Криминальный оракул - Марина Серова
– Нет, – Руслан прижался к тете Тоне, довольный и умиротворенный на вид, а та все наглаживала его по голове.
И почему ты сбежал, хотела спросить я, но вовремя остановилась. Мальчик теперь был под другой опекой. Под той, под которой, похоже, и хотел находиться. Попытку моего участия он отклонил еще в самолете. Продолжать расспросы – значит продолжать быть в этом деле. А я вышла из него. Вышла!
Вместо этого я уточнила другое, у Антонины:
– Что ж, за мальчиком я вроде как присмотрела. Еще что-то от меня вам нужно?
– А вот хочу вас просветить, чтобы вы понимали, кого брались охранять. Мало ли, Васька вас не отпустит или Соколов взбрыкнет…
– Нет. Не надо, – возразила я, подымаясь.
– Надо, – в тон мне возразила Макова. – Я считаю, что надо.
Она достала удостоверение, на сей раз правильное (хотя фотография была та же самая), и протянула мне.
– Видите ли, Евгения Максимовна, хоть пола я оказалась другого, а организация-то все та же. – Макова откинула волосы со лба, и я увидела проступающий сквозь тональный крем здоровенный синяк, оставленный брошенной мной бутылкой. – Давайте я рассказывать начну, а вы решите, будете вы меня дослушивать или нет. И уж лучше я вам расскажу, а то со мной здесь есть и пожестче агенты. Уже не так вежливо допрашивать будут. Как-никак вы теперь к делу Василисы тоже касательство имеете.
Я мотнула головой в сторону ближайшей из аэропортовских кафешек.
Макова, взяв Руслана за руку, шла впереди меня, подозрительно беззаботно повернувшись ко мне спиной. Но после ее слов о других агентах я не видела в этом беззаботности.
Стало, выражаясь молодежным сленгом, подгонно и стремно, но почти сразу же отпустило. Организм предпочел не тратить силы на бессмысленное волнение.
Повезло: оказалось не слишком людно. Мы заняли кабинку подальше от входа.
В кафе я взяла кусок шоколадного торта и крепкий кофе, ни на секунду не выпуская свой заказ из рук. Руслан уплетал мороженое с сиропом, да так, что перепачкал нос и щеки. Макова присматривала за ним, похоже, ничуть не волнуясь, что я могу сбежать. И – я успела это заметить – на долю секунды взгляд Маковой стал таким теплым, будто Руслан был ей родным чадом. Потерянным и наконец-то обретенным.
Оттого я ощутила, что, несмотря на все произошедшее, кое-что мне нравилось в этой ситуации. А именно – видеть этого мальчика живым, веселым и довольным. А не изнуренным своей ролью «батарейки».
– Сперва поем, – упредила я, набрасываясь на еду. И, закончив, спросила: – А Соколов знает, что вы женщина, а не мужчина?
Черт, правда, я не придираюсь к чужой внешности только потому, что со своей повезло. Или потому, что кто-то там не соответствует моим представлениям о том, как должны выглядеть и вести себя мужчины и женщины.
Но в Маковой за все время общения не проскочило ни единого намека в поведении, речи, внешности – ничего, что намекнуло бы на природный пол. Маскировка под других женщин – в консерватории или вот в гостинице «Евразия» странным образом лишь усугубляла ее мужеподобность.
Ладно, всякое бывает.
– Он – знает, – пожала плечами Антонина Владиславовна.
– А… Василиса?
– Она – нет. – Тут Макова оскалилась, широко и довольно. И постучала себя по виску. – Потому что у меня в голове кое-чего нет.
– Гипоталамуса? – брякнула я. Да, навяз в мыслях это самый гипоталамус, которым я была обязана своей сопротивляемости.
– Нет. – Улыбка стала еще шире. – Это вы откуда взяли?
Я рискнула поделиться информацией.
– Когда меня нанимали, – начала я, – очень важно было, чтобы я могла сопротивляться внушениям со стороны Василисы. Чтобы она не могла мной управлять и не помешала мне ее защищать.
– Но она все равно вам мешала, – саркастически вставила Макова.
Я молча посмотрела на агента службы «Не-произноси-ее-название-вслух-от-греха-подальше».
– Все-все, Евгения Максимовна, продолжайте. Вам бы, по-хорошему, орден за спасенный самолет надо.
– Так вот. Она, Комарова, мне и объяснила, – тут я покрутила головой, убеждаясь, что ближайшие кабинки по-прежнему пусты, и нас не слушают. По крайней мере, не явно. – Объяснила, что из-за давней травмы у меня поврежден гипоталамус – узелочек гипоталамуса, как она сказала. И вот из-за этого повреждения я и неподвластна внушению. Словесному или мысленному.
Я перевела дух. Недлинное объяснение далось с трудом. Захотелось еще кофе и торта. Очевидно, сильный голод был последствием всех сегодняшних испытаний. Или я банально заедала стресс.
– А, вон что. Это да, – скучливо согласилась Макова. – Я беседовала с некоторыми из тех, кто охранял эту мадам до вас. Как правило, все дело и впрямь в этом самом узелочке. Но у меня иначе. Просто удален один участок мозга, крохотный такой. Хирургическим путем. Специально, чтобы эта Ванга новоявленная в мозги мне не влезала. Поверхностно меня почуять она еще может. Но общо, без подробностей. Да и удостоверение я ей показывала мужское, когда знакомились. А это первоначальная установка, она много на что влияет.
На черта, вяло удивилась я в мыслях.
– И много у вас там таких… кастрированных? – не удержалась я.
– Достаточно, – отбрила Макова. – Не жалуются, знаете. Очень полезно, когда никто не может ничего тебе внушить или вытянуть под гипнозом. Как делали у вас в «Сигме». Давайте, идите возьмите себе еще поесть, я ж вижу, что хотите. А потом я рассказывать буду.
– А вы уполномочены меня просветить? – спохватилась я. – Мне потом не будет ничего за то, что я от вас узнаю?
– Ничего, – хмыкнула Макова. – Я вам наоборот – одолжение делаю. Знакомлю с раскладом.
Я взяла чизкейк и еще кофе. Мобильник разразился звонком, едва я у стойки заказа протянула руки к подносу.
Соколов.
Я нажала на отбой, потом перевела телефон в беззвучный режим.
Нет. Нет, нет и нет. Сейчас я недоступна. Нечего меня дергать, мы все разъяснили. Я вышла из игры. Не сейчас. Вообще никогда.
Телефон сотрясал карман моей куртки все время, пока я шла с подносом к нашему столику.
– Кто это вас так хочет? – развеселилась Макова, тем не менее намекающе постукивая пальцем по циферблату часов. Время, мол.
– Соколов.
– Ответьте, не нервируйте его тонкую музыкальную натуру.
Сами ответьте, мысленно огрызнулась я; разумеется, и не собираясь давать в руки спецагента свой телефон.
Руслан, до сей поры будто бы немного задремавший на мягком диване, заинтересованно поднял голову. В его глазенках мелькнуло беспокойство, он придвинулся плотнее к Антонине Владиславовне.
– Охотникова слу…
– Это Соколов! – Он говорил быстро и нервно. – Где Руслан?!
– Простите? – устало удивилась я. – Артур Лаврентьевич, я не поняла. Что-то слу…
– Да! – перебил
