Игра в наперстки - Николай Иванович Леонов
– Обнаружил, что тот, кто совершал преступление, будет совершать его снова и снова? – иронично спросил Гуров.
– Ну, если говорить совсем грубо, то да. Не сказать, что эта идея новая. Ген преступности искали и раньше, но Лев нашел его сам. Он понял, что это что-то вроде нового психотипа личности, что ли. Что таких людей нельзя исправить. Это даже не предрасположенность к преступлению, а именно какая-то галочка внутри, в душе человека. Вот эту галочку, как понял Лев, снять невозможно. Если она в человеке есть, то рано или поздно она бомбанет и заставит его совершить преступление.
Гуров кивнул:
– Ладно, хорошо. Итак, он придумал свою теорию про внутреннего психопата, но я посмотрел внимательно те книги, которые писал мой тезка. Они не имеют никакого отношения к психологии преступления. Поиски себя, поиски успеха и история развития судебной психиатрии.
– Деньги тоже нужно зарабатывать. Лев не очень любил эту часть своей специальности, но лучше всего у него получалось именно вправлять людям мозги в тот момент, когда они решали, что им нужно срочно к психологу. Делал он это буквально за один час и виртуозно. И, как ни странно, именно такие одинарные сеансы приносили ему огромный доход. Люди передавали визитку Льва как сокровище. Если ты искал про него информацию в интернете, то, наверное, обратил внимание на то, что нет никакой рекламы.
– Да, только информация о следующих выпусках подкастов, передач и книг.
– Это была его фишка. То, что к нему можно записаться на сеанс, не афишировалось. Информация просто была. И она пересказывалась кулуарно. От одного человека к другому. Лев считает, что такое сарафанное радио – лучший способ рассказать о себе.
Они уже сидели в машине, и Гуров улыбнулся уголком губ, заводя двигатель. Во время разговора он очень внимательно следил за Ткаченко. Тот постоянно говорил о друге в прошедшем времени. И только сейчас, когда разговорился, снова вернулся к времени настоящему. То есть вначале он в самом деле то ли искренне волновался за друга и думал, что с ним что-то случилось, а сейчас расслабился и снова поверил в то, что Рассолкин жив, или знал что-то, о чем не говорил сыщикам.
– Скажи, а у него не было каких-нибудь заболеваний? – спросил Гуров.
– Вроде нет. Из тех, что я знал. Астма была, но Лев следил за ней. И сердце, но и за сердцем он тоже следил, постоянно наблюдался у врачей, всегда старался заниматься своим здоровьем. Тоже одна из теорий и новая тема для книги, которую он собирается написать, но пока собирает материал.
– О здоровье?
Артем поморщился, щелкая пальцами, словно пытался что-то вспомнить.
– Это не так легко, я честно пытался собраться и понять, что он там имел в виду, когда рассказывал, но был погружен в свою собственную книгу. Писал везде, даже когда ехал в командировки в автобусе, и я не сразу понял основную идею исследования. Что-то вроде того, что по тому, как человек следит за своим здоровьем, можно понять, насколько он здоров ментально.
– То есть если человек забросил свое здоровье, то нужно, чтобы он еще и к мозгоправу сходил?
– Каждый раз удивляюсь, насколько это слово совпадает с тем, чем они на самом деле занимаются. Нет, на самом деле, наоборот. Ментально здоровый человек будет делать обследование максимум раз в два года. Или раз в год, если это обязательно для работы. А те, у кого нервные расстройства, постоянно сидят в поликлиниках. Подожди осуждающе качать головой, я сейчас не говорю о тех, у кого действительно что-то болит. У Рассолкина, кстати, была одна шикарная пациентка, которая была в курсе своего невроза, и сама призналась, что часто ходит по врачам, чтобы, грубо говоря, у нее была тема для волнений. Если нужно найти какую-то болезнь, то у нас ее с удовольствием найдут. Вот она и говорила, кидая сумочку на диван: «Можете меня ругать сколько угодно, но у меня уже есть список тех симптомов, о которых я буду волноваться в следующий раз».
За беседой о пациентах, связях и друзьях Рассолкина они очень быстро доехали до дома, где уже переминался с ноги на ногу донельзя взволнованный Никанор. Вот удивительно, как такой рассудительный и спокойный человек, как Рассолкин, взял на работу такого паникера.
– Слушай, а он всегда был таким нервным?
– Никанор? Нет, просто он обожает Льва и считает своим предназначением помогать ему во всем. Плюс Никанор из очень бедной семьи, а Рассолкин ему очень хорошо платит. И он живет на втором этаже этого дома. Лев снял ему там небольшую однушку, типа служебного жилья, мотивируя это тем, что не может отвлекаться на разные домашние заботы и так гораздо спокойнее и дешевле, потому что его время стоит очень дорого.
Гуров кивнул, признавая за Рассолкиным это право. В конце концов, каждый человек может позволить себе капельку эксцентричности.
В квартире консультанта одновременно было примерно так, как представлял себе Гуров, и немного не так. Он думал, что-то современное и дорогое. Или, наоборот, вдохновляющая старина. Но вот чего он точно не мог себе представить, так это то, что кабинет будет обставлен…
– Это же пятидесятые?
– Да, пятидесятые и немного семидесятых, – гордо сказал Никанор. – Мы искали эту мебель по всему интернету.
Лев осмотрелся с огромным удивлением. Стол-секретер с ящичками и откидной столешницей, кресло с полированными подлокотниками, оббитое ярко-желтым плюшем, тахта. Ковер под африканский стиль на полу. И торшер с абажуром, украшенным бахромой. Трогательная герань и тюль за тяжелыми длинными шторами…
– Только серванта с сервизом за стеклом не хватает, – вздохнул Гуров.
– Да, мы думали об этом, но остановились на библиотеке, потому что это все-таки кабинет, – развел руками Никанор и добавил: – Но правда же уютно.
И Гуров кивнул. Потому что на самом деле задумка была гениальной. Именно тут, именно сейчас сыщик поймал себя на том, что это был действительно невероятно уютный кабинет. Хотелось прилечь, расслабиться, посидеть за секретером или в кресле. Посмотреть в окно. Выбрать
