчас хорошо. Близится осень, на все уже легла печаль постепенного увядания, на аккуратно подстриженные газоны и благородные львиные гривы вековых деревьев, в которых кое-где мелькают желтые пряди. Уже пожухли, словно бы выгорели на солнце цветы, но зато нет изнуряющей жары. Они будут идти вдоль набережной, прижавшись друг к другу, и, подолгу задерживаясь у парапета, смотреть на свое отражение в темной холодной воде, превращенное в сказочные персонажи солнечными бликами. Она ведь не завтра уезжает. Они успеют и по городу погулять, и наговориться всласть. Ему хочется знать о ней все. Сегодня у них будет романтический вечер и, возможно, ночь они проведут вместе. Все зависит от него. Надо разбудить в ней женщину, вон она как смотрит! Недоверчиво, с опаской. Но есть в ее взгляде нечто, что его заводит. Какая-то дьявольщинка...
