Франк Тилье - Адский поезд для Красного Ангела
Другое помещение, снова полное запустение: выложенные кирпичом стены и металлические скамьи. Мы молча переоделись, не глядя друг на друга. Меня не покидало странное ощущение, что с момента нашего появления за нами наблюдают. Я напялил медицинский халат, великодушно предоставленные мне Фрипетом сапоги и маску из черной кожи, тесемки которой он помог мне завязать на затылке. Мне было стыдно, и я благодарил Бога, что в этой клоаке нет ни одного зеркала.
— Ты прям красавец! — бросил мне Фрипет.
— Заткнись!
Он нахлобучил на свой белоснежный череп судейский парик и нацепил адвокатскую тогу. Опустив на глаза черную полумаску, мой поводырь пробормотал:
— Вперед! Мы с тобой будем болтаться по разным донжонам. Постарайся раскопать то, что ты ищешь, да поскорей! Иди за мной и помни, можешь разевать рот, но только для того, чтобы слушать!
Его тон мне не нравился, и я пообещал себе как следует врезать ему по морде, как только мы отсюда выйдем. Если выйдем…
По всему коридору висели самые разные афиши, вроде «Луди и Мистер Фрик женятся», «Приглашаем всех присутствовать на церемонии, организованной маэстро С’АДО. Порка по желанию». Из-за дверей слышались резкие удары хлыста и приглушенные крики боли и наслаждения.
Первый зал, медицинский. Фрипет потянул меня за руку. Мы нашли себе место возле стены, в мягком свете, отбрасываемом лампой на самодельный операционный стол. К нему был привязан ремнями похожий на розовую свинью пузатый мужчина с волосатым телом. Четыре одетые медсестрами женщины в масках ритмично хлестали его по особо чувствительным местам, с каждым ударом вырывая из его горла крик боли. Его мошонка распухла, а член напрягся и стал похож на полицейскую дубинку. Служители подавали различные инструменты: вроде скалки для раскатки теста для пиццы и, вероятно, члена, многохвостые плетки, какие-то тиски для грудей и вибраторы.
Приглушенные голоса вокруг. Языки облизывают губы, руки погружаются в складки одежды для мастурбации. Я оглядывал своих соседей; тем, кто был без масок, родители вполне могли бы доверить детей, чтобы сходить в кино.
Другие наблюдающие словно окоченели, наслаждаясь страданиями привязанного мужчины, как пирожным со взбитыми сливками. Некоторые переговаривались шепотом, а потом исчезали в другой комнате.
Теперь толстяк завывал. Один палач направлял ему в глаза пучки света, а в это время его напарница цепляла зажимы-крокодильчики на сморщенную кожицу мошонки. Публика постоянно обновлялась: выходящие сменялись новыми зрителями или ряжеными куклами. Меня так и распирало прокомментировать этот спектакль. Кто-то из этой толпы маньяков наверняка принадлежал к BDSM4Y. Внезапно мой взгляд споткнулся. У входа в комнату я узнал Кожаную Морду. Сжав в кулаки руки в перчатках, он разглядывал меня, проникал внутрь, как лезвие в плоть. Я снова перевел взгляд на сцену насилия, сделав вид, что наслаждаюсь зрелищем… Проще было бы проглотить шар для игры в петанк…
Потом полумертвого мужчину сменила женщина из числа зрителей; ее привязали, и шоу продолжилось с новой силой. Мы протиснулись сквозь толпу и вышли.
Смена декораций, а мизансцена та же; средневековая комната, крест для привязывания, господа, рабы, зрители. Никаких ламп, одни факелы, брызжущие снопами искр на обнаженные тела, влажная кожа, перекошенные от боли лица. Нас теснили вновь прибывшие. Жар тел, смесь запахов пота, кромешная тьма, иногда проблески света. Мы все были единым целым. Я склонился к своему соседу, не зная, мужчина это или женщина.
— Супер! — шепнул я ему на ухо.
Он не ответил. Фрипет сдавил мое плечо; воспользовавшись темнотой, я с силой саданул ему локтем в бок.
— Ты часто заходишь? — продолжал я сюсюкать.
Человеческая масса отодвинулась и исчезла, уступив место другой груде мяса, более тучной и воняющей подмышками.
Постепенно мои глаза привыкли к темноте. Я стал различать сгорбленные фигуры зрителей, как и мы, прижавшихся к стене. Я улавливал резкий запах их возбужденных тел, взбудораженные зрелищем чувства. Два типа в спортивных костюмах привязали к кресту какую-то женщину, сунули ей в рот металлическое кольцо и завязали глаза. Сорвав с нее одежду, они прикрепили к ее соскам и клитору проводящие пластины, соединенные с батарейкой в двенадцать вольт, вроде тех, что можно найти под капотом машины. Они пустили ток, и девушка взвыла, потом девушка испытала оргазм, потом девушка попросила еще…
Неожиданно Фрипет сильно дернул меня за халат. Мы вышли через другую дверь, попали в зал трибунала, где судья молотил по ягодицам присевшую на корточки женщину, и вдоль стены выбрались в коридор. В другом его конце толпились возле медицинского зала туши здоровенных мужиков.
— Оставь свое барахло в гардеробе! Валим! Они что-то заподозрили!
Пробежав по коридору, мы растворились в толпе возле барной стойки. Среди таких же, как мы…
— Задержите их! — прокричал голос, который можно было назвать каким угодно, только не успокаивающим.
Кошка метнула полную бутылку виски, которая задела меня по голове. У входа, размахивая ножом, нарисовался двойник Кожаной Морды. Я не раздумывая вкатил ему сапогом в грудь и ударом кулака сломал нос. Фрипет откинул задвижку, и мы бросились на улицу. Вся свора, переговариваясь вполголоса, высыпала к выходу из донжона и, сделав несколько непристойных жестов пальцами, убралась внутрь.
— Сука! Вот козел! Сраный бордель! — Фрипет послал мощный удар стопой в металлическую урну и взвыл от боли. — Сука! Как больно! Вот дерьмо! — Он проливал потоки слез. — Из-за тебя я спалился! Мне крышка! Я уже покойник! Они прикончат меня, сука! Говорил я тебе заткнуть свою поганую пасть!
Я бросил на асфальт медицинский халат. Какая-то пара, увидев нас разодетыми — я в сапогах, а Фрипет в судейском наряде, — предпочла перейти на другую сторону. Внезапно я что-то заподозрил. Сунув руку в задний карман джинсов, я почувствовал прилив ярости.
— У меня украли документы! Эти маньяки украли мои документы! — закричал я.
Тени, что прижимались ко мне в средневековом зале… Должно быть, Кожаная Морда о чем-то догадался и послал своего подручного стащить мой бумажник. Фрипет выдавил жалкую улыбку:
— Мы с тобой, парень, оба в дерьме… Теперь жди, когда кто-нибудь из них к тебе наведается… А если они пронюхают, что ты фараон, заставят тебя сожрать твою форму. Они могущественны и организованны. То, что ты сегодня видел, всего лишь верхняя часть айсберга. В этой области, так же как в проституции или торговле наркотиками, существует мафия. А вот вы, фараоны, слишком тупы, чтобы совать туда свой нос!
Я рассвирепел. Я бросился на него и уже занес руку, чтобы сломать ему челюсть, но в последний момент сдержался. Этот урод ничего не просил, а ему, похоже, придется расплачиваться вместо меня.
— Вали, Фрипет, — бросил я ему, опуская руку.
— Чего? Ты что, не пришлешь своих фараонов, чтобы они меня охраняли? Сука, ну ты жесток, мужик! Что мне теперь, по-твоему, делать?
Я пошел на него, стиснув зубы, со сверкающими от ярости глазами. Он испугался:
— Ну ладно-ладно, мужик! — Его шаги застучали в темноте. — Черт, ты худший из козлов, которых я знал! Пошел ты!.. Пошли вы все…
В почти пустом метро на «Шатле» в вагон зашли два парня и встали по обе стороны от меня.
— Неплохие сапожки, мужик! Ты видал? Откуда такой красавец взялся? Мерзкий пидор! Снимай-ка сапоги!
— Что ты будешь с ними делать?
— Тебе-то что? Снимай, говорю, сапоги. И бабки гони заодно! Ну же, мужик, раскошеливайся!
Погруженный в глубокую печаль, я медленно развязывал шнурки. Я упустил серьезный след. По моим документам они легко узнают, кто я. Дело дойдет до BDSM4Y? И эти психи исчезнут неизвестно где, предварительно постаравшись прикончить меня.
— Сапоги, мудила! Пошевеливайся!
Я снял сапог и круговым движением послал его каблуком прямо в рожу тому уроду, что вертелся слева от меня. Дугой брызнула кровь, а вместе с ней вылетел зуб, клык, упавший куда-то под свободные сиденья. Пока второй собирался отступать, я двинул ему в челюсть. Хрустнули кости, возможно мои фаланги, но еще, что важно, его верхней челюсти. Он схватился за лицо руками и умоляюще застонал. Я встал, уцепившись за металлический поручень, и вышел на следующей станции, чтобы продолжить свой путь пешком.
Рука кровила. Я был раздавлен.
Вернувшись, я, несмотря на тяжелую усталость, испытал странное желание завести Куколку. Безуспешно. Полные резервуары, давление в котле поднимается, однако паровозик ответил мне лишь безнадежным писком, бульканьем пара, дрожащим стоном. Как умирающий человек… Может, она под своим металлическим панцирем тоже страдала вместе со мной?
На сей раз мне не удалось вызвать милый образ жены. Повсюду запах смерти… Я положил «глок» на ночной столик и с трудом заснул, вздрагивая и заливаясь по́том…
