Анна Князева - Наследница порочного графа
В ту же минуту над ее ухом раздался голос Темьяновой:
– Кто это?
Дайнека вздрогнула, но быстро овладела собой:
– Графиня Измайлова.
– Красивая дама. Что там написано? – Лукерья Семеновна протянула руку и взяла фотографию. Прочитав надпись, сказала: – Мрачные строки.
– Кажется, это Пушкин.
– Все равно мрачно, – Темьянова перевернула снимок. – На обороте еще что-то есть.
Дайнека проворно выхватила фотографию, увидела целое стихотворение и, чтобы не показаться невежей, прочла его вслух:
Призывно грустный шум ветровзвучит, как голос откровений.От покосившихся крестовна белый снег ложатся тени.И облако знакомых грезлетит беззвучно с вестью милой.Блестя сквозь ряд седых берез,лампада светит над могилойпунцово-красным огоньком.Под ослепительной луноючасовня белая, как днем,горит серебряной главою.Там… далеко… среди равнинстаринный дуб в тяжелой мукестоит затерян и один,как часовой, подъявший руки.Там, далеко… в полях шумити гонит снег ночная вьюга…И мнится – в тишине звучитдавно забытый голос друга…Старинный дуб порой вздохнетс каким-то тягостным надрывом…И затрепещет, и заснетсреди полей глухим порывом.
Оторвавшись от текста, она спросила:
– Интересно, чьи это стихи? – и тут же взяла телефон, чтобы посмотреть в Интернете. – Андрей Белый, стихотворение «Призыв», написано в 1903 году. – Дайнека снова посмотрела на оборот фотографии: – Как странно… Некоторые слова и даже фразы в тексте подчеркнуты.
– Так делают эмоциональные люди, – заметила Лукерья Семеновна. – В дни нашей молодости многие девочки вели песенники. Записываешь, бывало, песенку про любовь и чего только не нарисуешь: цветы, сердца, поцелуи. Слово «люблю» несколько раз подчеркнешь.
– Мне кажется, что почерк мужской. И слова какие-то мрачные. Здесь точно не про любовь.
На столе раздался звонок внутренней связи, Дайнека положила фотографию в ящик и сняла трубку:
– Слушаю вас…
– Это Канторович, вы просили меня позвонить.
– Да-да, – сказала она и растерянно покосилась на Лукерью Семеновну.
Та взялась за колеса и покатила коляску на рабочее место.
– Людмила Вячеславовна!
– Слушаю вас, – повторила Дайнека.
– Я нашел тот расходный ордер. Номер вам нужен?
– Нет.
– Дата?
– Кому вы его выдали? – Дайнеку трясло.
– Темьяновой Л. С. К ордеру прикреплено заявление, на нем – виза директора: выдать для работы с архивом.
Справившись с волнением, Дайнека спросила:
– Значит, это было недавно?
Канторович назвал точную дату. Не сдержавшись, она проговорила:
– За день до Васильевой…
– Что вы сказали?
– Ничего, Ефим Ефимович, спасибо, что позвонили.
Положив трубку, Дайнека долго сидела, потом вынула из полиэтиленового пакета белый халат, встряхнула и подошла к Лукерье Семеновне:
– Наденьте, чтобы не пачкать одежду.
Дайнека пристально глядела на Темьянову, ожидая ответа. Вместо того чтобы сказать: «У меня такой уже есть», та ответила:
– Вот спасибо! Как это кстати.
Она тут же накинула халат на себя.
Как всегда бывало в такие моменты, у Дайнеки похолодели кончики пальцев. Она не понимала, что происходит. Вернувшись за стол, прикинулась, что работает, однако на самом деле просто смотрела в стенку.
В семь часов к ней подкатилась Темьянова.
– Мне что-то нездоровится, – сказала она. – Не отвезете меня домой?
– Да, конечно.
Дайнека надела пальто и вывезла коляску с Темьяновой в коридор. Тишотка трусил рядом. Заперев дверь, все трое отправились по подземному переходу к спальному корпусу.
* * *Решив лечь пораньше, Дайнека крутилась в постели часа полтора. В ее голове складывался и рушился мучительный пазл.
Она даже обрадовалась, когда вспомнила, что не погуляла с Тишоткой. Мгновенно собравшись, вышла с собакой на улицу и полчаса побродила по парку.
Вернувшись обратно, села на кровать. На душе было неспокойно, как будто перед бедой.
Она вышла из комнаты. В гостиной никого уже не было, старики разошлись. Дайнека спустилась по лестнице. При мысли, что ей предстоит переход под землей, дрогнуло сердце. Какое-то звериное чутье тащило ее в библиотеку.
Оказавшись там, Дайнека не стала включать свет. Прикрыв дверь, прошла в ближайший угол и села на стул. Посидев минут двадцать, услышала гул, о котором говорил Бирюков. Он тогда сказал: «Здесь невозможно спать. Да что там спать… Жить невозможно. Я слышу гул». Дайнека тоже его услышала, но и теперь не поручилась бы, что это не шум в ушах.
– Господи, что я тут делаю? – в ужасе прошептала она и собралась убежать.
В ту же минуту Дайнека услышала тихий шорох. В глубине помещения, за стеллажами, клацнул замок, со скрипом открылась дверь, и прозвучали шаги.
Вскоре показался свет фонарика. Луч быстро скользнул по стене и уткнулся в ее стол. Шаги приближались. Дайнека видела фонарь и темный силуэт. По следующему звуку сделалось понятно: открылся ящик стола, и кто-то стал шарить внутри.
Бесшумно поднявшись, Дайнека протянула руку и щелкнула выключателем. На мгновение ослепнув, она тут же разглядела незваного гостя. У выдвинутого ящика стояла Темьянова и держала в руке фотографию графини Измайловой.
– Лукерья Семеновна, зачем вы здесь? – Дайнека смерила ее взглядом и вдруг сообразила, что старуха стоит на ногах. – Где ваша коляска? Как вы… – Прикусив язык, она сообразила, в чем дело: – Вы можете ходить? Зачем же вы притворялись?
Темьянова опустила глаза, положила на стол фонарик и фотографию и вдруг кинулась на Дайнеку, вцепилась в ее шею маленькими жесткими пальцами, сделала какой-то невероятный захват и стала душить.
Они упали на пол. Пока у Дайнеки оставалось дыхание, она кричала, взывая о спасении и не слишком надеясь на помощь, извивалась и при каждом удобном случае хватала ртом воздух.
Она кричала севшим до хрипа голосом, потом просто исступленно шептала…
Темьянова оказалась сильней, противостоять ей было невозможно. Пришел момент, когда Дайнека стала хрипеть.
Вскоре она обмякла и потеряла сознание.
* * *Но помощь все же пришла. Это Дайнека поняла, как только открыла глаза и увидела Водорезова. Сама она лежала на полу, лицо было мокрым, шея невыносимо болела.
– Где она? – просипела Дайнека, потом, испугавшись своего голоса, схватилась за горло.
– Это ничего, это пройдет, – ласково сказал Водорезов и протянул ей стакан воды.
– Где она? – повторила Дайнека и обвела глазами комнату.
Темьянова сидела на стуле, ее руки были сведены вместе и обмотаны скотчем.
– Она хотела убить меня…
– Знаю, – Водорезов зло посмотрел на старуху. – Я видел.
– Но, как вы…
– Моя квартира здесь рядом. Прибежал на крик, а она тебя уже оседлала.
– Лукерья Семеновна ходит, – сообщила Дайнека. – Она притворялась.
– Не то слово, – улыбнулся Платон. – Бегает! Еле догнал. Пришлось за ней по коридору бежать. – Он снова посмотрел на Темьянову. – В который раз убеждаюсь: медицина творит чудеса!
Водорезов встал, протянул руку и помог Дайнеке подняться на ноги.
– Нужно позвонить директрисе, – он снял трубку, набрал номер. – Татьяна Ивановна… Нет, я не сошел с ума, я знаю, сколько сейчас времени. Поверьте мне на слово: вам нужно встать, одеться и срочно явиться в библиотеку.
Глава 24
Мама
В коридоре было темно, тихо и пахло едой, как в детском саду, когда запахи из кухни разносятся по всем помещениям.
У закрытых дверей библиотеки стояли Дайнека, Водорезов и Песня. Темьянову оставили в комнате под присмотром охранника, вызванного из спального корпуса.
Татьяна Ивановна взглянула на часы и мученически сдвинула брови:
– Уже половина четвертого…
– Галуздин скоро приедет, – Дайнека потрогала шею.
– Болит? – справился Водорезов.
– Очень…
– И все-таки я не понимаю, как вы оказались здесь ночью? – Песня устало поежилась.
– Я? – спросил Водорезов.
– Вы здесь при чем?!
Дайнека ответила:
– Что-то подсказало мне, что нужно сюда прийти.
– Вы обманываете меня… – на всякий случай предположила Татьяна Ивановна. – Или же вы в чем-то подозревали Темьянову.
– Этого я даже себе объяснить не могу, – сипло проговорила Дайнека. – Нам лучше подождать, когда приедет следователь.
– А мы что с вами делаем? – директриса не знала, на кого выплеснуть свое недовольство. – Но Темьянова какова! Столько времени водила нас за нос! Коляску ей предоставили. Кому-то могло не хватить, а ей дали. – Понизив голос, Песня спросила: – Она действительно напала на вас?
Дайнека молча кивнула.
– Хотела задушить?
– Ей трудно говорить, – вмешался Водорезов. – Давайте лучше я расскажу…
– Вы уже рассказали. – Помолчав, директриса спросила непонятно кого: – Неужели она убийца?
