Анна Данилова - Незнакомка до востребования
— Он сказал, что ему трудно ответить на этот вопрос, потому что у его жены было достаточно много вещей, белья и что он не может утверждать, что эта пижама принадлежала именно Вере.
— Да уж, мужчины — странные существа.
— Катя, возьми меня, вот я следователь, и что? Ты думаешь, я знаю, как выглядят все твои ночные рубашки или пижамы?
— Я вот лично знаю все твои рубашки, трусы, носки…
— Короче. Ты поняла. Вопрос с пижамой Веры остается открытым. Но я все-таки не верю, что женщина, которая убила, как ты предположила, Веру из ревности или чтобы подставить Маслова, стала бы надевать на тело пижаму. Скорее всего, она надела бы ее обыкновенную одежду, юбку там, свитер… Или закутала в пальто или куртку. А еще лучше — завернула бы в одеяло, как это делается в подобных случаях. Но чтобы надевать пижаму…
— Постой! Как, каким образом зарезали Веру? Может быть, пижаму проткнули ножом? Тогда можно было бы утверждать, что Вера была в пижаме до того, как ее убили.
— Понимаешь, пижама была расстегнута, нож не коснулся пижамной материи, но вот кровью залита буквально вся передняя часть пижамной куртки…
— Может, Вера где-то спала, когда ее разбудили, она встала, быть может, она вообще спала голая, но, услышав звонок ли, стук или шум, быстро надела пижамные штаны, набросила куртку и, застегивая на ходу, вернее, так и не успев застегнуть, встретила убийцу… Уф… Ну и работа у тебя. Знаешь, у меня аж ребра заболели, как начала представлять себе, как убийца вонзает свой нож в тело… Но Кожин, как мне думается, не имеет к убийству никакого отношения. Надо бы выяснить, кто еще находился в гостинице «Синий бор», кто там был зарегистрирован, может, правда, какая-нибудь знакомая Маслова…
— Да, там была еще одна пара, я даже фамилии записал и запомнил: Эльвира Ножкина и Михаил Сыров. Ей приблизительно тридцать пять лет, а ему — за пятьдесят.
— Любовники?
— Уверен, — пожал плечами Никита.
— Надо бы их проверить, заяц. Странно, что ты еще этого не сделал. А эти двое, о которых мне уже рассказал: администраторша и охранник? Тебе не показалось странным, что они исчезли как раз тогда, когда Караваева и Маслов покинули номер? И никто не видел, то ли они уезжали по отдельности, то ли вышли из номера вместе? Это же все так важно!
— Да, ты права… Я займусь этим «Синим бором». И если нужно будет, то припугну всех, кто там был. Значит, думаешь, что Кожин ни при чем?
— Ты же сам говоришь, что Кожин — какой-то там пьяница… Не могу себе представить, чтобы он был каким-то образом связан с Верой Караваевой. Разве что у Веры имелось какое-то дело в Анисовой, может, у нее там живут родственники или знакомые, у которых она могла бы заночевать… Но произнося сейчас все это вслух, лишний раз убеждаюсь, что все это — полная чушь. И что Анисовая выбрана убийцей случайно… Просто мчался убийца на своей машине — черном джипе или той, другой машине, которую описали ваши свидетели, — подальше от места совершения убийства, которое, возможно, находилось рядом с его домом или в его доме… Ты понимаешь меня?
— Да я и сам тоже думал, что Анисовая — случайная станция… И что никакой привязки к месту преступления нет.
— Но то, что Вера спала, когда появился убийца, это точно…
— Но где, где она могла спать, если ее муж утверждает, что она никогда ни у кого не ночевала одна?
— Значит, она ночевала дома, Никита.
30
— Эля, ты мне рубашку погладила? Эля, ты слышишь меня? Я опаздываю!
Рубашку погладь, еду приготовь, вещи постирай, в комнатах прибери… Она бы, может, и делала это все с превеликим удовольствием, как это делают многие женщины, но это в том случае, если бы муж хотя бы что-то зарабатывал! А так? Работает в какой-то непонятной фирме, которая непонятно чем занимается, пытается что-то продать, что-то «наварить-накрутить», а в результате вся семья живет только на Элины деньги. Это она покупает еду, одежду для мужа, оплачивает ремонт его машины и каждый день дает мужу деньги на бензин и обед. А он все только что-то обещает и постоянно делает вид, что занимается важными делами. И завтрак-то ему подай, и ужин накрой, и при этом надо постоянно делать вид, что она его уважает и ценит. И все это ради чего? Да ни ради чего. Просто она жалеет его, вот и все. А он, чувствует ли он это?
Вот и сегодня ночью она проснулась, обняла мужа, спящего спиной к ней, поцеловала в затылок, подышала теплом на него, словно желая как-то согреть, прижалась к нему и подумала, что относится к нему, к взрослому мужчине, почти с материнской нежностью. Что как к мужчине уже давно к нему ничего не испытывает. А он и не страдает от этого, между прочим, живет в каком-то своем мирке, полном смутных надежд и фантазий. Хоть бы поскромнее, что ли, был, не выпячивался так, не пытался хотя бы перед ней, перед своим близким человеком, раздуваться индюком! Не пыхтел бы о несметных ожидаемых прибылях, о новых машинах и путешествиях…
Она поглубже зарылась в одеяло, чтобы не слышать голоса мужа. Погладила она ему рубашку, повесила на плечиках в гостиной, на самом виду, что еще нужно?!
— Эля, я нашел! Нашел, не вставай! Я и кофе уже попил! Все, дорогая, я пошел… Ах да… А где мои чистые носки? Кажется, ты говорила, что куда-то их положила… Ах, вот, и их тоже нашел… Вот черт, опаздываю! Ладно, пока, дорогая! Созвонимся!
Зачем орать на всю квартиру? Зачем будить? Мог бы сам спокойно одеться и выпить кофе. Урод, одним словом.
Она закрыла глаза и стала погружаться в сладкую дрему, как вдруг услышала над самым ухом:
— Элечка, мне бы заправиться… Сегодня у меня трудный день, много встреч… И обедать будем в «Руси», а там цены знаешь какие? Неудобно же будет перед другой стороной, не могу же я сказать, что у меня нет денег. И у Палыча занимать больше не могу, стыдно…
Она со злостью откинула одеяло, вскочила с кровати, нарочно сильно столкнувшись с присевшим на кровати мужем. Ничего, что сама плечо ударила, но и ему тоже досталось.
— Слушай, Вова, милый, когда все это уже закончится? Сколько можно жить уже за мой счет, а?! — Она заметалась по спальне в поисках своей сумочки. Найдя ее, достала кошелек и вытряхнула оттуда все содержимое на постель. — Вот, на, забирай!!! Я буду зарабатывать, а ты все забирай! Катайся сутками на моей машине, делай вид, что работаешь, кушай в ресторанах…
— Эля, ты что, рехнулась? Ты же знаешь, у нас все будет нормально, я же тебе рассказывал… Надо только подождать…
— Сколько еще ждать? Я пять лет замужем за тобой, и что? Что я видела, кроме вот этих обещаний? Сколько фирм ты сменил? А… — Она резко махнула рукой, чуть не вывихнув кисть. — Иди уже отсюда, забирай деньги и иди. А я… Думаю, что мне пришла пора призадуматься о своем будущем… Все, хватит, устала!
Выпроводив мужа, она устроилась на кухне с чашкой кофе в руках. На душе просто кошки скребли. Как ему не стыдно так себя вести? Сколько уже можно жить за счет жены? И когда же он, наконец, научится разбираться в людях и не станет позволять себя обманывать? То дал в долг какому-то мошеннику, то вложил деньги в дело, которого и не было! То связался с проходимцами, которые наобещали ему целый короб и исчезли… А один раз и вовсе чуть в тюрьму не сел за чужие ошибки… Ставит свои подписи куда ни попадя… Дурак.
Пора было собираться на работу. Эля работала в одной очень маленькой частной конторке бухгалтером. Зарплата была небольшой, но и работа непыльная, предполагающая свободный график и покой.
Зато на этом же этаже здания располагалась довольно крупная нотариальная контора, хозяин которой, нотариус Михаил Валерьевич Сыров, был влюблен в Элю и практически содержал ее. Солидный, умный, порядочный человек, он так искренне восхищался ею, так любил, что только это и придавало ей силы и удерживало от развода. Он был женат, имел двоих взрослых сыновей и в своем кругу считался хорошим семьянином, между тем как все обеденные часы проводил вне семьи — с Элей, с ней же вместе придумывал себе командировки-выезды к клиентам, во время которых возил ее в тихую загородную гостиницу «Синий бор», которую выкупил сразу же после знакомства с Элей. Однако никто, даже немногочисленный персонал гостиницы, не знал, что «Синий бор» принадлежит Сырову, поскольку оформлен он был на его родную полуграмотную деревенскую тетку, которая, в свое время поставив несколько подписей в документах, так и не поняла, что стала владелицей целой гостиницы.
Эля, сидя на пуфе перед зеркалом в спальне, тщательно причесывалась, не спеша накладывала на еще не успевшую увянуть кожу пудру и румяна, красила ресницы, когда ей позвонили. Звонивший представился следователем прокуратуры Никитой Васильевичем Марковым.
— Следователь? — почему-то испугалась Эля. — А что случилось?
На языке вертелась фраза: «Что-нибудь с Сыровым?» Но, слава богу, хватило ума не брякнуть эту опасную фразу.
