Татьяна Степанова - Падший ангел за левым плечом
– Вы их квартиру сейчас сдаете? – спросил Артем.
– Сдаю, но сейчас жильцы оттуда съезжают, работы в Москве лишились, манатки собирают домой.
– Вы музыке, случайно, Аглаю не учили? – спросила Катя, кивая в сторону соседней комнаты, где Яша-невидимка играл сначала гаммы, а теперь, спотыкаясь на каждом такте, вымучивал упражнение для беглости пальцев.
– Нет, она к музыке не проявляла никакого интереса. Да у нее минуты свободной не было – учеба, подготовка к разным там конкурсам математическим, олимпиадам, потом это ее волонтерство, катание на роликах.
– А ее подружки или, может быть, друзья-мальчики, они к вам вместе с ней не заходили?
– Нет, никогда. Это же подростки. Им взрослые только помеха. Аглая у меня редко бывала – так, забежит по пути из школы, поесть прихватить, что на кухне сготовлено, и уже след простыл. Я не обижалась, я себя в ее возрасте вспоминала. – Марина Белоносова вздохнула. – Если бы только знать… Хотя что я могла сделать?
– У вас есть фотография девочки? – спросил Артем.
Марина поднялась из-за стола и покинула кухню. Звуки нудных упражнений на пианино опять стихли, затем грянули с новой силой. А потом Яша-невидимка заиграл бравурно собачий вальс.
– Вот у меня тут снимки в альбоме. И ее, и Дели.
Катя смотрела на фотографии – мать и дочь, обеих уже нет в живых. А тут они такие счастливые, смеются…
Аглая была разительно похожа на мать. Но только лицом – круглым как полная луна, со светлой кожей и ямочками на щеках. Аделаида Чистякова была высокой, поджарой, спортивной, недаром ее выбирали в натурщицы художники. А вот Аглая была небольшого роста, из тех, кого называют «пышечками», – вся такая кругленькая, пухлая. Светлые волосы она стригла коротко. У нее были курносый нос и задорное выражение глаз.
Эта девочка ничем внешне не напоминала ни школьную классическую «зубрилу», ни математического вундеркинда, которым слыла, ни классного бунтаря, дерзившего преподавателю. Никто бы не назвал ее красавицей, но все вместе в ее облике оставляло впечатление «симпомпончика» – этакого упитанного веселого лукавого колобка.
Катя внезапно ощутила, как к ее горлу подкатил комок – и эту вот девчушку кто-то убил, а потом так надругался… палкой… Инсценируя изнасилование, уродуя, заметая следы.
Если это сделала учительница, которая в классе, полном детей, стояла у доски и учила, сея разумное, доброе, вечное…
– Вы что-то ждали от этой поездки, я чувствовал, – сказал Артем Ладейников, когда они садились в машину, – но это ничего не дало. Мы практически ничего нового не узнали от этой родственницы. У меня такое впечатление, что она уже позабыла про свою племянницу. А мы ей бестактно напомнили, и она нами недовольна.
– Ты ошибаешься, Артем, – хотя Катя точно не знала – может, он и прав.
– Куда? Назад в Главк? – спросил шофер Вавилова.
Катя молчала. Она так рвалась сюда, и что же? Ничего? Снова ничего? Но Рождественск не отпускал ее.
– Я все спросить тебя забываю, – она обратилась к Артему, – как с новым местом работы учительницы Грачковской, проверили?
– Торговый центр тут у МКАД. Она там уборщица.
– Туалетов… это я знаю. Сейчас ведь всего начало седьмого. Поедем, глянем своими глазами, а?
– Она работает посменно, может, у нее сегодня выходной.
– А может, и не выходной. Раз мы все равно здесь, давай проедем, поглядим на Грачковкую, если застанем ее на работе.
– А что это даст? – раздраженно спросил Артем. – Что конкретно это даст нашему расследованию? Мы все время топчемся на месте. Мы не продвигаемся вперед.
Катя положила ему руку на плечо. Она не хотела ему читать лекцию о том, что такое оперативная работа. Собственно, то, что она сейчас предпринимает, нельзя назвать оперативной работой. Но это и не пустое удовлетворение любопытства или внезапной прихоти. Это как некий зов… или призыв… Или фантасмагория, как ворчливо называет это полковник Гущин.
Но порой и это тоже помогает – такой вот разброд и внешний абсурд. Артем Ладейников этого пока не понимает, потому что это его первое расследование. И он вообще не полицейский – он вольнонаемный, он приданные силы.
– Наберись терпения, – посоветовала она кротко, – оно нам в этом деле пригодится.
Когда они подъезжали к торговому центру, Артем Ладейников, смирившись с неизбежным, уже отыскал в своем верном ноутбуке рапорт оперативников о проверке места работы Грачковской.
– Туалеты на втором этаже. – Он быстро нашел по Интернету сайт торгового центра и открыл план, ткнул пальцем. – Нам скорее всего сюда, если Наталья Грачковская сегодня работает в свою смену.
Глава 33
Лицом к лицу
– Интересно, каким это волонтерством могла заниматься Аглая? – спросила Катя, когда они входили через вращающиеся стеклянные двери в огромный торговый комплекс, оставив машину с шофером на стоянке. – Вавилов эти сведения тогда проверял? Есть что-то в деле об этом?
– Что-то я не припомню. – Артем Ладейников пожал плечами.
– В каком волонтерстве, тем более деньги приносящем, могла быть занята школьница? Аглая, по показаниям ее тетки, сама купила себе ролики и ноутбук.
– Может, скопила деньги.
– Возможно, но где же и кем она все-таки подрабатывала? А что там в третьем и четвертом томах? – спросила Катя. – Меня просто убивает, что мы вот так хаотично, вразнобой все эти дела изучаем.
– А как иначе, когда столько народа задействовано и сразу три случая Гущин велел из архива поднять? В третьем томе – я с ним работал – много заключений экспертиз. Игорь Петрович и следователь уйму всего назначали для исследования – на ДНК, микрочастицы, почвоведческая экспертиза. Да, там, кстати, и это исследование мобильного телефона.
– А ноутбук Аглаи?
– Экспертизу компьютеров делают редко, для считывания данных достаточно подключить наших ребят из отдела «К», все гораздо быстрее получится и эффективнее.
– И то правда, – согласилась Катя, – а четвертый том?
– Он тоненький, там подшиты протоколы допросов учительницы Грачковской, бумаги, ходатайства от ее адвоката. А потом постановление о приостановлении уголовного дела. Игорь Петрович всю работу построил вокруг версии учительницы-убийцы. Он в ее виновности нисколько не сомневался, я думаю.
– И все же потерпел фиаско. – Катя оглядывала первый этаж торгового комплекса.
Вечерний час пик. Покупателей больше, чем днем. Все столики в кафе у фонтана в центре первого этажа заняты. Многие возвращаются на машинах из Москвы в пригород и по пути заглядывают в супермаркеты «Все для дома», «Карусель» и «Азбука вкуса».
Ее внимание привлекла колоритная пара – Катя подумала, что это богатая мамаша, сильно накрашенная, в парике цвета воронова крыла, в манто с леопардовыми принтами и вся увешанная дорогой массивной бижутерией. А рядом с ней, почтительно держа ее под руку, сынок-красавец – яркий золотоволосый блондин высокого роста, длинноногий как гончая, в кожаном бомбере и рваных джинсах.
Пара направлялась к боковому выходу из торгового центра, из супермаркета «Азбука вкуса» к подземной стоянке. Красавец сынок вел свою еле плетущуюся мамашу, всю из себя навороченную и упакованную, и свободной рукой толкал тяжело нагруженную тележку с покупками. В пакетах звякали бутылки вина и дорогого коньяка.
– Нам сюда, – Артем Ладейников указал на эскалаторы, – по схеме тут ближе к туалетам, чем на лифте.
Катя сейчас же забыла про колоритную парочку.
А зря. Ведь она лицом к лицу столкнулась с тем, кого они все так тщетно искали.
Алексей Грибов-младший вместе с Леокадией Пыжовой провели все эти дни в поместье певца Иннокентия Блямина. С самого юбилейного банкета Леокадия «колобродничала». Выражаясь простым языком, она ударилась в запой. Сорвавшись в самом начале банкета, она уже не могла остановиться. Юбилейная гульба, во время которой в поместье съезжались все новые гости, контингент менялся, провоцировала ее пить все больше и больше. Третий день она провела в комнате для гостей, наверху, под присмотром Алексея Грибова, выполнявшего теперь роль и няньки, и прислужника. Певец Иннокентий Блямин решил, что в таком непотребном виде старуху Пыжову молодым «деятелям эстрады» лучше не созерцать. Пьяная Пыжова, как обычно, пыталась буянить, поэтому ее не стали насильно сажать в машину и отправлять домой восвояси во избежание громкого скандала, о котором непременно пронюхали бы газетчики. Ее тихо изолировали под замок в комнату для гостей в надежде, что там певица проспится и придет в себя.
Опухшая с перепоя, плохо соображающая, она кое-как очнулась к полудню. Алексей Грибов отволок ее в ванную, буквально насильно помыл там, избавляя старческое тело от мочи и блевотины.
