Людмила Герасимова - Алиби для Коня
Однажды кафе сняли под свадьбу. Свадьба готовилась большая, обслуживающего персонала итак не хватало, а тут ещё заболела одна официантка, поэтому Машенька в этот вечер была вынуждена вместе с тремя девушками обслуживать длинный праздничный стол. Кто мог подумать, что этот вечер станет для неё судьбоносным. Миниатюрная молодая официанточка с белой наколкой на пышных каштановых волосах приглянулась отцу невесты — невысокому, плотному, начинающему лысеть майору. В конце праздника, почти ночью, подвыпивший, но прекрасно владеющий собой Олег Васильевич прошёл на кухню и вызвал Машеньку. Так состоялось знакомство девушки с вдовцом и будущим мужем.
Через месяц Маша, уволившись с работы, выехала вместе с супругом и его тринадцатилетним сыном в далёкий военный гарнизон в душной Туркменской республике. Машенька по привычке окружила заботой и лаской пасынка Сашеньку и мужа, которого некоторое время называла по имени и отчеству. Жили они втроём в одной комнате в плохих условиях: в доме барачного типа с удобствами во дворе. Пришлось научиться управляться с керогазом, носить воду из колонки, которая стояла за полквартала от дома, ходить за несколько километров на богатый фруктами и бедный мясными и молочными продуктами туркменский базар, возвращаться с тяжёлыми авоськами назад, волоча их почти по земле из-за маленького роста.
Через тонкую стенку жили шумные соседи с тремя малышами. Все разговоры и даже вздохи были слышны в комнате Григорьевых, как и все звуки из их комнаты у соседей.
Машенька старалась помогать в учёбе Саше, который не любил учиться и в школу ходил с большой неохотой. Машу он терпел, не перечил ей, но и в душу к себе не пускал. Её заботу принимал как должное. Олег вечно пропадал: то уезжал в командировки, то, как все офицеры, сидел на военном положении в казармах, то ночью по тревоге поднимался и вместе с другими однополчанами уезжал в тёмную ночь на машинах, крытых брезентом. Машенька никак не ожидала, что её семейное счастье будет именно таким.
Через два с половиной года муж получил двухкомнатную квартиру, в которую они поторопились переехать, даже не сделав ремонт после предыдущих жильцов. Отмывали и красили, так сказать, в рабочем порядке. Радости не было конца. Теперь Маша особенно задумалась о рождении ребёнка. Ей шёл уже тридцать пятый год. Другие жёны офицеров её возраста гуляли во дворах с малышами, ожидая прихода из школы старших детей. У неё был взрослый сын — шестнадцатилетний Сашенька, которого она искренне любила, но очень хотелось своего, маленького, кровинушку. Но ей не суждено было испытать счастье материнства, и неизвестно, была причина в ней или в стареющем муже, который не разделял желания жены иметь детей.
Так прошёл ещё год, и Саша, окончив школу на все четвёрки, уехал поступать в военное училище к сестре. Чета супругов Григорьевых осталась одна. Машенька, затосковав, принялась искать работу. Устроившись в столовую кондитером, она проработала всего несколько месяцев и была вынуждена уволиться из-за перевода мужа на новое место службы, на этот раз на Север.
Ехали через всю страну на поезде очень долго, за окном каждый день менялся пейзаж; в вагоне становилось всё холоднее, а на душе — тревожнее. Но напрасны были страхи Марии — их ждала однокомнатная квартира в двухэтажном доме с толстыми стенами и приветливыми соседями и должность учителя по домоводству в маленькой школе.
За пять лет службы в северном гарнизоне в отпуск к дочери и сыну Григорьевы ездили только два раза: познакомились с внучкой и женили сына. Привыкнув к суровому климату и обретя верных друзей, Олег и Маша, посовещавшись, решили ещё остаться служить на пять лет, затем ещё на пять. В конце срока Олег наконец отважился уйти в отставку.
Оформив все необходимые документы, сдав квартиру, распрощавшись с друзьями, Григорьевы сели в поезд, который повёз их в Москву, чтобы там сделать пересадку и отправиться в выбранный для проживания город — Ростов-на-Дону. Сидя в купе, они строили планы: купить кооперативную квартиру, машину, ездить в гости к детям, брать внуков на лето к себе. Но за сутки до прибытия в Москву Олегу стало плохо с сердцем, и врач, найденный в поезде проводником, уже ничем не смог ему помочь, только констатировал смерть шестидесятидвухлетнего мужчины. Машенька просто оглохла от горя: она ничего не замечала вокруг, не отвечала на вопросы. Хорошо, что ей помогали люди: определили её в Москве в гостиницу недалеко от вокзала, где она и проспала целые сутки, пока не прилетел пасынок, чтобы забрать мачеху и перевезти в свой город тело отца.
После похорон Машенька, оставшаяся вдовой в пятьдесят один год, на время была определена в комнату Виталика, где стала жить вместе с семилетним внуком. Она старалась не быть в тягость семье, помогала по дому, чем могла, а кухня полностью легла на её плечи.
Недолго думая, она разделила на две равные части все заработанные на Севере ею и мужем деньги и отдала их сыну и дочери Олега. Они как будто ожидали этого и, почти не поблагодарив, купили: машину — Александр, дачу — Марина.
Маша попыталась устроиться на работу, но нашла только место кухонной рабочей в школе, где получала копейки, а носить домой продукты, как это делали другие, обворовывая детей, не могла.
Прошло около года, и жена Саши дала понять, что больше не желает жить под одной крышей с мачехой мужа. Машенька пришла к Марине за советом, что ей делать. Та предложила ей поселиться на даче, приглядывать за домом, отапливать его, обрабатывать участок. Маше пришлось бросить работу, так как не на чем было добираться до города ранним утром. В посёлке она устроилась почтальоном: разносила письма и газеты, таскала тяжёлую сумку и в жару, и в мороз, и в дождь, и в снег. Так прошло восемь месяцев, как вдруг приехала Марина и сообщила, что надо освободить дачу: необходимо срочно сделать ремонт перед её продажей.
— Куда же мне теперь? — растерянно спросила Маша.
— Не знаю, — пожала плечами Марина, — можешь квартиру снять, а можешь и у своего брата пожить, ведь родная кровь!
Маша пригорюнилась: не хотелось идти к Вовочке бедной родственницей с пустыми руками. Ей стало стыдно: она не оставила брату привезённых с Севера денег — всё раздала! Правда, когда в гости приходила, одаривала щедро всех: и Вову, и его жену, и племянников. Подарки сдержанно принимались, но погостить в когда-то родном доме не приглашали. Да и внутри Маша не узнавала свою квартиру. После смерти отца здесь всё переделали, полностью перекроили пространство: снесли старые стены и поставили новые. Всё стало чужим, чужим стал и брат. Но делать было нечего, и Маша, волнуясь, пошла к Вовочке. Брат без энтузиазма принял сестру, не предложив даже чаю, сел в кухне напротив неё и спросил:
— Что у тебя?
У бедной сестры сжалось сердце: она после паузы ответила:
— Да нет, ничего. Соскучилась, хотела на тебя посмотреть.
— Ты знаешь, как-то не вовремя пришла, — начал он. — Мне собираться надо.
— Куда собираться? — переспросила удивлённая Маша.
— Уезжаю в Германию, к родственникам жены. Кстати, Ирина с детьми уже гостит у них. А я еду рано утром. Так что извини, сестра, увидимся, когда вернусь.
— А когда вернёшься?
— Через месяц!
— А можно мне у вас пока пожить? — обрадовалась Маша.
Вовочка согласился, не спрашивая, почему сестра решила сменить место жительства. Впрочем, его никогда не интересовала жизнь сестры, заменившей ему мать.
В течение месяца Маша искала себе работу — устроиться смогла только дворником в родном домоуправлении, стала мести улицу, по которой бегала сама в школу и водила туда брата. Месяц пролетел незаметно, и вернулась семья брата. Ирина, не успев войти в прихожую, почти на пороге, вместо приветствия, сказала сестре мужа:
— Спасибо, Маша, что присмотрела за квартирой, теперь мы уже сами, ещё раз спасибо! — и выжидающе остановилась перед родственницей.
Маша, очнувшись от оцепенения, метнулась в комнату складывать вещи. Брат, кроме «пока», ничего не сказал на прощание. Племянники будто и не заметили расстроенную тётю, шумно разбирая свои вещи. Маше ничего не оставалось делать, как пойти к управляющему рэпа и не попросить о помощи. Мужчина внимательно выслушал дворничиху и разрешил поселиться в комнатке на первом этаже жилого дома. В этом помещении не было удобств и хранился старый инвентарь. Машенька была рада такому повороту судьбы; она мигом выбросила мусор, навела порядок, а подруга по работе подарила ей старый разбитый диванчик, колченогий столик и целых две табуретки. Техник принесла в комнатушку сваленную подушку и дырявое одеяло. Кто-то дал старенький чайник, тарелку и чашку. Так потихоньку стала обживаться в своей, хотя и не собственной и без удобств, комнатке Маша.
Выходила она на работу в шесть утра, когда на улице ещё было темно, мела улицу, подбирала мусор вокруг соседнего дома и радовалась жизни. Так прошло около года, и опять судьба подставили ей подножку. Доброго пожилого управляющего начальство выпроводило на пенсию и на его место поставило разбитную крикливую Анну Иннокентьевну, которая в первый день своего руководства приказала Маше в три дня освободить подсобное помещение.
