Ольга Хмельницкая - Идеал на витрине
– Кроме того, Инна Сергеевна имела виды на моего мужа, – произнесла Марина, – и ей обязательно надо было выглядеть честным человеком.
– Не на мужа, а на кошелек мужа, – поправил ее Дима. – Это разные вещи, не надо путать.
Инна Сергеевна постепенно приходила в себя.
– Все это неправда, – проговорила она, – у вас нет доказательств. Полина Ульяновна умерла от сердечного приступа, белье просто совпадает, я купила его в другом магазине… что касается отравления преподавателя метиловым спиртом и удушения моего бывшего бойфренда, то ни в чем из этого я не виновата.
– Вы сделали нам большой подарок, насыпав инсектицида в кофе, – сказал Дима. – Блеск вероятных барышей затмил вам разум, вы потеряли осторожность.
Инна осеклась и замолчала.
– Предатель, – прошипела она, – ты строил мне глазки! Ты пытался меня соблазнить!
– Я? – удивился Дима. – Проявлял вежливость и наблюдал за вами, девушка, с близкой дистанции, не более того.
– Так как была убита Полина Ульяновна? – спросил Артем. – Я так и не понимаю. При чем здесь ожог, запертый туалет, сердечные капли, отверстие в стене, изморозь от дыхания, пропавший жесткий диск…
– Все просто, – ответил Дима. – Полина Ульяновна была пожилой женщиной со слабым сердцем. Об этом все знали, пузырьки с лекарством лежали у нее в столе. И тогда Инна Сергеевна поступила очень просто. Она принесла Полине Ульяновне пакет слив.
– И что? – округлила глаза Лариса.
– Сливы расслабляют желудок, – пояснил Дима. – Возможно, кстати, не обошлось и без слабительного в кофе, Инна у нас мастер маскировать убийства естественными обстоятельствами. Но мы об этом уже никогда не узнаем. В общем, Полина Ульяновна пошла в туалет, где уже заблаговременно была просверлена стена и подведено высокое напряжение к ручке ершика. Самой Инны Сергеевны в магазине в тот момент уже не было, она вышла и остановилась у витрины, ибо с этой точки хорошо видна дверь туалета. То есть Инна Сергеевна видела, как туда вошла Полина Ульяновна, но потом не вышла. Через час ожидания Инна убедилась, что операция прошла успешно.
– Так Полину Ульяновну убило током? – спросила Лариса.
– Именно. От удара током у нее остановилось сердце. Ожог со светлым центром и красными краями как раз получается в результате поражения электричеством.
– У ершиков из ИКЕА – металлические ручки, – сказала Таня. – У нас дома такой же.
– Они почти у всех сейчас такие, – подсказала Айгуль.
– Мне все это было очевидно, – произнес Дима, – но у меня не было доказательств. То есть вообще никаких. Прищучить Инну Сергеевну было невозможно. Надо было моделировать ситуацию, в которой она обязательно ошибется и выдаст себя. К счастью, именно это и произошло. Наша директор поверила, что я ею заинтересовался, и пошла ва-банк.
– Значит, просто удар током, – сказал Артем, откидываясь на спинку стула. – А отверстие в стене было предназначено для проводов. Гениально!
– Потом, когда мы все только-только вошли в магазин и принялись искать Полину Ульяновну, Инна Сергеевна быстро провода убрала. Решив же отравить Марину, Инна Сергеевна поручила Люсе попшикать в туалете спреем от тараканов и залила отверстие монтажной пеной, но не учла, что пену легко извлечь любым острым предметом.
– Честно скажу, это был рискованный момент, – проговорила Марина, – мне было понятно, что в чашке с кофе может быть отрава, но я не предполагала, что Инна может оказаться столь хитрой и дальновидной, чтобы привести в негодность замок и попытаться сымитировать отравление ядовитыми парами в замкнутом пространстве туалета. И только когда я поняла, что замок не открывается, весь ее замысел стал мне понятен.
– Очень хитро, очень смело, – кивнул Дима.
– Вы чудовище, – сказала Таня. – Монстр без души.
– Ну, – подняла руку Марина, – я думаю, что мы все получили ответы на свои вопросы. От себя хочу добавить, что не стоит недооценивать окружающих. Так же, как и не стоит видеть в них только помехи своим целям. На самом деле я вам сочувствую, Инна. Вы лишились всего – доброго имени, профессии, будущего и вообще какой-либо надежды.
– Как вы догадались? – спросила Диму Инна Сергеевна.
– Догадался не только я, догадалась и Полина Ульяновна. И знаете, почему? Вам ведь сорок. И хотя вы в прекрасной физической и интеллектуальной форме, на вашем лице начинает проступать ваша истинная сущность. Пока человек юный, пока он еще не закоренел во зле, его лицо может вводить в заблуждение. Но на вашем лице уже отпечатался порок.
Инна позеленела.
– Да, – сказал Дима, – вы все равно не могли бы продолжать ту жизнь, что ведете. Даже если бы вам удалось выйти сухой из воды в случае с Полиной Ульяновной, конец дороги был уже близок.
В этот момент Артем подпрыгнул, как ужаленный. У него наконец-то зазвонил телефон.
Марина примеряла темные очки.
– Еще ж вроде не сезон, – сказал Дима и тоже надел себе очки. – Новый год через неделю, зачем тебе очки-то? Тем более на горных лыжах мы кататься все равно не поедем, тебе нельзя, упадешь еще.
– Хочу, – ответила Марина, – хочу купить себе темные очки.
Она посмотрела на себя в зеркало, но радикально черные непрозрачные стекла не гармонировали с ее светлыми волосами.
Она взяла светло-каштановую оправу, потом белую с зеркальными стеклами, потом оправу древесного цвета с прозрачным, слегка затемненным пластиком.
– Вот эти, – сказала она. – И еще, мне нужно купить тебе подарок.
Дима отшутился в стиле «лучший мой подарочек – это ты», но Марина уже придумала, что ему подарить.
Но говорить заранее об этом не собиралась.
– Надо еще магазин украсить по-новогоднему, – произнесла она, – гирлянды там, сияющие фонарики, дождик, шарики.
Она пошла по магазину, складывая в тележку коробки с блестящими сферами, то гладкими, то покрытыми узорами. Каждая коробка наполняла сердце Марины предпраздничным трепетом. Она также взяла несколько электрических гирлянд и целый ворох мохнатой блестящей мишуры. Мишура была легкой и приятно шелестела.
– И еще подарки, – сказала она. – Всем моим сотрудникам.
– Твоя Айгуль уже месяц держит на кассе письма, которые ее дети написали в Великий Устюг Деду Морозу, – сообщил Дима, – она надеется, что ты их заметишь и сердце у тебя дрогнет.
– А ты откуда знаешь? – спросила Марина, насторожившись.
– Хватит уже ревновать, – засмеялся Дима. – В поисках улик против Инны я перечитал и пересмотрел все, что было можно. И уж конечно, эти письма не остались в стороне от моего внимания. Кстати, она еще сказки сочиняет и записывает их. Хорошие сказки. Я, пожалуй, посодействую ей в их издании.
Он взял с полки большую коробку с Барби и положил ее в тележку.
– А мальчик хочет компьютер, это в другом отделе, мы еще туда не дошли.
Тане Марина купила белое пальто, а Ларисе – DVD с фильмом «Месть: обратная сторона любви».
– Что подарить Люсе? – спросила она. – И Мише?
– Люсе вот это, – ответил Дима и взял с полки мини-пылесос для крошек, сделанный в виде божьей коровки.
– Ух ты, она сама ползает по столу и собирает крошки?
– Нет, у нее же нет колес, – сказал Дима и перевернул коровку брюшком вверх. – Тут есть щеточки, ее просто надо включить и двигать по поверхности. Тогда она будет собирать мелкий мусор.
Они пошли дальше.
– Мише надо купить что-то для дома, – сказала Марина, – у него же теперь есть дом, пусть даже это и съемная квартира.
– Нет, – проговорил Дима, – Мише я оплачу новые зубы. В конце концов, кто, как не он, быстро открыл дверь и выпустил тебя из туалета, когда Инна добилась того, чтобы замок заклинило и тебя там заперло.
Они пошли дальше. Тележка была уже почти полной.
– Надо еще что-то Артему, – вспомнила Марина. – Может, большую книгу кроссвордов? Или вот… ридибундусы восточноазиатские.
– Какие-какие ридибундусы? – переспросил Дима. – Да еще и заморские какие-то.
– Это такие подушечки с улыбочками. Мохнатые смайлики. С ними можно спать.
– У Артема, как я понимаю, уже есть с кем спать, ему ридибундусы ни к чему, тем более восточноазиатские. Лучше купить ему что-то полезное.
– Учебник по математике?
– Его надо отправить учиться в вуз. А потом я возьму его к себе на работу. Кстати, я тебе еще подарок не купил. Что ты хочешь?
– У меня тут список есть, – сказала Марина и достала из сумочки лист, сплошь исписанный мелким почерком.
Лариса стояла у машины Гены и держала в руках зажженную зажигалку. На боках машины уже не было слов из трех букв, она была перекрашена.
«Бросить – не бросить, – думала Лариса, – бросить – не бросить».
Она представляла, как полыхает машина, как от нее тянется шлейф черного дыма, как краску лижут языки пламени и она пузырится, вздуваясь. Как лопаются покрышки и оттуда вылезает колючий стальной корд.
«Очаровательно», – подумала Лариса.
