Тайна тибетских свитков - Константин Мстиславович Гурьев
— Бегом в переход, где получил этот телефон. К тому же киоску.
Лавируя между людьми, разбрызгивая грязную жижу, Корсаков ринулся к переходу, успев увидеть, что из фолькса выскакивают еще двое. Он почти добежал до киоска, оставалось метров семь, когда дверца его отворилась, и оттуда вышел паренек, скомандовавший:
— Заходи!
Стоя в углу киоска, через его щели Игорь наблюдал, как ребята из «фольксвагена» прочесывают переход, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
Через пару минут, посоветовавшись по телефону, они убежали наверх…
…а в привокзальном буфете царил аромат стряпни! Да и ассортимент был соответствующий: пирожки, ватрушки, расстегаи и тому подобное. Корсаков поглощал уже третий пирожок с печенью, запивая сладким чаем, и ощущал, как наслаждение примитивно проникает в душу через пищевод и желудок. Ах, блаженство! Казалось, осуществляется вековая мечта занятого человека, скованного какой-никакой, а дисциплиной: поглощать вкусную пищу без меры не «просто так», а именно «на ночь глядя»!!!
Как все было бы великолепно, если бы за этим же столиком не стоял рядом с Корсаковым Льгов.
— Показывая, как вы едите, Игорь, можно деньги заколачивать, — улыбнулся он.
— Вы — плагиатор, — прочавкал Корсаков в ответ. — Вы украли идею у Жюля Верна. Один из его персонажей именно об этом говорит другому.
И, чтобы завершить дискуссию, сразу же отправил в рот остатки пирожка.
— Ну хорошо, ешьте без зрителей, — сдался Льгов.
Корсаков наконец вытер салфеткой губы.
— Один такой зритель, как вы, способен полностью отбить аппетит, — отомстил он, покидая буфет.
В зале ожидания они присели, и только теперь Льгов начал расспрашивать Корсакова о том, что произошло за последние часы. На вопрос Игоря «зачем такие сложности» ответил туманно:
— Есть резоны. Теперь вот что. Скажите, вам известен человек по фамилии Маслов?
— Глеб?
— Значит, знаком. Давно?
— Примерно полгода, а что?
— Пока — ничего, надо проверить, — все так же темнил Льгов. — Вы сейчас отправитесь вот сюда, — продолжил он, протягивая Корсакову билет на электричку. — Слушайте меня внимательно. Станция, куда вы едете, очень удобна для нашего дела…
— Для какого дела? — не выдержал Игорь. — Не пора ли мне хоть что-то узнать?
— Не пора, — успокоил Льгов. — Точнее говоря, тут и тайн-то никаких нет. Вы едете на встречу с человеком, который расскажет много больше, чем я. Мне был известен Росохватский, так сказать, в его обыденном виде, а ваш предстоящий знакомый занимался его делами научными, прикладными. Понимаете разницу?
Разницу Корсаков понимал.
— Что теперь? — спросил он.
— Итак, по порядку, — предложил Льгов. — Станция расположена далековато от самого поселка, а автобусы подходят ровно к прибытию электричек и уходят сразу же, как только пассажиры усядутся в автобусы.
— А мне-то что?
— Устали, Игорь? — пристыдил Льгов и продолжил: — Наш резон в том, что, если кто-то и следит за вами, он вынужден будет проявиться.
— Как?
— Потерпите — объясняю. Чтобы успеть к автобусам с вашей электрички, в полночь, люди стараются выходить из средних вагонов. Так ближе к автобусам, — пояснял Льгов.
— Ну, а мне что от этого?
— Вы сядете в пятый или шестой вагон. После Яхромы и Дмитрова в вагонах останется мало народу. Последний перегон перед вашей станцией длится семь минут, запомните. Поэтому, как только электричка тронется, смотрите на часы. Через четыре с половиной минуты вы встаете и начинаете переходить во второй вагон.
— Зачем?
— Затем, — терпеливо продолжал Льгов, — что нормальные пассажиры, как я только что объяснил, будут сосредотачиваться в средних вагонах. И человека, который, подобно вам, будет переходить из середины в начало состава, вы легко увидите, понятно?
Корсаков кивнул. Ему нравилось, что из внешне несвязных советов Льгова буквально на глазах возникает стройная и целесообразная конструкция.
— Как только электричка остановится, вы должны быть у самой головы состава и перебежать пути, как говорится, перед близко идущим поездом. Как только окажетесь по другую сторону электрички, бегом к строениям — просто встаньте за ними. Померзнете там минут десять, чтобы никого из нормальных людей уже не осталось.
— А ненормальные?
— А ненормальный и есть тот, кто за вами следит, — ответил Льгов и развел руками. — А легкой жизни я вам не обещал. Далее. После выжидания снова пересекаете пути и идете по дороге, вдаль от остановки автобусов. Там будет развилка, повернете направо, ну а потом уже шагайте не сворачивая. Идти минут сорок по свежему лесному воздуху. Когда войдете в поселок…
Далее последовал подробный рассказ, как найти того, кто нужен.
— Зовут его Иван Богданович, а фамилия — Щербань.
— «Западенник»?
— Он родился и вырос в Сибири, — уточнил Льгов и протянул Корсакову карманные часы: — Если будет сомневаться — отдадите вот это. Он поймет, расскажет все, что знает.
— А вы?
— Что?
— Вы сами расскажете то, что знаете?
— О чем?
— О ком. О Баире Гомбоеве.
Вместо ответа Льгов поднялся, потянул за рукав Корсакова. Когда вышли на перрон, заговорил:
— Видимо, придется. Хотя я и сам часто сомневаюсь, сон это или реальность. Лет десять назад…
…Льгов не был дома почти двое суток и очень хотел спать. Наскоро умывшись, он вышел в комнату и подошел к окну, чтобы хоть на минуту ритуально полюбоваться панорамой ночного Питера. Но насладиться созерцанием и размышлениями не успел.
Сзади щелкнул выключатель, и загорелась лампочка, висевшая под самым потолком. Льгов обернулся и увидел невысокого, сухощавого человека — скорее молодого, хотя лицо его было плохо различимо из-под длинного козырька кепки и шарфа, закрывающего пол-лица.
— Здравствуйте, уважаемый Владимир Евгеньевич.
Голос у незваного гостя был спокойный, вежливый.
— Кто вы такой и как сюда попали? — спросил Льгов, не успевший испугаться.
Собственно, а чего ему бояться? Воровать у него нечего. Свою последнюю истинную ценность — энциклопедию Брокгауза и Ефрона дореволюционного издания — он продал две недели назад какому-то «новому русскому», который обустраивал свой кабинет в квартире на Васильевском, разыскивая «книги типа как старинные, понял».
— Мое имя —
