Амплуа убийцы. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
Человечек был молодым, но всем своим видом демонстрировал усталость от жизни, как будто он уже много повидал, через многое прошёл. Эта показушная усталость могла обмануть кого угодно, только не Рязанцеву — фальшь она чувствовала сразу, а всё, что хотел продемонстрировать гость, было напускным, неестественным.
Попытка произвести впечатление провалилась, но всё это не имело значения, ведь то, что рассказал человечек, было главным недостающим звеном во всей выстроенной ею схеме преступления. Его рассказ почти полностью подтверждал подозрения.
— Значит, Королёв приходил к вам просить совета? Когда это было?
— Я точно не помню, приблизительно три недели назад, может больше.
— А почему вы вдруг решили всё это нам рассказать, разве вы не друзья?
— Друзья?! — ещё секунду назад скучающий Влад оживился. — Вот и он мне так же — мы же друзья! Вспомнил! А когда мне помощь была нужна, он даже трубку не брал, ни на одну смску не ответил гад.
— Влад, но мы же друзья!
— Ах мы, оказывается, друзья, — ехидно выдавил Влад. — Теперь тебе нужна помощь. А когда она была нужна мне — ты где был? Ты же ни на один мой звонок не ответил.
— Влад, прости. Кто старое помянет…
— Помянет, говоришь. Жить тебе негде? Ко мне припёрся. А ты знаешь, чего мне стоила вот эта квартира? Знаешь, под кого мне лечь пришлось и до сих пор, между прочим, приходится? Пшёл вон отсюда. Ты придурок, Пирожников, слышишь? При-ду-рок. Тебе такой шанс жизнь дала, а ты, бездарь, не только им не сумел воспользоваться как надо, ты ещё и умудрился всё это загубить на корню.
— А что же мне теперь делать, Влад? Убить её, что ли?
— Делай, что хочешь. — Влад опрокинул в себя остатки коньяка и грохнул стеклянной ножкой бокала о журнальный столик. — Убить. Да ты во всём бездарь, Пирожников, ты и убить-то толком никого не сможешь. Мой тебе совет — возвращайся в свой Мухосранск, лопату в руки и не высовывайся, второго шанса у тебя в этой жизни уже не будет.
— Я бы к вам раньше пришёл, но до меня слухи только вчера дошли.
— Да, — Лена не спускала глаз со Скаврони, — ваши показания очень ценны, но…
— Если надо, я и в суде выступлю.
— Хорошо, но, понимаете, ваших показаний тоже, увы, недостаточно. Мы выстроили всю картину происшествия, но у нас нет прямых доказательств. Преступление задумано и выполнено безукоризненно, и это может нам навредить. Очень трудно будет убедить судью, что человек без опыта смог всё так чётко проделать, уложиться в минимум времени и расчленить тело, как заправский мясник… Он ведь артист, а не мясник, и судью убедить будет сложно.
— Стойте, так он же до проекта рубщиком мяса на рынке подрабатывал. Сам рассказывал.
— Что вы несёте? У меня алиби. — Всегда румяное лицо Пирожникова стало багровым.
— Мы проверили ваше алиби, но как вы нам объясните вот это… — Лена протянула задержанному листки бумаги.
— Что это?
— Это распечатка базы данных аэропортов Калининграда и Домодедово. По ним мы выяснили, что вы вылетали в ночь на двадцать шестое апреля из Калининграда в Москву и обратно. Всё остальное я вам уже рассказала поминутно.
— Ну и что, это ничего не доказывает.
— Это доказывает всё, — подключился к разговору Махоркин. — У нас есть свидетельские показания водителей такси, которые возили вас в аэропорт и из аэропорта, и это доказывает, что вы были дома именно в то время, когда была убита ваша супруга.
— А вот показания вашего друга — Влада Скаврони, хотите почитать? — Лена протянула ещё один листок. — Почитайте, очень интересно написано.
— Скаврони? — Минуту назад багровый от возмущения Пирожников побледнел и замолк.
— Дмитрий Олегович, я вам настоятельно рекомендую написать чистосердечное признание пока не поздно. Это хоть как-то может смягчить приговор.
Крупные капли пота росой украсили лоб Пирожникова.
— Хорошо, я всё расскажу.
Он всё рассчитал, всё. Это было идеально разработанное преступление. И у него всё получилось. Он очень боялся, вдруг в последнюю минуту что-нибудь случится и всё пойдёт не по плану — задержат рейс, например. Но всё прошло как по маслу. Такси притормозило у подъезда ровно в три часа ночи. Он быстро поднялся на третий этаж, вставил ключ в замок и открыл дверь — эта глупышка даже не догадалась замок сменить. Включать свет в прихожей не стал, красный огонёк лампочки выключателя сориентировал верно, он вошёл в комнату и замер. По плану надо было идти в спальню, накрыть спящую подушкой, а когда тело перестанет биться — перетащить в ванную и там…
Но ему требовалась минутная пауза, чтобы унять волнение — руки дрожали, а сердце колотилось с такой силой, что казалось его стук слышен сквозь стены. Сейчас… сейчас он соберётся с духом и…
Щелчок и яркая вспышка всех девяти плафонов ослепили и напугали его. От неожиданности он дёрнулся вперёд, как будто его ударили в спину, развернулся — в дверном проёме не человек, нет — призрак балерины.
Её появления не входило в его планы.
— Что тебе здесь надо? — холодно спросила Вероника.
— Я хотел… хотел… забрать кое-что…
— Ночью? Интересно, что ты хотел забрать? Разве тут есть что-то твоё?
— Ну что-то, наверное, есть.
— Тогда забирай и уходи, мне надо выспаться перед премьерой. — Вероника прошла к окну и потянулась, чтобы открыть форточку. Сквозь полупрозрачное полотно ночной рубашки легко проглядывалась тонкая талия и хрупкие руки. Сколько изящества и грации в этой фарфоровой статуэтке. Статуэтке! Он развернулся — на перекладине каплеобразной полки небольшие часы в форме домика — три часа пятнадцать минут. Медлить больше нельзя. Он протянул руку, схватил с полки бронзовую балерину и…
Всё что происходило дальше, он мог бы рассказать по минутам. Резкий взмах, и тяжёлый диск основания статуэтки врезался в русую макушку. Странный, глухой звук, смертельный. Тело качнулось и стало оседать, медленно, неуклюже плюхнулось на пол. Странно, но крови почти не было. Он задрал подол ночной рубашки, завернул им голову — плотно, чтобы кровь не просочилась на пол, подхватил обмякшее тело за подмышки и поволок в ванную. Всё остальное он делал на автомате.
Разрубить тело труда не составило — какой-никакой опыт имелся, но вместить всё (как он планировал) в большой кожаный чемодан, когда-то привезённый Вероникой из гастролей по Германии, не получилось. Пришлось снова вернуться в кладовку. Осмотрелся — ничего подходящего, кроме нескольких пластиковых пакетов, набитых какими-то тряпками.
