Чингиз Абдуллаев - Фактор страха
– Квартира шестьдесят шесть, – кивнул Дронго. – Я запомню. Скажите, Очеретин был другом Чиряева?
– Его правой рукой. Поэтому я впустила их, думала, они по делу пришли.
– Вы действительно не видели, кто убил Очеретина и его людей?
– Не видела. Потеряла сознание. У меня такое ощущение, что искупалась в грязи. Попросите, чтобы меня отпустили домой. Мне здесь плохо. Хочу помыться, привести себя в порядок, но врачи считают, что я должна побыть здесь еще несколько дней. Вводят мне какие-то лекарства.
– Чтобы вы, не дай бог, не забеременели, – предположил Дронго.
– Я не могу забеременеть, – уверенно сказала она, – я знаю свои дни. Очень хочется домой.
– Домой вам сейчас нельзя, – заметил Дронго, – опасно. Снова могут нагрянуть преступники. У вас есть деньги?
– Дома только полторы тысячи. Но у меня есть почти новая «Ауди». Может, продать ее? Один мой друг этим занимается.
– Про друзей забудьте. Хотя бы на время, – посоветовал Дронго. – Где ключи от машины и документы?
– Дома. В серванте. Вы не могли бы продать мою машину?
– Попрошу следователя заехать к вам за ключами. Постараюсь в ближайшее время продать вашу машину. Вы можете где-нибудь спрятаться на несколько дней?
– Могу. У подруги.
– Никаких подруг, я же вам сказал. – Дронго вздохнул. – Ладно, что-нибудь придумаем. Последний вопрос – кто звонил вам обычно от имени Чиряева?
– Его адвокат Аркадий Тумасов или же Анатолий Шпицын. Он тоже близкий друг Чиряева. Такой же, каким был Очеретин.
– Вы знаете, где работает Шпицын?
– Он глава охранного агентства не то «Чаран», не то «Чачаран».
– Может быть, «Чагчаран»? – сказал Дронго.
– Да, кажется, так. Прежнего главу агентства убили, и его место занял Шпицын.
– И давно он там работает?
– Не очень. Несколько недель. Точно не знаю. Он дважды звонил мне, оставил свой телефон, даже передал через моего водителя свою визитную карточку. Я обратила внимание на название агентства, потому что раньше там работал знакомый Чиряева. Бывший сотрудник милиции. Кажется, Артемьев. Я его несколько раз видела, он приезжал к Чиряеву на дачу. С женщиной по имени Алевтина. Старое русское имя, я поэтому и запомнила. Так вот, этот Артемьев погиб. Водитель мне рассказал. Этот паршивый слизняк, который казался мне порядочным человеком.
После перенесенных испытаний ей хотелось высказаться. Излить душу. В какой-то мере она чувствовала себя отмщенной: насильники за свое злодеяние поплатились жизнью.
– Спасибо за информацию, – сказал Дронго, – я выйду на минутку. – Дронго покинул палату и сказал Романенко, курившему в коридоре: – Ее надо срочно увезти из больницы. Ни Чиряев, ни его враги не оставят ее в покое.
– Куда я ее увезу? – с горечью произнес Романенко. – Это в Америке есть фонд защиты свидетелей, который получает средства из федерального бюджета, а у нас сотрудникам месяцами зарплату не выдают. Мы бумагу за свой счет покупаем. А вы говорите «увезти».
– У нее есть деньги, – сказал Дронго, – правда, небольшая сумма. Есть машина. Попрошу кого-нибудь из знакомых срочно продать ее. С деньгами она сможет хотя бы на время укрыться.
– Сейчас она пока проходит по уголовному делу как потерпевшая, – напомнил Романенко, – но если будет доказана ее связь с Чиряевым, она из потерпевшей может превратиться в свидетеля, а то и в обвиняемую. Скорее всего машина куплена на деньги Чиряева, и в этом случае подлежит конфискации.
– Всеволод Борисович, на данный момент она потерпевшая, – напомнил Дронго, – и важный свидетель. Ваша задача уберечь свидетеля до суда. Мы уже потеряли Труфилова. Нам нужно ее спасти. Представьте, сколько всего она вынесла.
– Что вы предлагаете? – спросил Романенко.
– Поместить ее в какой-нибудь закрытый санаторий для сотрудников ФСБ или МВД и держать там, пока не найдется покупатель на ее машину. С деньгами она сможет куда-нибудь уехать, а потом продать еще и квартиру. Если у вас нет денег, чтобы защитить свидетеля, то должно по крайней мере хватить мужества не мешать ей защищаться самой.
– Она вам все рассказала?
– Почти все. Не вызывает сомнений, что всю эту грязную историю затеяли враги Чиряева. Подставили несчастную женщину, заманили Очеретина в ее квартиру и убили. Это своего рода грозное напоминание Чиряеву о неуплаченном долге.
– Хорошо бы она согласилась выступить в немецком суде, – произнес Романенко.
– Вам очень хочется, чтобы ее убили? Она ведь не расскажет ничего нового. Не тот человек Чиряев, чтобы откровенничать с женщиной. Мы только зря потеряем время и дадим ему лишний шанс. А мы обязаны загнать его в угол.
– При этом отпустив на свободу, – сказал Романенко, – ладно, ладно, не хочу с вами спорить. Сделаем все, как вы говорите.
– И последнее, – попросил Дронго, – если можно, уничтожьте эти гнусные фотографии.
– Это вещественное доказательство, – возмутился Всеволод Борисович, – вы толкаете меня на преступление.
– Оставьте несколько «нейтральных» снимков, где они запечатлены в ресторане, – предложил Дронго, – совсем не обязательно приобщать к делу целую пачку.
– С вами невозможно спорить, – вздохнул Романенко, – что-нибудь еще?
– Больше ничего. Надо забрать ее отсюда немедленно. А потом поехать на Мичуринский проспект. Очень любопытно попасть там в одну квартиру. Но учтите, фотографии можно уничтожить только завтра. Сегодня они нам понадобятся. Необходимо найти квартиру, где состоялось свидание Мары с мужчиной, который так подло ее подставил.
– Может, нам его поискать?
– Думаю, это бесполезно. Вряд ли убийцам нужен отработанный материал. Я уверен, его убрали еще вчера, сразу после злополучного свидания. «Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить».
– Скажите честно, вы уверены, что мы сумеем что-либо доказать? – вдруг спросил Романенко.
– Уверен, – ответил Дронго, – и не просто доказать. Мы отправим всех мерзавцев на скамью подсудимых и покажем обществу, как страшно, когда переплетаются интересы чиновников и бандитов.
Москва. 11 мая
Если бизнес идет особенно хорошо, жди беды. Он помнил эти слова мудрого Насыра, когда тот поручал ему этот магазин. В нашем деле, любил повторять Насыр, никто не застрахован от неожиданностей. Куда спокойнее работать с небольшими партиями товара, не гнаться за бешеными деньгами. Это как в казино, когда ставишь крупную сумму на цвет, можно разбогатеть, а можно и проиграть. Или выпало зеро, и ты оставался с половиной своего выигрыша. И кому-то доставалась другая половина.
Ахмад Джанкишиев приехал в Москву из далекого Бишкека. Раньше город назывался Фрунзе, словно в насмешку над жителями, многие из которых, не выговаривая буквы «ф», называли свой город «Прунзе». И смешно, и обидно. И хотя легендарный полководец не имел к этому никакого отношения, благодарные киргизы с радостью восприняли весть о возвращении городу прежнего названия.
К началу девяностых, когда во всей стране, в том числе и в Бишкеке, уровень жизни резко снизился, Ахмад уже прочно обосновался в Москве. Он переехал сюда еще в начале восьмидесятых, когда было относительно легко переправлять любые партии товара из республики в Москву. Именно этим он и занялся, быстро находя оптовых покупателей. Однако заработки были маленькими и непостоянными. Все изменилось в восемьдесят четвертом году, когда удалось выйти на людей хромого Абаскули и наладить поставку уже совсем другого товара в Москву.
Риск был велик, но и прибыль соответствующая. И Ахмад, прожив в Москве пять лет, смог, наконец, купить себе квартиру и выписать жену и детей. Дети, хвала аллаху, росли умными и послушными. Учились в русской школе и говорили на чужом языке так же хорошо, как и на родном, в то время как Ахмад так и не смог избавиться от акцента.
Ахмад был верующим, но это не мешало ему переправлять товар хромого Абаскули, и по воскресеньям он замаливал свой грех в мечети, которую исправно посещал. Но в душе его постоянно жил страх. Из Киргизии шли партии опиума, которым была богата республика. Ни милиция, ни пограничники, ни служба безопасности, ни таможенники не могли остановить этот поток наркотиков. Они находили своих покупателей в Москве и дальше распределялись между мелкими продавцами, завлекающими в свои сети все больше и больше людей.
Ахмад строго соблюдал негласные правила, никогда не задавал лишних вопросов, отдавал, кому нужно, товар, не требуя увеличить ему процент. За это и пользовался уважением у других продавцов и покупателей «белой смерти», которые ценили его за порядочность и надежность и охотно вели с ним дела.
Дважды за эти годы к нему приходили сотрудники милиции. И дважды уходили ни с чем. Ему всегда вовремя сообщали о возможной проверке, и запрещенный товар хромого Абаскули заранее изымался из контейнеров, в которых оставляли только разрешенные к провозу продукты и сувенирные товары из небольшого магазинчика Ахмада. Проверяющие уходили ни с чем, а кто-то из их начальников получал определенную сумму с дохода, о размерах которой Ахмад мог только догадываться. Так продолжалось несколько лет. Он зарабатывал не так уж и много, но при его бережливости вполне хватало на обеспеченную жизнь и даже на благотворительность, которой он постоянно занимался, никогда не забывая о том, каким образом ему достаются деньги.
