Наталья Андреева - Любовь и смерть по вызову
– Не трону я эту Снежанну, – сказал Стас, когда они набегались и чинно уселись в машину. – Уговорила.
– Она просто не хотела, чтобы у мужа были проблемы.
– Значит, к покушениям на Варягина она не имеет никакого отношения?
– Она давно в больнице!
– А причина, похоже, вовсе не та, что я предполагал, когда сюда ехал.
– А что ты предполагал?
– Что у них с мужем произошла крупная ссора, и кто-то решил за нее заступиться. Девица-то красивая. Наверняка есть любовник. И он не прочь заполучить и саму вдову (если Варягин умрет), и квартиру вдовы.
– Боюсь, ей ничего не достанется, – усмехнулась Люба. – Квартиру Варягин скоро выставит на торги. Снежанна отказывается с ним судиться. У нее ничего нет, и не будет даже после развода. Твоя версия полная чушь, Стас.
– Есть и другая. Может, наследство? Мы никогда всерьез не думали о наследстве. А если Варягину светят большие деньги?
– От кого наследство-то?
– Как от кого? Ты меня удивляешь, подруга! От богатого дядюшки, разумеется! Олег Валерьевич – старший племянник, а кроме него и брата других наследников нет. Черт! Как я сразу не додумался! Его брат!
– Антон?
– Ну да! Вот у кого мотив, так мотив! Надо бы справиться о состоянии здоровья любимого дядюшки. И что в завещании. Деньги – вот корень зла! А я, дурак, все отрабатывал версию убийства из мести, потом из ревности.
– Ты забываешь, что подозреваемый уже в тюрьме.
– И улик предостаточно. А если завтра этот Варягин все-таки взлетит на воздух? Или утонет? Что там у нас уже было? Яд, нож, бомба в автомобиле. Что дальше? Пистолет? Здесь трудно ошибиться. Похоже, что четвертая попытка будет самой удачной. Интуиция подсказывает мне, что Олега Валерьевича не оставят в покое. Как же меня все это за…
Он выругался, и Люба поморщилась:
– Можно без мата?
– Ох, какие мы чувствительные! Между прочим, у Ларисы есть любовник. Это к вопросу о виновности ее брата. Смазливый молодой человек с жилищными и материальными проблемами. Как думаешь, может она с ним встречаться, когда брат, накачанный до одури наркотиками, дежурит ночами под дверью?
– На самом деле ее тоже можно понять. Девушка хочет устроить свою личную жизнь. Как разменять маленькую однокомнатную квартиру на две? Никак. Две комнаты в коммуналке? И то, если повезет.
– Выходит, виной всему квартирный вопрос!
– В Москве да. Хорошо, что у нас с тобой все в порядке.
– На что ты намекаешь?
– Тебе все равно неудобно жить с родителями и семьей сестры. Я не настаиваю на браке, но…
– Давай отложим этот разговор. Хочешь за руль? Раз уж ты собралась быть приманкой, разъезжая по городу на машине. Что ж, практикуйся!
– Значит, ты не против? Если нет другого выхода. Я не о браке, а о том, чтобы быть приманкой.
– Раз нет другого способа от тебя избавиться, – вздохнул Стас. – От твоих матримониальных притязаний. Пойми: я не готов жениться. То есть, не готов оформить отношения официально. Один развод у меня уже был. – Он еще раз вздохнул. Люба молчала.
– Хорошо бы иметь их словесный портрет, – сказал Самохвалов после паузы. Люба поняла, что тему брака похоронили. – Для этого желательны показания не одной свидетельницы, и не двух. Как минимум трех-четырех, потому что они могут путаться. И хорошо бы иметь свидетельницу с фотографической памятью и рациональным взглядом на жизнь. Минимум эмоций, максимум информации. Кстати, мы воспользовались твоим советом и дали объявление в «Дорожном патруле». Как думаешь, можно считать нашу поездку удачной?
Люба промолчала, вспомнив Снежанну и недавний разговор о браке. Потом, молча, кивнула. Стас тему развивать не стал.
Спустя три часа она уже звонила в квартиру Олега Варягина, прикидывая, как бы поделикатнее начать этот разговор. Снежанна права: простить такое трудно, даже любимой женщине. И даже в случае полного прощения впоследствии все равно могут возникать семейные скандалы. Когда люди раздражены и злятся друг на друга, они, не стесняясь, бьют в самое больное. А Снежанна – натура тонкая, чувствительная. Может, им вообще не надо сходиться, Олегу Варягину и Снежанне? Что было, то было, а любовь… Проходит и любовь. И боль проходит.
– Вы?!
Он стоял на пороге, какой-то расстроенный или раздраженный. Люба никак не могла уловить настроение Олега Варягина.
– Случилось что-нибудь? – спросила она.
– У меня гости. Заходите.
«Брат?» – тут же подумала Люба. Но человек, сидевший в гостиной, был уже немолод. Глубоко посаженые глаза, будто выщипанные и почти незаметные брови, большие залысины, причем редкие пряди зачесаны так, чтобы это скрыть, но эффект достигнут прямо противоположный: стало еще заметнее. Люба сразу почувствовала неприязнь к этому человеку.
– Варягин Владимир Иванович, – привстал с дивана гость и протянул ей руку.
– Очень приятно. – Она чуть тронула сухие, холодные пальцы. – Любовь Александровна Петрова.
– Как же-с наслышан, – неприятно улыбнулся он. – Вы консультируете моего племянника. У него, что, серьезные проблемы?
– Проблемы у него материального характера, – сухо сказала Люба. – Что касается нормальности Олега Валерьевича, она не вызывает никаких сомнений.
– А еще Любовь Александровна занимается расследованием, – усмехнулся Олег Варягин.
– Расследованием? – сразу напрягся гость.
– Любовь Александровна, а ведь вы пытались скрыть от меня, что ваш муж – опер.
– Он мне не муж, – ляпнула она, застигнутая врасплох. И тут же подумала: «Вот дура! Еще и биографию свою расскажи!»
– Ах да! Я вспомнил! – прищурился Варягин. – Вы сказали при первой нашей встрече, что есть какой-то мужчина. Выходит, я виноват, а? Сразу не сообразил, что это никто иной как Станислав Владимирович Самохвалов! Капитан милиции! Беседовали и не раз, не скажу, что получил от общения с ним огромное удовольствие. По-моему он хам и человек недалекий. Удивляюсь: как вы с ним живете? Вы очень разные люди.
– Я с ним не в милиции беседую, – нахмурилась Люба.
– Оно понятно, – рассмеялся Варягин. Его дядя хихикнул, а она невольно покраснела.
– Почему же вы мне продолжали писать?
– Если он читал мои откровения, так что ж. Я ни на кого не клеветал, напротив, старался быть объективным. А что касается Ларисы…
– Он не читал.
– Мне все равно. А зачем вы пришли?
– Хотела поговорить с вами.
– Я, пожалуй, пойду, Олег, – поднялся Владимир Иванович.
– Как же? А чаю? А о делах?
– Какие могут быть дела? – махнул рукой Варягин-старший. – Квартиру надо продавать. Я хорошую цену дам, Олег.
– Далась вам всем моя квартира! Я сам в ней хочу жить, неужели непонятно?! Я столько денег сюда вложил!
– Я компенсирую.
– Я жил здесь со своей женой! С любимой женой!
– Лучше тебе об этом не вспоминать, – поморщился дядя.
– А почему? Что такого в моей жене, что она вам всем не нравится?
– Я предупреждал тебя, Олег. Твой брат – он умный человек. Я нашел для него подходящую девушку, познакомился с ее родителями, выяснил, как и что. А твоя красавица Снежанна… Ты уж меня прости. Не хотелось бы при посторонних…
«Неужели же Антон все ему рассказал?!» – похолодела Люба.
– Это не посторонний. Это мой психотерапевт. Она в курсе, так что договаривай, – неприятно усмехнулся Олег Варягин.
– Надо не по внешности жену выбирать. И женятся по любви одни дураки, ты уж меня прости. Разговор наш не закончен. Все же это дело семейное. – Владимир Иванович поднялся с дивана. И повторил: – Да-да, одни дураки. Ты уж меня прости.
– Да что ты заладил: «прости» да «прости»!
– Я пришел с миром: поддержать тебя в трудную минуту, – напыщенно сказал Варягин-старший. Этот человек вызывал у Любы неприязнь все больше и больше. – Мне не хотелось бы говорить об этом при посторонних, но… Надо было слушать старших.
– Идите вы все к черту! – рявкнул Олег Варягин.
– Вот ты всегда такой. С самого детства. Упрямец. Несдержанный. И денег я тебе не хотел поэтому давать. И не хочу. Ты сам по себе. Учился, где хотел, женился, на ком хотел. И что? К чему это все привело? Полный крах? Надо было слушать старших.
– Уходи, – скрипнул зубами племянник. – Меньше всего я сейчас нуждаюсь в нотациях.
– Как угодно. Очень приятно было с вами познакомиться, Любовь Александровна.
– Взаимно, – еле выдавила она.
– Извините за вспыльчивость моего племянника. Я подозреваю, что он вам на меня нажаловался, но… Телефончик ваш можно?
– Зачем?
– У каждого может возникнуть потребность обратиться к психотерапевту.
Это был человек абсолютно закрытый, и фразы из уст Владимира Ивановича вылетали какие-то казенные, сухие.
– Я не думаю, что вам когда-нибудь потребуется психотерапевт, – не удержалась Люба.
– Зачем же поддаваться неприязни, которую испытывает ко мне мой племянник, Любовь Александровна! Вы же умная женщина, раз психотерапией занимаетесь! Вы должны понимать, что всегда надо выслушивать и другую сторону. А то я получаюсь какой-то жлоб, который не хочет помочь ближнему своему, – усмехнулся Варягин-старший. – Племяннику. А я, может быть, хочу помочь, но не вижу, так сказать, движения навстречу.
