Елена Милкова - Охота на Скунса
Бесплатный номер в дорогом отеле
Маша Кабанова сидела за компьютером в Reception отеля «Санкт-Петербург» и аккуратно наносила перламутровый розовый лак на длинные ухоженные ногти. Результат оправдал ожидания: действительно, всего минута, а лак совершенно высох. Значит, реклама не обманула.
Легким касанием Маша поправила прическу, вынула зеркальце и аккуратно очертила линию губ. Все было идеально. Даже форма гостиничной служащей шла ей. Вполне можно рассчитывать, что кто-нибудь из состоятельных гостей обратит на нее внимание… Плохо, правда, что не все сразу понимают, что девушка, подающая им ключи, так же покладиста и готова их обслужить в номере, как и ярко накрашенная блондинка у столика в лобби. Но Маша ей не завидовала. Конечно, у той, разумеется, клиентура больше, но зато приходится тратиться на «дружков», которые забирают львиную долю.
Маша вздохнула. Было скучно. Еще бы — поздняя осень, дожди, день стремительно укорачивается. Какой идиот попрется в Питер, когда можно поехать на солнышко в Анталью? А командировочным тут не по карману. Что говорить — настоящий мертвый сезон. А шубу бы неплохо обновить… Так ведь как назло нет никого!
Дверь открылась, и швейцар впустил какого-то нелепого типа в шляпе. Увидев его, Маша чуть со смеху не прыснула. Шляпа-то одна чего стоит, а тощий-то, Господи! Нет, это был явно не герой ее романа. Но она умела держать марку, а потому сразу же уткнулась в компьютер, деловито двигая «мышкой».
— Мне нужна комната, — сказал тощий. Маша подняла глаза.
— Минимальная цена — сорок условных единиц, — ответила она машинально.
— Мне нужна комната, качество не важно, но с видом на Неву. Обязательно.
Маша смотрела незнакомцу прямо в глаза. Он уже не казался нелепым, тем более смешным. Его темные глаза смотрели пристально и внимательно.
— Номер четыреста сорок второй, — сказала Маша. — На четвертом этаже. Окна выходят на набережную.
— Спасибо. Это как раз то, что мне нужно. — Незнакомец улыбнулся, продолжая внимательно смотреть на Машу.
— Возьмите ключи. — Она вынула их из ящика и подала незнакомцу.
— Еще раз огромное спасибо, — ответил тот и, забирая ключи, слегка коснулся ее руки.
Ощущение от прикосновения обожгло, как будто его пальцы были горячими, как огонь, или холодными, как лед. На миг девушке показалось, что у нее закружилась голова. Но скоро это состояние прошло. Маша вывела на экран базу данных гостиницы, затем откинулась в кресле, не понимая, зачем она это сделала. Она снова оглядела совершенно пустой холл. В голову полезли неожиданные мысли. Почему-то вспомнился университет, который она бросила на третьем курсе. Язык более или менее выучила, а диплом, кому он нужен. «А может быть, сходить в деканат, попробовать восстановиться? — подумала Маша. — Меня же не за двойки отчислили, я сама ушла. Вполне могут восстановить». О незнакомце, которого она только что совершенно бесплатно поселила в прекрасный номер с видом на Неву, она даже не вспомнила.
* * *Савва едва добрался до кровати. В ушах звенело от слабости. «Господи, ну почему вот так всегда, — думал он. — Сколько сил ушло на эту девчонку… Она ведь неплохая, просто привыкла плыть по течению, ориентиров надежных нет… Это же мелочь. Но тут мелочь, там, а энергия уходит».
Больше сегодня он был не способен ни на что. Решительно ни на что. Не смог бы даже вылечить мышь от насморка. Хотя у зверей такие хвори случаются, что иной раз приходится выкладываться целиком. Кто их знает, какие у этих мышей болезни.
Савва снял шляпу, куртку, ботинки и лег на кровать. Постепенно звон в ушах затих. Он встал и, подойдя к окну, настежь распахнул его. В гостиничный номер ворвался холодный сырой воздух города. И все же сквозь гарь и автомобильные выхлопы в нем чувствовалось дыхание моря. Савва снял рубашку, расставил руки в стороны и закрыл глаза, представляя себе Океан, это огромное живое существо, прародителя всего сущего.
Сейчас бы еще постоять босыми ногами на земле, вмиг бы все восстановилось. Но идти вниз он не стал, да и куда? На асфальтированную набережную? Вот если бы в деревне… Хорошо всяким бабкам-колдуньям, которые живут на лоне природы. Сидят себе в лесу у ручья под солнцем или на поляне, залитой светом луны. Энергия восстанавливается мгновенно. Можно в прямом смысле слова горы свернуть. А сталкиваться приходится с пьющим мужиком, больными зубами, детской грыжей. «Хотя я, наверное, все упрощаю, как и всякий человек», — подумал Савва.
В помещении стало совсем холодно, температура сравнялась с уличной. Но Савва как будто и не чувствовал холода. Он открыл глаза, опустил руки и закрыл окно. Теперь — горячая ванна и сон. К завтрашнему дню силы восстановятся, и он станет сильным, как всегда.
В постели, засыпая, он снова, уже в который раз, попытался вспомнить, углубляясь все дальше и дальше в свое прошлое. Скитания по городам, еще дальше — непроходимая тайга, избушка в лесу, силки на животных, дружелюбные сибирские лайки, Учитель. Савва видел, как старое доброе лицо склонилось над ним, больным и умирающим. Но прежде, что было прежде? Ничего. Пустота. Как будто он появился на свет уже взрослым, но беспомощным, как и полагается новорожденному. А Учитель выхаживал его, как нянька. Но ведь было же и раньше что-то, обязано, должно было быть! Но как его найти, это утраченное прошлое?
Главное, постараться увидеть. Савва знал, что если он увидит свой дом, то вспомнит его. А сколько он уже объехал городов! Во многих из них мерещилось что-то знакомое: Хабаровск, Екатеринбург, Новосибирск. Но эти города не показались родными. Еще более знакомой была Москва. Но стоило ему выйти на перрон Московского вокзала в Санкт-Петербурге, как он понял, что прекрасно помнит именно этот вокзал и этот перрон. Он бывал здесь не раз и не два. Но когда, при каких обстоятельствах — этого он вспомнить не мог.
И теперь Савва ходил по улицам города и пытался вспомнить. Оказалось, что он прекрасно знает о том, что Гостиный двор находится на Невском проспекте и что там же есть вход в метро. Знакомой показалась и схема метро, знакомыми были центральные улицы. Но это почти не приближало его к разгадке, потому что центральные улицы он знал бы, даже если бы жил в любом из новых районов, даже в области.
Сначала Савва хотел объехать все станции метро, решив, что какая-то из них может показаться ему более знакомой, чем другие. Однако первая же попытка проехать в метро закончилась плачевно. Савва чуть не упал в обморок на первом же перегоне, он физически не мог находиться под землей, в лабиринте, лишенном солнечного света и свежего воздуха. Энергия выходила из него, как газ из проколотого воздушного шарика. И сам Савва превращался в беспомощную тряпицу. Поэтому мысль исследовать метро пришлось оставить.
Тогда он просто обзавелся картой и теперь проделывал странную и кропотливую работу, какую до него вряд ли кто делал: он решил пройти по всем без исключения улицам города, надеясь, что вспомнит ту, на которой жил, когда увидит ее.
Во сне ему приснилась тайга. Рядом были какие-то люди, чьих лиц он не помнил и не знал, кто они и зачем приехали сюда. Савва всегда старался вспомнить свои сны, надеясь, что они ему что-нибудь подскажут, но они если и подсказывали, то так, что он не умел их разгадать.
Житие святого Антония (окончание)
В разгар весны Антоний неожиданно объявил:
— Осенью ты меня похоронишь. Первого октября днем. Савва привык принимать каждое его слово, но в это сначала верить не пожелал.
— Знаю, что говорю. Иначе я б тебя отпустил искать свой дом. А так — ты со мной должен жить, чтобы меня похоронить, как я тебе закажу.
К тому времени Антоний уже объяснил Савве, кто он и откуда тут взялся. Это случилось после того, как ему всю ночь снились неясные, тревожные сны. Являлись люди со знакомыми лицами, которых он, как ни силился, не мог узнать. Проснулся Савва вконец разбитым, и дед, едва взглянув на него, сразу отметил:
— Эвон тебя как!
Он прикоснулся к его плечу, и Савва, ощутив знакомый легкий полуожог-полуукол, мгновенно почувствовал облегчение.
— Старая жизнь наружу просится, а выхода ей нет, — сказал тогда дед.
Савва давно привык не удивляться ничему и не задавать деду пустых вопросов.
— Я тебя, парень, летом вытащил из-под скалы. А также и от смерти уволок, — начал рассказ дед. — А кто ты был раньше — этого даже я не знаю. Но знаю, что зла в душе не имел, потому как сразу предложил прохожему старику кашицу, от себя оторвал. Похоронишь меня так, как я тебе покажу, а после — хочешь, живи тут. Место, сам видишь, доброе. А то и на девке женись, дело молодое. Правда, тайная сила от тебя будет уходить. Ежели человек женатый, у него все другое. А не захочешь — гуляй по свету, ищи старую жизнь. Только и тут есть одна опасность. Был бы я рядом, когда ты встретишься со своим быльем, я бы и помог. Одного же тебя старое может так ударить, что ты снова в смерть вернешься, а то оглохнешь или ослепнешь. В старую жизнь нужно постепенно входить, это одному сделать трудно.
